На лестничной площадке тревога вновь овладела ею. Охраны возле двери не было. Пахло порохом. Она остановилась, не зная, что предпринять: открывать квартиру своим ключом, звонить Мягди или ждать соседей?

И тут приоткрылась соседняя дверь, из которой высунулась перепутанная физиономия соседки. Она настороженно поглазела вокруг и зашептала зловещим голосом:

— Ой, Джулечка-милочка, что творится! Среди бела дня людей убивают!

— Кого? Мягди? — только и смогла вымолвить Джульетта и невольно стала оседать, потому что ставшие вдруг ватными ноги больше ее не держали.

— Нет, с вашим кобелем все в порядке! Ой, извините, Джулечка-милочка, с другом! Другой ваш ухажер пришел с бандитами, и они начали стрелять.

— Петраков?

— Он, милочка-Джулечка, мер, он самый.

— Мэр, — машинально поправила Буланова.

— Мерин он, а не мэр. Причем сивый! Больше я за этого бандита никогда голосовать не пойду. Я…

Но Джульетта уже не слушала болтливую соседку. Она опрометью бросилась к двери, дрожащими руками вставила ключ в замочную скважину и, только когда вошла в квартиру и увидела Джевеликяна, немного успокоилась.

— Жив! — с радостным криком бросилась она ему на шею.

А для него это было самой большой наградой: она его по-настоящему любит! Да ради этого можно убрать с дороги не одного Петракова!

Усков же тем временем был вынужден вновь отложить свой марш-бросок на крепость, где укрылся преступник. Только он собирался подняться на третий этаж, как к подъезду подошла Джульетта. Пришлось опять спрятаться, иначе вся операция пошла бы насмарку. Буланова могла поднять крик, грудью встать на защиту своего бандита, предупредить его, наконец.

Пришлось некоторое время выждать. Ровно столько, чтобы женщина вошла в свою квартиру.

«Впрочем, — мелькнула у него мысль, — а почему бы не воспользоваться этой неожиданной удачей? И не войти в квартиру вместе с хозяйкой?».

Так он и поступил. Постарался незаметно проследовать за журналисткой. Она была в таком волнении, что даже ни разу не обернулась и не посмотрела, не идет ли за ней кто по лестнице следом.

Не доходя до площадки третьего этажа, Усков притаился за лестничным поворотом. И был свидетелем важного для него разговора Булановой с соседкой.

«Значит, дело дошло до перестрелки! — с удовлетворением подслушал он. — И кто-то из охраны Джевеликяна ранен или даже убит! Прекрасно: это намного облегчает мою задачу!»

Дальше все было делом техники. Стоило Джульетте повернуть ключ и открыть дверь, как следователь оказался почти рядом. Но спешил он напрасно: хозяйка квартиры и ее гость так увлеклись любовным объятием, что забыли обо всех на свете. Ускову даже пришлось немного подождать, чтобы не прерывать трогательной идиллии. Наконец Буланова попыталась отклеиться от Мягди, и в это время Усков, наставив пистолет на Джевеликяна, громко сказал:

— Ни с места: вы арестованы!

Для Мягди эти слова и появление сыщика были словно удар грома среди ясного неба. Он только что пережил одну неожиданность и никак не ожидал, что может случиться что-либо еще. К тому же он был расслаблен и растроган таким проявлением к нему чувств Джульетты. И потому не оказал сопротивления.

Зато охранник, тот, который не пострадал при ссоре с телохранителями Петракова, внезапно появившись из кухни, выхватил пистолет и попытался выстрелить в Ускова. Но Андрей заранее просчитал и подобный вариант. Поэтому он опередил телохранителя Мягди и метким выстрелом повалил его на пол.

В квартире, а затем и в коридоре и на лестничной площадке вновь запахло гарью. На звук выстрела из соседней двери выскочила соседка. И прямо с порога завопила громко и пронзительно:

— Это что же за бедлам такой! Стреляют и стреляют! Я буду жаловаться!

Первым в этой нелепой ситуации очнулся Джевеликян. Он протянул руки навстречу следователю, на которые тот молниеносно надел наручники. Затем обратился к застывшей от изумления соседке:

— Кому вы хотите жаловаться?! Раньше стрелял мэр города, а теперь следователь прокуратуры.

— Ах, так это у вас, Джулечка-милочка, бандиты скрываются! — быстро сориентировалась соседка. — Притон для бандитов организовала! Нет, я такого блядства не потерплю! Я буду писать в Генеральную прокуратуру!

В ответ на это в квартире раздался дружный смех. Смеялись все. Истерически, со всхлипами, заливалась Джульетта. Неожиданно и неизвестно чему развеселился Мягди. Даже Усков заулыбался, потому что считал себя все-таки представителем этой самой Генеральной прокуратуры.

И только раненый охранник, на которого решительно никто не обращал внимания, стонал на полу.

Наконец Буланова успокоилась и тут же обратилась с претензией к Ускову:

— А, собственно, на каком основании вы арестовали этого человека? Он освобожден под залог!

Усков взглянул на нее мельком и с сожалением.

— Раньше я был о вас, Джульетта Степановна, более высокого мнения. И не думал, что вы станете путаться со всяким отребьем. Советую вам вызвать «Скорую помощь». А вам, — следователь повернулся к Джевеликяну, — могу сообщить, почему я вас вновь арестовал. Вы задержаны за нарушение подписки о невыезде.

— И только? — Самоуверенность, похоже, возвращалась к Мягди. — Тогда арестуйте меня еще за нарушение правил дорожного движения.

— Надо будет — арестуем. Не беспокойтесь, берегите нервы — они в вонючей камере вам еще пригодятся.

— Бьюсь об заклад, что вам придется выпустить меня, как только мы доедем до первопрестольной!

— А это мы еще посмотрим. И вообще: с арестованным я разговаривать не намерен. Прошу следовать за мной.

И Усков, не обращая внимания на немую сцену, разыгравшуюся в предбаннике квартиры Булановой и трагическую мину на ее лице, грубо толкнул Джевеликяна вперед.

Титовко был сразу же оповещен Булановой об аресте Джевеликяна. Но решил на сей раз не предпринимать никаких действий. Более того, он был даже рад, что этот уголовник и ловелас вновь окажется за решеткой. С одной стороны, можно будет не делиться теми огромными деньгами, которые потекли наконец от государства на их подставные счета. С другой, ему сейчас, при огромной загруженности предвыборной гонкой и борьбой с президентской Администрацией, не до лишних проблем с Мягди.

«Пусть пока посидит в изоляторе, — рассуждал важный правительственный чиновник в своем новом комфортабельном кабинете в Доме правительства. — Соответствующие условия мы ему обеспечим, так что пусть отдохнет от забот бренных. Да и мне мешать не будет. А то путается под ногами, не знаешь, каких чудес и неприятностей ожидать от него в любую минуту».

Гораздо больше Титовко обеспокоило известие об участии в этой драме мэра города, Петракова. То, что такое должностное лицо ввязалось в перестрелку с обыкновенными бандитами из-за какой-то бабы и это видела соседка, уже само по себе было довольно большой неприятностью и скандалом. Особенно же это становилось нетерпимым в связи с их совместной операцией.

«Кобели поганые! — негодовал Титовко. — Из-за какой-то вздорной бабенки могут поставить под удар дело всей партии! Наконец-то первый миллиард благополучно ушел из Центробанка в наш „Банда-банк“, и на тебе, Господи: мэр ввязался в дрянную историю. Этого я ему не прощу!»

И Титовко взялся за трубку аппарата ВЧ, по которому можно было связаться и с Петраковым.

— Слушаю, — тотчас отозвался мэр.

— Это я слушаю.

Вячеслав Иванович понял, что Титовко все известно. Но решил, что оправдываться не станет.

— Так что вы, кобели, там не поделили?

— Я не желаю, чтобы со мной разговаривали в подобном тоне, — оскорбился мэр. — , Это мое личное дело.

— Ошибаешься, товарищ, — жестко проговорил в трубку Титовко. — Это теперь партийное дело. Забыл, как в свое время стоял на красном ковре перед первым секретарем обкома? Так я напомню. Завтра в десять утра — ко мне. И не вздумай дурить. Найдем и на том свете.

Так жестко и в таком угрожающем тоне Титовко с Петраковым еще не говорил. И тут мэр понял, что время детских забав закончилось. И что если завтра он не представит Титовко подобающих объяснений, его действительно найдут и закопают. Причем не помогут ни власть, ни связи, ни огромные деньги в швейцарском банке.