— Недостаточно данных. Тебе виднее, — ответствовала А(и)да.

— Совершенно верно, крошка, совершенно верно, черт возьми! — сказала НэН.

Взлом пароля пульта означал, что А(и)ду было необходимо оставить на мостике; НэН использовала ресурсную атаку, пытаясь обнаружить отклонения в энергопотреблении, вызванные включением и выключением ЦПУ — уязвимые места в нескольких популярных корпоративных ключевых системах. Это означало, что А(и)да была подключена к силовому разъему, несмотря на то что у нее имелся автономный элемент питания. Однако это прекрасно работало: НэН спала в своем саркофаге, а дни проводила (она немного сбилась, но старалась придерживаться режима по времени Рино) в кабине или копалась в трюме. Именно этим она и занималась в данный момент — ковыряла отверткой в клапане сброса давления на одном из грузовых контейнеров.

Она по-прежнему не имела понятия, что находится в большинстве контейнеров. Возможно, если повезет, она найдет декларацию груза в компьютере на пульте управления, когда его взломает. Однако здесь была дюжина контейнеров необычного вида: в некоторых явно содержались жидкости, еще несколько, составленные штабелем, не такие большие и в защитных чехлах, по догадке НэН, хранили какую-то электронику; и еще на двух пыльных, помятых контейнерах были нанесенные по трафарету надписи на кириллице, которые А(и)да перевела как «Волжский зерновой консорциум». НэН провозилась целый день, орудуя маленьким инструментальным набором, взятым с мостика, пока не открыла один из них, и как выяснилось, поступила весьма опрометчиво. Там оказалось два слоя герметичного уплотнения, и наружный клапан давления освобождал только внешнюю оболочку. Нэн почти услышала свист воздуха, ударившего в ее скафандр, вслед за чем внутренняя панель вылетела, швырнув девушку на пол и крепко приложив об опорную стойку, и, наверное, несколько тонн зерна оказались рассыпаны ровным слоем по всему трюму. После этого в кабине воцарился аромат сухих завтраков. НэН зачерпнула горсть зерна, унесла с собой в кабину и там сжевала, выдавливая из себя скудные остатки слюны.

Нужда, однако, оказалась хорошим учителем, и через месяц-другой дела ее уже шли несколько лучше. Первым успехом стало очищение воздуха в кабине. Ей повезло, что система рециркуляции не была запаролена вместе с пультом; она проследила трубопровод до панели, находившейся снаружи, сразу же за шлюзом мостика, и включила воздухоочистители. Еще немного таких же полезных мер безопасности, и, возможно, на следующий год она в знак признательности заплатит налоги. Подчеркнем, пропорционально времени, проведенному ею в космосе.

Воздушная система, в свою очередь, привела НэН к мысли о воде. Оказалось, на корабле ее полно — в резервуарах между стенами корпуса и внешними оболочками корабля, в системе подачи топлива и кислорода, в качестве амортизирующей жидкости для хрупких грузов. Очевидно, при низкоэнергетических перевозках излишек веса не был проблемой. Учитывая практически неисчерпаемый запас воды, она опустошила найденные на мостике четыре бутылки, и у нее оказались пустые емкости — одна из них в настоящее время была закреплена перед внутренним клапаном давления, в котором НэН ковырялась отверткой. Еще немного усилий, и оттуда хлынул мощный поток овсяных хлопьев, достаточное количество которых оказалось в бутылке.

А значит, обратно в кабину, к вкусному и питательному блюду под названием «драммак», которое, согласно Роберту Льюису Стивенсону, представляет собой овсянку, размоченную в холодной воде. Пока НэН работала на мостике, А(и)да читала ей вслух занимательные книжки, на разные голоса и с добавлением звуковых эффектов; они уже покончили с «Робинзоном Крузо», «Графом Монте-Кристо» и «Похищенным», откуда и взялся «драммак». Ничего вкусного в нем НэН не усмотрела: картон с привкусом ржавой батареи, хотя, возможно, виновата была вода из резервуаров. В полезности блюда НэН тоже сомневалась: она испытывала внезапные боли и периоды головокружения и помутнения в мыслях плюс совершенно отвратительные пятна — проявление гиповитаминоза, цинги, пеллагры и прочих «прелестей», а также, по словам А(и)ды, синдром космической адаптации. К этому списку НэН добавила еще стресс и смертельную скуку.

Капельница в скафандре, по-видимому, могла помочь с витаминами, поэтому НэН подключала ее на время сна, однако их запас уменьшался с устрашающей скоростью. Существовало нечто вроде системы обратной связи через датчики на нагрудном ремне, предназначенной для поддержания пациента в состоянии комы, но отнюдь не того, кто попеременно занимается физическими упражнениями и энергично планирует мучительную смерть своих многочисленных врагов, среди которых не последнее место занимают его похитители и сами разработчики BengaTek RETAIn.

В этот день с планированием было покончено за завтраком, настало время упражнений. Информация А(и)ды о физических упражнениях в условиях низкой гравитации была крайне скудной и предполагала огромное количество спецоборудования, так что НэН разработала собственную методику, в значительной степени состоявшую в отталкивании от стен мостика. Разогревшись как следует, она могла прыгать с пола на стены и через потолок обратно на пол: искусственная гравитация по принципу центрифуги, объяснила она А(и)де, которая, кажется, сомневалась. Музыка тоже играла ключевую роль, поддерживая ритм и надлежащий контроль дыхания. То есть НэН вопила во всю мочь, а А(и)да подыгрывала ей на сэмплированном фортепиано, органе и прочих инструментах:

— Эгей, малышка, ты малость сбилась на последних строчках, — укорила ее НэН и врезалась в потолок, поняв, что А(и)да продолжает свое «бип-бип-бип», а это могло значить только…

— Ты его взломала!

— Пароль найден. Затраченное время: 156 дней, 14 часов, 6 минут и 44 секунды. Пульт управления кораблем в рабочем состоянии.

НэН прыжком переместилась в кресло и пристегнулась. При виде сияющего пульта, мигающих индикаторов и экранов у нее закружилась голова. Ее охватило внезапное, идущее из глубины чувство — рядом есть что-то еще, что-то живое! — а следом нахлынула волна одиночества, впервые за все путешествие, впервые с третьего класса школы, если подумать. Она стерла со щек несколько жгучих слезинок.

— Прости, крошка, — сказала она А(и)де, ощущая помимо всего прочего странное чувство смущения. — Глупо, глупо. Надо бы раздобыть витаминов, чтобы прояснилось в голове. Итак, мы были правы? В смысле, насчет нашего пункта назначения?

Они все еще могли направляться к обсерваториям в L2, и в таком случае им оставалось всего лишь шесть недель. Однако корабль за последние несколько месяцев совершил пару автоматических корректировок курса, и хотя это были крошечные толчки по сравнению с суборбитальными полетами, в которых доводилось бывать НэН, здесь от них замирало сердце, они скорее согласовывались с довольно сложным маршрутом на Марс, чем с почти идеальной траекторией к точке Лагранжа. И в любом случае, на что нескольким сотням исследователей два полных транспортных контейнера овсяных хлопьев?