Подушка с моих рук летит ей в голову.

- Эй, - восклицает Фи. - Этой подушке лучше не быть той самой!

- А ты понюхай ее и проверь.

Вместо ответа, Фи пытается задушить меня подушкой, и на этом наш ночной разговор заканчивается.

Впервые перед игрой я нервничаю. Обычно я настроен позитивно, во мне бушует ожидание и адреналин. Это подпитывает меня, словно секс, только с привкусом агрессии и более резких ощущений. На поле я могу самовыразиться. Выпустить злость, боль, жизненное разочарование. И тем не менее, это никогда по-настоящему не ощущалось, словно ярость. Это битва, конечно, но одновременно с тем и любовь. Я офигеть как люблю футбол. Насыщенность. Боль. Игры разума. Нигде больше я не чувствую себя таким живым, как тогда, когда играю; мои тело и мозг работают на полную силу ради победы в игре.

Так что я не солгу, сказав, что у меня стоит на футбол. Я полностью повернут в день игры.

Вот именно поэтом сейчас я расстроен. Потому что я не заведен. Возбуждение не струится по моим венам. Вместо этого у меня в животе образуется огромный камень, а невидимые руки сжимают мне горло.

И хотя толпа ревет от волнения, а воздух почти вибрирует от их энтузиазма, я не чувствую кайфа. Мои коллеги по команде, как и всегда, шутят. Роландо сегодня тих, он сторонится всех, пока на поле готовятся спеть государственный гимн. Лица ребят напряжены. Кэл Альдер сидит на скамье, его кожа бледная и покрыта потом - хотя, кажется, тренера не особо волнует тот факт, что наш новый квотербек выглядит, будто смерть.

Клянусь, поражение, словно вонь витает в воздухе, а мы еще даже не начали играть.

Мои пальцы холодные, как лед, пока пою гимн. К тому времени, как несколько наших лайнменов спешат, чтобы подбросить монетку, я готов закричать. Уголком глаза, я замечаю, что Альдер поднялся со скамьи. Его рвет в полупустое ведро со льдом, и несколько парней отпрыгивают от него.

Матерясь, я подбегаю к нему, как раз когда его снова выворачивает.

Вытирая рот тыльной стороной ладони, он смотрит на меня.

- Ты справишься с этим? - спрашиваю я.

На его лице ни одной эмоции.

- Ага.

- Держи, - я хватаю Гаторейд и передаю бутылку парню. - Заправься и прополощи рот. Я не хочу учуять этот запах, когда ты будешь звать игроков.

Он не улыбается, но берет бутылку и делает несколько глотков. На поле уже все начинается. Нашему парню, Тэйлору, удается поймать мяч и пробежать до сорока. Так что нам почти что пора приступать к работе.

- В чем дело, - спрашиваю я у Кэла, - ты болен?

Его ледяные глаза мигают.

- А ты медсестра?

- Я твой чертов коллега по команде и крайний игрок, - восклицаю я, раздражаясь от этой херни. - Так что ответь на гребаный вопрос.

Напряжение Кэла немного спадает. Он ставит бутылку и встает.

- Верно, Грейсон.

Ну, охуеть, как здорово. Ну, да, конечно. Я готов заорать на парня, чтобы он сказал мне правду, когда к нам подходит Декс. Он держит в руке свой шлем, а его темные волосы уже пропитаны потом. Он долго смотрит на Кэла, а затем кивает.

- Страх сцены.

Глаза Кэла немного расширяются, но он тоже кивает.

- Каждый раз.

- Ты преодолеешь это? - спрашивает Декс, словно все у нас прекрасно и расчудесно.

- Как только начну играть, да.

- Хорошо, меня это устраивает, - Декс надевает шлем, пока Кэл направляется к нашему второму крайне неприятному тренеру.

Я просто смотрю ему вслед, тоже одевая свой шлем.

- Немного странно то, как просто ты читаешь людей, Большой Ди.

Декс щурит глаза за маской шлема.

- Это дар. И проклятие.

Я не могу ничего ответить, так как звучит свисток.

- Джентельмены, - тренер подходит ближе, его голос жестче, чем вчера. - Я уже сказал все, что стоило. Давайте сделаем это!

- Рыжие псы! - орем мы все, как один. Как и обычно. Но сейчас этот клич ощущается, словно пустой шум, в нем нет энтузиазма.

Мы - куча подавленных голосов. Пиздец, каких подавленных! Это невыносимо.

- Эй, - восклицаю я на фоне шума толпы. – Если приложить достаточно усилий, даже свиньи могут взлететь.

Они смотрят на меня, будто я двинулся умом.

- Что за чертовщина, Джи? - восклицает Диаз, смущенно фыркая.

- Мы собираемся заставить свиней летать, - я киваю в знак защиты, пытаясь представить им это доступным языком. - Когда мы выбьем из них все дерьмо.

Парни начинают улыбаться, но наш старый дух так и не возвращается в полной мере.

Голова Кэла поднимается. В его ледяных глазах есть некий блеск, которого никто из нас доселе не видел. Словно у парня где-то спрятан переключатель, и он способен зажечь его изнутри.

- Мы выиграем. Потому что мы, на хрен, хозяева этой игры.

Кэл - не Дрю. И никогда им не станет. У него нет этой смазливой улыбки и самоуверенного отношения к жизни. Но тем не менее у Кэла есть нечто другое - уверенный авторитет, который требует к себе уважения. Кажется, мы все ощущаем это до мозга костей. Потому что вдруг начинаем усмехаться. Энергетика проносится по всей команде, отчего мы двигаемся ближе друг к другу, согласно восклицая. Мои старые друзья, антипатия и адреналин, возвращаются с новыми силами, крепче сжимая мои яйца и вызывая мурашки на затылке.

Кэл смотрит на всех нас, и его голос становится увереннее, чем я когда-либо слышал во время игры. Он заканчивает девизом:

- Вперед, псы!

И мы все вторим. А затем разбегаемся по позициям. На линии защитник команды противников рычит на меня, пытаясь запугать, говоря мне дерьмо, которое я пропускаю мимо ушей. Но я просто усмехаюсь. Потому что готов поджарить ему зад. Да начнется игра, вашу мать!

ГЛАВА 12

Несмотря на кайф от победы, что все еще струится по моим венам, я решаю вернуться в свой номер и заказать обслуживание номеров вместо того, чтобы отправиться в местный клуб на вечеринку с остальными парнями. Идея о том, чтобы побыть на людях немного манит. Но что я буду делать? Танцевать? Перепихнусь с какой-то девчонкой?

Отныне я не могу танцевать, не думая об ужасных движениях Айви и не ожидая снова их лицезреть. Да и от одной мысли о том, чтобы прикасаться к кому-то, кроме Айви, не вызывает во мне ни одной положительной эмоции. Даже так, мысль о том, чтобы прикоснуться к кому-то другому, вызывает желание у моего члена спрятаться в панцирь, будто черепаха - один этот образ настолько хреновый, что разжижает мне мозги, но такие уж дела.

Когда я говорю ребятам о своих планах на вечер, Джонсон пытается приложить руку к моему лбу, чтобы проверить, не перегрелся ли я. Я отталкиваю его руку. Декс же просто переключает беседу на тему выбора места для вечеринки. К сожалению, с нами Дрю и Анна. И их понимающие взгляды жуть как меня раздражают. Я донимал Дрю, когда он перестал посещать клубы, потому что явно был не равнодушен к Анне. Так что не удивлен, что сейчас он наклоняется ближе к ней и говорит отнюдь не тихим голосом:

- Ставлю полтинник на то, что он позвонит ей в течение часа.

Зеленые глаза Анны прищуриваются, а взгляд мечется в мою сторону.

- Однако Грей любит и покушать. Так что я думаю, сперва он поест, а только потом позвонит.

- А я думаю, что вы оба можете поцеловать меня в за... - локоть Дрю врезается в мой живот, прерывая на полуслове.

Хмурясь и потирая ушибленное место, я оставляю ребят, почти что успевая дойти до лифта до того, как Анна кричит:

- Передавай Айви от меня привет!

Я показываю Анне средний палец, и когда двери закрываются, слышу смех ребят. Но на самом деле я не раздражен. Они правы; я собираюсь позвонить Айви. Я на хрен не могу дождаться, когда услышу ее голос. Ее отсутствие вызывает пустоту у меня в груди.

Однако Анна знает меня достаточно хорошо, потому придя в свой номер, я тут же заказываю еду. А когда выхожу из ванны, приняв горячий душ, мой ужин уже ждет. Я не забочусь об одежде, поскорее приступая к пище. Сейчас я мог бы позвонить Айви, но не делаю этого, играя с самим собой в игру на выжидание. Сколько я смогу продержаться? Как сильно она нужна мне?