Все античные статуи были раскрашены, и регулярно перекрашивались. Римляне переняли эту практику у древних греков, а также все остальное, что не прибито гвоздями. Даже их богов, хотя, по крайней мере, их они удосужились переименовать. Мы привыкли видеть статуи в музеях, старые, потрескавшиеся, из убогого камня и мрамора, потому что это все, что дошло до наших дней. — Она резко остановилась. — Тейлор, ты опять странно смотришь на меня.

— Я впечатлен, — сказал я. — Честно.

Слушай, я получила «Исторический канал» на халяву, понятно? Я подписалась на канал «Оружие и Боеприпасы», а «История» была частью пакета. У кабельного телевидения есть множество преимуществ.

Я вернулся к разглядыванию здании и постепенно осознал, что все они являлись храмами или чем–то подобным. Большинство были посвящены местным римским богам, которых было довольно много, включая Юлия Цезаря и Августа Цезаря, с идеализированными бюстами, выставляющими напоказ их благородные черты.

После Юлия, все римские императоры провозглашались богами после смерти — сказала Сьюзи. — А порой даже в течение своей жизни. Хороший способ контролировать колонизированные страны, говоря им, что их император был богом.

Вообще то, я знал это, — сказал я. — Я смотрел «Я, Клавдий». И пентхаусовского «Калигулу». Но только потому, что в нем снималась Холен Миррен.

Другие храмы были посвящены Дагону, Змею, Сыну Змея, Ктулху, некоторым из старых греческих богов, с полдюжины имен я смутно помнил по Улице Богов, а о большинстве никогда даже не слышал. И, один храм был посвящен Лилит. Я рассматривал его некоторое время, но он казался не более и не менее важным, чем любой другой.

Здесь нет христианских храмов, — сказал я вдруг.

Слишком рано еще, — сказала Сьюзи. — Хотя, вероятно, есть несколько подпольных в неофициальных местах.

Я переключил внимание на людей, и других бредущих по площади. Менее половины из них были людьми. Там были эльфы, двигающиеся молчаливо с математической точностью в странных группах и изощренном порядке, словно снежники. Ящероподобные гуманоиды скользили быстро по темным участкам площади неестественно изящно, их чешуйчатая кожа, мерцала темно–зелеными оттенками под случайным искусственным освещением. Большие приземистые существа, состоящие исключительно из струящихся вверх разноцветных газов, перемещались медленно рывками, их форма менялась и содрогалась при каждом рывке. Жидкие формы, столь же высокие, как здания, плескались через площадь, оставляя за собой липкие следы. Земные формы пересыпались при каждом шаге вперед, а живой огонь вспыхивал и мерцал, возникая и исчезая слишком быстро для человеческого глаза, чтобы уследить за ним. В эти ранние годы Темной Стороны, род людской был меньшинством, а формы и силы давно потерянные и сосланные на Улицу Богов, открыто гуляли.

Два огромных гиганта, громадные чудовища, покрытые колышущимся мехом, помчались вперед с разных сторон площади. Столь высокие, что возвышались над самым большим из храмов, и земля дрожала под воздействием каждого их шага. Они кричали друг другу голосами подобными грому, или удару камня о камень, и не было ничего человеческого в этом звуке. Они сцепились вместе в центре площади, отпихивая в сторону ногами статуи богов и героев, и метеля друг друга массивными кувалдами.

На площади были и люди, но в основном они держались в стороне, подальше от остальных, оставляя им побольше места. Там были грубые Кельты, коренастые грозные мужнины в волчьих шкурах с голубой краской на лицах и глиной в волосах. Они носили мечи и топоры, и рычали на тех, кто приближался слишком близко. Были римляне, греки и персы, и все они перемещались вооруженными группами в целях безопасности. Некоторые походили на волшебников, а некоторые были вполне очевидно безумны.

Завершая процессию, сквозь толпу целенаправленно проскользил тяжелый каменный голем, на лбу которого свирепо сияло слово «Эмет», а сам он был слеплен несколько недоразвито.

Эта ранняя Темная Сторона была странным, причудливым, опасным местом. Ия чувствовал себя как дома.

Итак — сказала Сьюзи, голос ее был удивительно обыденным, учитывая обстоятельства, — Лилит хотела, чтобы мы оказались здесь, или сердце Мерлина просто исчерпало мощь слишком быстро?

Самому хотелось бы знать, — ответил я. — Но меня совсем не удивит, если Дражайшая Матушка все еще вмешивается, по собственным непостижимым причинам. Или она все еще пытается удержать нас от наблюдения истинного начала Темной Стороны, или здесь есть то, что она хочет, чтобы я увидел. Ситуации осложняется тем, что Лилит, вероятно, на самом деле где–то здесь. То есть, ее ранняя версия. Она могла быть еще не изгнана. Нам стоит быть на чеку, Сьюзи. Мы не должны привлекать ее внимание.

Почему нет? — спросила Сьюзи. — Эта Лилит не знает кто ты.

Мне кажется… стоит ей только посмотреть на меня, и она поймет, — сказал я. — И затем она задаст вопросы… Если она узнает, что будет изгнана в Лимбо, можешь быть уверена, она предпримет меры, чтобы препятствовать этому, и наше настоящее действительно окажется в заднице.

Что нам делать с телом ведьмы? — спросила Сьюзи. Пребывая в сомнении она всегда отступала к актуальным практическим проблемам.

Я оглянулся и заметил что–то вроде городской свалки в одном из углов площади. Это была большая свалка, сложенная в высокую кучу, в окружении мух собаки прочих тварей. Я указал на нее Сьюзи, и она кивнула. Она наклонилась и небрежно закинула тело Ниму на плечо, а я поднял сердце Мерлина с того места, куда его бросил. Темная мышца уже превратилась в месиво. Мы бросили сердце с телом на кучу накопленного мусора. Густые облака мух окружили нас, сердито гудя, будучи потревоженными. Вблизи запах был почти невыносим. Среди сложенного кучей городского мусора было довольно много других тел в той или иной стадии разложения. Некоторые из них были человеческие, некоторые определенно не были, и было удивительно большое количество мертвых собак и волков. Маленькие, пушистые и суетливые существа метались по куче, пируя самыми лакомыми кусками.

Никто не заметит еще одно тело, — сказала Сьюзи, удовлетворенно. — Полагаю, что только граждан хоронят в этом веке.

Я кивнул глядя на Ниму. Скрюченные руки, запрокинутая голова и широко раскрытые пустые глаза.

Она погибла из–за меня, — сказал я. — Просто дитя, с небольшими амбициями и глазами полными надежды, которая действительно любила своего старого папочку, до самого конца. Теперь она мертва, потому что я уговорил ее помочь нам.

Ты не можешь спасти их всех, — сказала Сьюзи.

Я даже не пытался, — сказал я. — Я был слишком поглощен своими собственными проблемами. Я использовал ее… ради получения желаемого. Не думаю, что мне нравится тот, кем я становлюсь, Сьюзи.

Сьюзи фыркнула. Она никогда не уделяла много времени чувствам, совершенно обоснованно.

Что мы теперь будем делать? — оживленно спросила она.

Нам нужна информация, — сказал я, довольный оправданию задвинуть совесть подальше и сконцентрироваться на здесь и сейчас.

Должен быть кто–то, или, более вероятно, Что–то, в этой Темной Стороне с достаточной мощью послать нас далее назад во времени, туда и когда мы должны быть. Обязан быть.

Сьюзи пожала плечами.

Сходу ни одного не могу назвать. Большинство обладающих Мощью, которых мы знаем, еще даже не родились или не созданы. — Она оглядела различные храмы. — Полагаю, мы всегда можем призвать на помощь богов. Римские боги были довольно увлечены вмешательством в человеческие дела.

Не думаю, что хочу привлекать их внимание, — сказал я. — Они непременно зададут вопросы, и ответы только расстроят их.

Мы должны отправиться в клуб «Лондиниум», — неожиданно сказала Сьюзи.

Зачем? — спросил я.

Поскольку Швейцар в шестом веке помнил, что мы натворили. Поэтому, независимо от того, что мы сделаем, когда встретим его, это произведет адское первое впечатление.

Я нахмурился.

Терпеть не могу все это круговое мышление. Пора разорвать этот порочный круг, так чтобы ничто больше не было бесспорным. Я не должен идти в клуб, если не хочу. Мы пойдем в старейший бар в мире, как бы он ни назывался в этот период, и там все разузнаем.