- Вполне, - согласился Сеня. - Может, просто хотели покуражиться, морду кому-то разбить. Этот амбал будто стоял и выжидал, что его девочку кто-то попробует потанцевать. А потом как завертелось...

Неужели не проще выйти на улицу и пристать к какому-нибудь случайному прохожему? И проще, и свидетелей меньше. Нет, не понимал Кирилл подобной тактики, но все равно ненавидел и ее, и тех, кто ей следует. С трудом и легкими муками совести он признавался себе, что ничуть не жалеет избитого, и что не будет жалеть его, даже если тот помрет.

От скуки Кирилл принялся рисовать на одной из салфеток, стоявших в специальной подставке на столе - без смартфона или компьютера было невероятно тяжко, телу и разуму чего-то ощутимо не хватало, требовалось. Сеня снова заснул, а Кирилл, полностью развернув перед собой тонкую, легко рвущуюся бумагу пытался изобразить какой-то горный пейзаж. В школе он рисовал недурно, но потом забросил, так что сейчас его художества было не отличить от произведения пятиклассника. Учительница рисования любовалась его шедеврами, но удивлялась, почему он постоянно рисует горы. А Кирилл и сам не знал, почему.

Тем временем дождь сменился солнечным и прозрачным ноябрьским вечером. Поезд ворвался вглубь европейской части одной из самых больших стран мира, и все вокруг начало постепенно меняться.

Вроде бы и природа знакомая, и почти такая же, а все равно здесь царило что-то свое, другое. А еще вокруг было значительно больше простора, и здесь уже Кирилл вспоминал рассказы старших поколений - мол, в России есть такие места, где от горизонта до горизонта видно только поля. На крайний случай, поля с крохотными островками деревьев, не только не портившими картину, но и добавляющими ей своеобразия.

Дверь в купе была приоткрыта, Кириллу так почему-то ощущалось комфортнее. Именно благодаря этому он и услышал английскую речь, плавную, уверенную, но все же не идеальную, из чего легко делался вывод, что английский язык для говорившего родным не является.

Он бы особо не удивился, столкнувшись с такими попутчиками на просторах Старого Света, но здесь, в России...

Из любопытства и от безделья он пошел следом за английским языком, и все в том же вагоне-ресторане догнал двух братьев-близнецов и двух девушек. Близнецы олицетворяли собой выражение 'кровь с молоком' - высокие, плечистые, мускулистые и загорелые, от чего жиденькие светлые волосы казались совсем белыми. Они много улыбались, говорили с каким-то странным акцентом и шутили, говоря политкорректно, в двухмерном стиле.

Девушки реагировали на братьев по-разному. Крупная черноволосая, с большими глазами и чересчур пухлыми губами, как будто искренне смеялась и всячески старалась поддерживать разговор, а вторая, стройная блондинка с холодным, как сибирская зима, взглядом голубых глаз вообще находилась где-то не здесь. Кирилл быстро сделал вывод, что она с ними за компанию, а сальные взгляды одного из близнецов ей хлопот не доставляют. Здоровяки жили с ней в параллельных мирах, как со своим отражением в зеркале - сколько на него не пялься, руками все равно не потрогаешь.

Уже догадываясь, что это за люди и куда они направляются, Кирилл пристроился за ними в очередь и стал слушать разговор дальше.

20.

Эта компания держала путь туда же, куда и Кирилл, и это стало ясно с первых их слов. Вели себя братцы немного развязно, говорили громко, смеялись, а заказ, к слову, сделали на русском. На нем они тоже говорили с акцентом, но сразу бросалось в глаза (точнее, в уши) то, что русский был им знаком очень и очень хорошо, а акцент, вероятно, являлся налетом местных наречий, а не следствием слабого знания.

Как назло, крепких мужиков, способных осадить молодцов, в вагоне-ресторане не осталось, все поразбежались по купе - одинокий дед попивал пивко и меланхолично глядел на темную стену леса, прижавшегося к путям, да две женщины за сорок о чем-то шушукались за дальним столиком.

Дед один раз не выдержал и, когда один сидевший слева близнец взоржал аки конь и хлопнул мощной ладонью по вздрогнувшему столу, попросил его быть потише. Ответом ему была короткая фраза с указанием маршрута, без поворота головы.

Кирилл напрягся, готовый вершить справедливость, но второй близнец прикрикнул на первого и обратился к старику:

- Извините, постараемся не шуметь.

На каком же языке он обратился к брату? Кирилл напряг мозг, снедаемый любопытством - да они ж из Восточной Европы, выбор здесь невелик. Не славянский точно, не финский, не эстонский. И тут его осенило - румынский. Молдаване. Вот и ясно теперь, откуда они на русском шпрехают. Или много общаются с носителями, или сами полукровки...

Парни вернулись к беседе с девушками. Они по очереди бравировали своей крутизной, перебивая друг друга и проникновенно заглядывая дамам в глаза. Буйный, нахамивший деду, еще иногда перегибался через стол, стремясь подобраться поближе к снежной королеве, но та слегка отстранялась назад и нервно ерзала на стуле. Ей все эти посиделки, похоже, были не нужны. Ей бы книжку, теплый клетчатый плед и широкий подоконник.

Молдаване пребывали в уверенности, что на этой новой планете их сразу же поставят на хорошую работу. За свои двадцать шесть лет они успели поработать и строителями, и продавцами, и даже техниками в бассейне - последняя ступень их карьеры пришлась на США, куда студенты из года в год мотались по Work and Travel.

Кирилл один раз не выдержал наивной широты рассуждений и прыснул, одновременно подавившись водой. Он закашлялся, и только это отвело стремительно сгустившиеся тучи - братья нахмурили мясистые рожи и синхронно обратились на источник звука. Увидев, что Кирилл просто-напросто поперхнулся, они вернулись к своему занятию.

Узнал Кирилл и имена всей четверки - хама звали Ион, брата - Адриан, а девушек - Лаура и Марья. Марья, не Мария, именно такое имя носила молчаливая и неприступная блондинка. Прибалтика, кажется, потому что между собой девушки иногда перекидывались фразами на языке, который к славянским тоже не отнесешь, но в то же время нечто узнаваемое, призрачно-знакомое ласкало уши дивными звуками и интонацией. Интересный подбирается пейзаж. Кирилл уже благодарил судьбу, что отправился в эту дорогу не один, а с Сеней. А уж как стоило порадоваться Сене!

Девчонки, как оказалось, подали заявки на эту работу еще месяц назад. Но из их беседы с близнецами Кирилл выяснил, что знали они не больше его - хорошо оплачиваемая вахта на другой планете, несложная, в общем-то, работа, и пока что полное отсутствие конкретики. Все ждали завтрашней презентации, после которой и стоило решить, ехать ли или же лучше вернуться в родные пенаты и возвращаться на учет в службу занятости. Работы ни в Польше, ни в странах Балтии, ни тем более в Молдавии нет. Молдавия, даром что вступила в Евросоюз пять лет назад, немногим отличалась от той же Украины, готовящейся присоединиться к дружной европейской семье на следующий год. Безработица среди молодежи там стабильно держалась на отметке тридцать пять процентов. И уже не первый год.

Братцев не сильно заботило, что их там ждет, на новой планете. Они все пытались развеселить девушек, подшучивая над проплывающими за толстым стеклом кусочками России - высмеивали нищету, плохие дороги, грязные машины. Руки Кирилла сжимались в кулаки, но он прекрасно понимал, что в его-то ситуации лучше сидеть ниже травы. Защищать никого конкретного не требуется, а жителям России на такие якобы смешные оскорбления плевать. Девушки, кстати, тоже реагировали вяло, даже брюнетка. Ей эта тема не очень-то нравилась, женщинам вообще политика и межнациональная рознь обычно до фени, но близнецы никак не понимали очевидных сигналов, исходящих от их спутниц, и не меняли тему. Можно подумать, там, откуда они приехали, хоть капельку лучше.

Кирилл и сам не заметил, как остался с компанией наедине в вагоне-ресторане. Допил свое пиво и уковылял старик, отчалили женщины, высадившиеся в Тамбове. Кирилл чувствовал, что подступает голод. Наверное, и Сеня бы с радостью заморил червячка, но почему-то он сюда не приходил. Все спал, видимо.