- Никак. Программа просто складывает в единое целое куски текста.

- Мне нужно знать, как он вычисляется, - терпеливо сказал Егор. - Как Иван будет оценивать свой успех? Без этого писать речь невозможно. Если я не пойму, какие фрагменты текста и с какой эмоциональной окраской он решит использовать, получиться полная галиматья.

- Я об этом не думал. Свяжусь позже, - проворчал Рыба и отключился.

"Что ж, значит, сегодня у меня выходной", - подумал Егор.

Перед его взглядом замигал вызов. Рыба!

- Придумал. Вычислять ничего не придется. Они дерутся в "Колизеум Арене", так? Там повсюду развешены табло с биржевыми котировками фирм-участниц. Стоимость акции "Уроботов" - лучший критерий успеха боя. Она отражает мнения миллионов. Робот будет смотреть на движение цены и, исходя из нее, на ходу складывать речь. Цена все время меняется. Оценочный индекс привяжем к ней.

Егор благоговейно молчал. Все-таки Рыба - гений. Такое только он мог придумать. Как всегда, задача решена просто и без лишних усилий. И все же следовало кое-что уточнить.

- А табло точно будут работать? Матч ведь не коммерческий?

- Будут, я узнавал. Это старая традиция: бой определяет расстановку сил на рынке. Еще вопросы?

- А если ему выбьют оба глаза? - поинтересовался Егор. - Как он в прошлый раз выбил Стальному Молоту?

- Хороший вопрос, - сказал Рыба после короткого раздумья. - Тогда поставим ему двойные бронированные стекла. И третью камеру в лоб. Спрячем ее внутрь, за лобную кость. Наружу сделаем точечное отверстие - замаскируем под кожную пору. Не стерео, но разглядеть табло сможет. Все, или еще что?

Егор церемонно поблагодарил его, но Рыба отключился, не дослушав. Программист вызывал у Егора смешанные чувства: отвращение пополам с восхищением. При всех вопиющих недостатках Рыба был прирожденным хакером, занятым своим делом - тем, для чего он рожден. Он являлся живым примером того, каких высот в профессии может достичь человек, с детства распознавший свою природу и истинное призвание, пусть даже случайно. Таких людей мало. Тем ярче они выделяются в толпах потерянных, не нашедших себя взрослых, которыми забиты московские офисы.

Егору подумалось, что в этом он похож на Рыбу. Он тоже нашел свою стезю, хотя и не сразу. Прежде чем стать киберписателем, он перепробовал множество занятий, не всегда законных. В детстве Егор чуть не угодил в тюрьму за взлом считывателя оплаты. За это друзья прозвали его смешным прозвищем, напоминавшим югославскую фамилию - Банкоматич. Судьба петляла, выделывая рискованные зигзаги; но все же, оглядываясь назад, Егор не мог не признать: литературный вектор с самого начала просматривался четко. Даже юношеская афера с покупкой партии утилизованных роботов была словно списана с римейка старинной книги, довольно известной в прошлом. Ее сочинил писатель со странной фамилией, звучащей как "гугол" - так в математике называют число, равное единице со ста нулями. Он прославился тем, что сжег лэптоп с черновиком второго тома своего главного бестселлера в микроволновой печи.

Егор все-таки пришел к своему предназначению. Он попал в профессию благодаря редкому ныне умению писать и читать. Развращенные виртуальной реальностью, люди разучились понимать написанные на экранах значки более полувека назад. Письменная грамота ныне доступна единицам вроде Егора. Киберписатели, дикторы аудиокниг, ученые, сценаристы Сибино, некоторые политики высокого ранга - вот пожалуй, и все, кто владеют этим старинным навыком. Чтение книг - утраченное искусство; оно исчезло с появлением озвучивающих текст электронных книг, подобно тому, как исчезло некогда умение читать партитуры после появления проигрывающих музыку устройств. Читать и писать Егора научил его дед. Егор помнил, как сидел с дедом за письменным столом, и, высунув от усердия язык, выводил неровные знаки гудящим электрическим фломастером. В то время невозможно было представить, что экзотический навык однажды станет его профессией.

Егор потряс головой, отбрасывая воспоминания. Довольно откладывать, пора браться за работу! Он достал из ящика стола потертый китайский планшет, вынул стилус с обгрызанным концом и сел сочинять речь Дубины.

Егор сразу решил, что кусочки будут не больше абзаца. Следовало писать так, чтобы конец любого из них легко сопрягался с началом другого. Ему предстояло создать несколько сотен маленьких речей, отличающихся друг от другом степенью радости и триумфа, или, напротив, уныния и отчаяния. Тексты должны содержать реверансы в адрес Китая и России одновременно, причем такие, чтобы не обиделись болельщики и руководители ни одной из сторон. И самое ужасное, в этих фрагментах должен содержаться хоть какой-то смысл. Задача почти невыполнимая.

Он зашел в тупик с первым же текстом. Экран планшета издевательски белел девственной пустотой. Вместо слов о благородстве спорта и международом сотрудничестве в голову лезли неприличные антикитайские анекдоты. Егор решил зайти с другой стороны. Нужно вдохновиться чем-то. Он попросил Наташу найти видеоролик с последним матчем Ивана Дубины. Его интересовал конец боя, где Дубина сносит голову Стальному Молоту, а затем произносит перед репортерами брежневскую речь.

Перед его взором развернулся объемный экран с залитым искусственной кровью рингом, в уши ударили телепатические крики и свист разгоряченной толпы. Это был сорок второй раунд, последние минуты боя. Молот уже потерял правый глаз. Плечевой сустав его левой руки был поврежден, она болталась как плеть, мешая ему сохранять равновесие. Старые модели роботов умели отстегивать поврежденные конечности, но гонка за человекоподобием заставила разработчиков отказаться от этих фокусов; зрители требовали натурализма. Все должно быть настоящим, словно настоящие люди на ринге по-настоящему убивают друг друга.

Тела боксеров блестели от пота. Лицо Молота было разбито, кровь лилась на обнаженную мускулистую грудь и белоснежные трусы, делая его похожим на безумного зомби. Он и двигался как зомби, выписывая замысловатые круги и то и дело теряя противника из виду. Кровь и пот производили фирмы спортивных аксессуаров и одежды. Позже они выпустят одеколон с запахом победителя и заработают на нем миллионы гулловских долларов.

Иван тоже пострадал. Его прямой римский нос, который так нравится женщинам-болельщицам, был вдавлен внутрь. Струйки крови изо рта и ушей стекали по телу причудливыми узорами, придавая Дубине сходство с раскрашенным панком из постапокалиптических фильмов. Похожие на утюги стальные кастеты-утяжелители на его руках блестели в лучах прожекторов, как магическое оружие героев древнегерманских мифов.

Дубина разил противника мощными ударами, стараясь попасть в уцелевший глаз. Молот вяло уворачивался и уходил, прикрывая голову правой рукой. Исход схватки был ясен. Программы в голове Ивана переключились с режима настоящего боя в режим зрелищного добивания. Расправа должна быть красивой, это увеличивает стоимость акций компании-производителя робота.

Удары Дубины сыпались один за другим. Он лупил покалеченного соперника со скоростью заводского штамповочного пресса. Кожа на лице Молота съехала вбок, от этого лицо приобрело жутковатое выражение; он стал еще больше походить на зомби.

Егор видел этот момент десятки раз. Он знал, что сейчас произойдет, но сердце екнуло, словно все случилось впервые. Правый хук Ивана достиг цели, но кастет соскользнул и боксер потерял равновесие, шагнув навстречу врагу. Молот использовал шанс, встретив Дубину мощным прямым в голову. Раздался громкий хруст. Голова Ивана дернулась, он отшатнулся, сделал два шага назад и рухнул на спину, не сумев устоять на ногах. К нему немедленно подскочил робот-рефери, пятый за этот матч, собираясь начать отсчет.

Он не успел: Иван поднялся и ударил его под ликующие вопли толпы. Рефери отлетел в сторону, как мягкая игрушка. Он выпал за ринг, рухнув с двухметровой высоты на бетонный пол. Ударившись, робот дернулся и затих, лишь его колесики продолжали крутиться с жалобным жужжанием.