Король Саеш третий отдыхал после тяжёлого трудового дня. Конечно, труд короля никак не похож на таковой пахаря или охотника, но общение с некоторыми личностями изматывает значительно сильнее. А, учитывая, что мнение короля об этих личностях никто не спрашивает — приходится делать вид, что внимательно слушаешь, можно сказать — внимаешь этим лизоблюдам и славословцам. Хотя уже давно всё понятно: и о чём будут просить, и какие аргументы выдвигать…

Зато после всех этих умственных усилий так хорошо посидеть в беседке в полном одиночестве, глядя на колышащиеся кусты, слушая пенье птиц и только иногда прихлёбывать из тонкой чашки прохладный компот.

Губы короля тронула едва заметная гримасса неудовольствия. Но это всё, что позволил себе государь, услышав приближающиеся голоса. Он даже не обернулся, узнав громогласный голос герцога Грега. Он что-то доказывал собеседнику, уверяя, что уж король-то в курсе, осведомлён, и вовсе нет необходимости именно сейчас отвлекать монарха от важных государственных дум.

Саеш вздохнул и вернулся из мира простых и обыденных вещей в мир тех самых государственных дум.

- Здравствуйте, проходите — он жестом указал на скамейки беседки, и оба посетителя, коротко поклонившись, заняли место напротив. - Итак, о чём именно я в курсе?

- Ваше Величество, - кротко начал ректор академии Магических Наук Ансельм Канвио. - У нашей академии сейчас открылись просто невероятные перспективы. Ну, вы понимаете, с поступлением к нам в виде учениц Милисенты и Листика здесь происходят события, полностью исключающие старомодные и отлаженные методы обучения. Вы знаете, что устроила эта троица в этот раз?

- Троица? - брови Саеша дёрнулись вверх.

- С ними Саманта — напомнил Грег.

- Нет, не знаю. Но догадываюсь, что это было что-то разрушительное и грандиозное.

- Государь, а ведь академии приходится всё это чинить и восстанавливать! - напомнил Канвио. - А вы так спокойно «догадываюсь»!

- Неужели открывшиеся перспективы не покрывают ущерба? - не удержался король.

- Нет, ничуть. Поэтому я прошу, Ваше Величество, хотя бы частично его компенсировать. Иначе мне придётся переквалифицироваться в строителя.

Послышался шум шагов и трое мужчин оглянулись. К беседке подходил начальник тайной стражи. Увидев присутствующих, он остановился.

- Вы заняты, Ваше Величество?

- Смотря что у тебя.

- Да вот, даже не знаю… Решил я немного узнать о родственниках баронессы Дрэгис… Но это, наверное, не важно. Я попозже зайду.

- Э, нет! - вдруг встрепенулся ректор Канвио. - Ваше Величество, дозволено ли нам будет послушать то, что накопал Вирит? Это не секретные сведения?

- Ничуть, - ответил Клари на вскинутые брови короля. - Хотя… История, скажу я вам, презабавнейшая.

- Тогда проходи, садись, - Саеш пригласил верного помощника и граф с ректором подвинулись, освобождая ему место.

- Тут вот какое дело, - граф Клари положил перед собой папку и достал из неё первый лист, прищурился и поглядел на него. - История барона Лэри де Гривза, так неожиданно меня заинтересовавшая, оказывается, не существует в природе. Оказывается, наш барон — очень известный человек. Он служил ещё вашему папе, да вы и сами его, возможно, помните. И вдруг, вы понимаете, оказывается, про него никто ничего не знает толком! Никто не думал, что его жизнь представляет интерес для потомков, поэтому не было ни летописцев, ни даже просто няни или слуги, которые могли бы рассказать всё складно и сразу. Но он на самом деле отец Листика.

- Но как вы всё-таки докопались до истины? - вежливо поинтересовался король.

- Мои люди общались с множеством свидетелей того времени, провели много часов в архивах, собирая для меня эти обрывочные сведения. Кое-что из того, что я сегодня расскажу, является историческим фактом. А кое-что придумано или теми, кто рассказывал, или, возможно, мной. В любом случае история появления Листика в нашем мире начинается очень и очень давно.

Итак, давным давно...

Лэри сидел в густых кустах, чуть приоткрывши рот, и во все глаза пялился на речную заводь. Собственно говоря, ничего столь уж занимательного видно не было: в реке купалась девочка. В переплетении теней от многочисленных веток и солнечных бликов иногда мелькала ярко-рыжая голова. Но Лэри сидел забыв обо всём на свете. Любому мальчишке приятно поглядеть на купающихся девчонок, хотя в этом возрасте там и смотреть-то не на что... Но сам по себе факт! И в подсматривании есть особая прелесть: прикосновение к чужому таинству, похоть, ощущение опасности... И вера в то, что опасность, если и есть — то не велика. Ну, накостыляют по шее... Или того меньше — наорут. И то, если догонят! В общем, смесь всех этих волнующих ощущений объединяется в невероятное чувство, которое и заполняло сейчас подростка по самые уши, пунцовые от стыда. Лэри прекрасно знал, что поступает дурно, но ничего не мог с собой поделать. Увидь его маменька, уж и не постеснялась бы за уши оттаскать, хоть ему уже и четырнадцать, взрослый совсем. Так бы и сказала: «Вымахал, как оглобля, а туда же, как дитё несмышлёное!». Но маменька была далеко, а вокруг никого не было кроме них двоих. А сама девчонка явно думала, что она тут одна. Полная уверенность в одиночестве, иначе как объяснить, что она спокойно шла по берегу в чём мать родила, не оглядываясь и не смущаясь, как делали другие виденные Лэри девушки? Без малейшей спешки худенькая рыжеволосая девчушка подошла к воде, прогнулась, вызвав дрожь у невольного зрителя, и нырнула. Красиво пронеслась над водой и ухнула в воду, подняв фонтан брызг. Если бы Лэри не был так увлечён попкой, скрывающейся под водой, он бы обратил внимание, что девочка упала не в двух шагах от берега, а прыгнула метров на пять, оказавшись сразу над бочагом, с берега не видимым. Но все эти тонкости, разумеется, совсем не волновали мальчугана. Он жадно пожирал глазами девичье тело, то и дело появляющееся над водой, совершенно не задумываясь о том, сколько усилий нужно девочке-подростку для того, чтобы выпрыгнуть из воды чуть ли не полностью? Всё внимание было сосредоточено на том, чтобы поймать глазами детали ладной фигурки и рассмотреть, что же именно видно. Грудь, спина, бёдра? Девочка же плескалась шумно, свободно, и от этого уши разгорались ещё больше. Лэри испытывал особенно сильный стыд от того, что похотливо следит за столь чистым и светлым существом, но ничего не мог с собой поделать. Поэтому губы его шептали молитву, обращённую то к пресвятой Деве, то к духам-покровителям, а то и просто без адреса, но обязательно с целью простить и защитить...

Девочка закончила плескаться, вышла на берег, освещённая высоко стоящим солнцем, прекрасно видимая до малейшей складочки, и принялась отжимать свои волосы. Потом встряхнула головой, окутавшись ореолом рыжего сияния, и громко спросила:

— Ну, что? Налюбовался?

Жар полыхнул на щеках подростка. Лэри немедленно пригнулся, повернулся, и бросился бежать. Поначалу он ещё старался делать это осторожно, чтобы не шуметь. Но через несколько шагов припустил так, будто за ним гнался разъярённый отец этой девочки. Поэтому он не слышал, как она крикнула ему в след:

— Эй! Ты что так меня испугался, или я....

Заканчивать девочка не стала, догадавшись, что её уже не слышат. Пожав плечами, она выбрала участок почище и завалилась загорать, слегка раскинув ноги.

Лэри выскочил на дорогу и остановился, тяжело дыша. Затравлено огляделся. Но никого не было, никто не видел ни его позора, ни его смущения. Он отдышался, держась за грудь, ещё раз оглянулся в заросли... И торопливым шагом направился в село.

Но уши горели ещё некоторое время.

Ещё трижды Лэри приходил на памятное место. К сожалению, свободного времени у него было не много. После смерти отца он, пятый и самый младший в семье, оказался никому не нужен. Пока был жив отец, он учил сыновей по мере сил и возможностей, и, как все дети в мире, они старались от занятий увильнуть. Какое это было счастливое время! Сколько самых разнообразных проказ они смогли провернуть! Старший Грэм раньше всех уехал с отцом, поэтому заводилой у них был Гаррито, второй по старшинству. Единственная их сестра Мирра в проказах если и участвовала, то так осторожно, что почти никогда не попадалась. Сам Лэри пользовался правом самого младшего, в случае чего не стесняясь и канючить, и рыдать. И вот закономерный итог. Отец, граф де Гривз, вместе с Грэмом погибли в схватке с неприятелем. Мать очень сильно подкосило это известие. Теперь виконт Гаррито дэ Гривз управлял отцовским имением, Мирра вышла замуж и уехала, а Лэри и Симеон болтались сами по себе. Поначалу это было даже здорово: вместе с отцом исчезли учителя и нудная муштра. Потом оказалось, что вместе с отцом исчезла и изрядная доля доходов, пока граф де Гривз служил королю, тот исправно платил верному вассалу. А теперь семья вынуждена была жить на доходы с двух деревень. Учитывая, что свадьбу Мирра закатила на широкую ногу, осталось совсем немного. И помогать родственникам сестричка не спешила. Так что теперь младшим лордам де Гривз приходилось думать о такой банальной вещи, как пропитание. Делить деревню бессмысленно, сидеть нахлебником на шее у брата — стыдно, так что остаётся традиционное решение этой проблемы для множества поколений дворян. Пойти по отцовским стопам и отправиться на службу королю.