Бекетов. Что вы?! Что вы?! Я не помню.
Шатров. А если вспомнить?
Бекетов. Это надо в завкоме спросить, в партийной организации... Я ведь и сам принадлежу к руководству завода... Может, и я допускал...
Шатров. Значит...
Бекетов. Нет, нет... я этого не говорю.
Шатров. Тогда чем вы можете объяснить появление в министерстве анонимных писем?
Бекетов. Анонимных? Да что вы говорите?! Не может быть!
Шатров (подает Бекетову пачку писем). Вам, случайно, этот почерк не знаком?
Бекетов (разглядывая письма). Смотрите, смотрите, что здесь написано?! (Читает, запинаясь.) «Понимая всю ответственность за выполнение специального заказа, мы должны предупредить министерство о том, что директор завода С. И. Привалов...». Смотрите, какая точность — С. И. ... «Привалов мало уделяет внимания заказу и не прислушивается к дельным советам, какие давали ему, например, инженер...». Интересно, даже в рифму — например, инженер... А вот и ошибка есть, я пишусь «Бекетов», а не «Бикетов»...
А остальные фамилии правильно написаны. Осведомленный товарищ писал... Да-а... Сколько писем?
Шатров. Пять.
Бекетов. А даты?
Шатров. Апрель и май...
Бекетов (чмокнув губами). Мои санаторные месяцы... А обратный адрес?
Шатров. Штемпель на конверте из вашего города.
Бекетов. Понимаю, понимаю... (Заходил по комнате.) Черт знает что! Какое-то стечение обстоятельств — как раз в эти два месяца. Но вообще это мерзость! Трусость!
Шатров. Да, трусость, но не обращать внимания нельзя. Как вы думаете, может Привалов после этого оставаться директором завода?
Бекетов. Что вы, что вы?! Ни в коем случае...
Шатров. Значит, вы тоже так думаете?
Бекетов. Вы меня правильно поняли. Привалова нельзя снимать. Мы поможем ему, он сумеет. Он изумительный человек, Привалов.
Шатров. И все же я хочу, чтобы вы были подготовлены...
Бекетов (дрогнув). А что... что такое?
Шатров (перевернув листок календаря). Вам придется принимать дела у Привалова.
Бекетов (с пересохшим горлом). Мне? (Прячет письма в карман.)
Шатров. Исполнять обязанности.
Бекетов (с сожалением). И. о.?
Шатров. И. о. Пока так.
Бекетов. Та-ак... (Спохватившись.) Нет, это невозможно. Во-первых, мы с Приваловым друзья, во всяком случае, близкие знакомые, много лет, а во-вторых, Евгений Федорович...
Шатров. Я бы хотел пройти на завод, а потом нам с вами нужно быть на заседании парткома...
Бекетов. Я провожу вас...
Шатров. Нет-нет... Мне интересней самому. Приедет Привалов, разыщите меня. (Уходит.)
Бекетов направляется к столу, садится плотно в кресле Привалова. Пытается читать. Неслышно входит Звенигородская.
Звенигородская. Илларион Николаевич…
Бекетов (вздрогнув от неожиданности). Что, что случилось?
Звенигородская. Ничего, просто к вам звонят, спрашивают, скоро ли вы будете у себя?
Бекетов. У себя? А, да... Я буду здесь... Пока... Пока здесь... Еще вот что, Анна Романовна, у вас какая-то привычка неслышно входить...
Звенигородская. Сергей Иванович привык...
Бекетов. Я прошу вас — стучите.
Звенигородская. Я ведь редко у вас бываю...
Бекетов. Когда будете бывать...
Звенигородская. Хорошо. (Выходит.)
Входит Юрий Бекетов.
Юрий. Отец! Вот где я тебя нашел!
Бекетов (выходя из-за стола). Что случилось, Юра?
Юрий. Мне нужно увидеть Ивана Серафимыча.
Бекетов. Мухина?
Юрий. Да.
Бекетов. А зачем он тебе?
Юрий. Ты позови его, а я тем временем все тебе расскажу.
Бекетов нажимает кнопку. Входит Звенигородская.
Бекетов. Вызовите ко мне Мухина.
Звенигородская. Сюда?
Бекетов. Да... Пока сюда...
Звенигородская выходит.
Ах, Юра, у нас большие неприятности...
Юрий. Какие, отец?
Бекетов. Потом об этом... Зачем тебе Мухин понадобился?
Юрий. Ты же знаешь, Саша, его сын, тяжело болел... Два месяца не ходил в институт.
Бекетов. Слышал, слышал.
Юрий. Он был раньше первым по успеваемости на нашем курсе.
Бекетов. А ты — вторым? Значит, теперь ты стал первым?
Юрий. Не в этом дело, папа... На бюро комсомольской организации мы решили — вытянем его.
Бекетов. Молодцы! По-комсомольски, Юра!
Юрий. Поручили это мне, Васе Балюрке и Тане Приваловой.
Бекетов. Тане? Как жалко, все-таки... Черт знает, что делается!
Юрий. О чем ты, папа?
Бекетов. Ничего, ничего... А Балюрка — это какой?
Юрий (смеется). Тот, что вареники любит.
Бекетов. Помню, помню... Здоров он их есть.
Оба смеются.
Юрий. Ох, здоров!
Входит Мухин.
Мухин. Вы меня разыскивали, Илларион Николаевич?
Бекетов. Не я, сын разыскивал. Извините, что оторвал от дела. Использовал, так сказать, служебное положение.
Юрий. Иван Серафимович, понимаете... Я почему сразу хотел вам сказать? Чтоб вы не беспокоились, ну, просто ни минуты лишней. Я прямо с заседания бюро комсомольской организации. Вы за Сашу не волнуйтесь.
Мухин. Как же не волноваться? Все заканчивают институт...
Юрий. Вот-вот... И он окончит институт. Мы обязались. Решение приняли. Я отвечаю за него. Трое отвечаем, но я главный. А еще Вася Балюрка, Таня Привалова. Понимаете, вместе? Так решила комсомольская организация. Вот, собственно, и все... Хотелось сказать, чтоб не волновались...
Мухин (растроганно). Спасибо, спасибо вам, Юрий Илларионович. Спасибо, товарищ Бекетов. (Трясет Юрию руку.)
Бекетов. Какой он товарищ Бекетов? Он еще Юрка. Благородный комсомолец Юрка Бекетов.
Юрий. Я пойду, отец, меня ждут. До свидания, Иван Серафимыч. (Пожимает руку Мухину. Бекетову.) Когда приедешь? Что маме сказать?
Бекетов. Поздно, поздно.
Юрий (на пороге, Мухину). Вытянем Сашку вашего. Не волнуйтесь. (Уходит.)
Мухин. Ах, ребята, ребята... (Бекетову.) Какой сын у вас, Илларион Николаевич! Благородный комсомолец!
Бекетов. Растут... Посмотришь — как трава, а потом посмотришь — устремлены. (Заинтересованно.) А как вы живете вообще, Иван Серафимович?
Мухин. Живу? Как живу... день ото дня.
Бекетов. Ведь вы давно на заводе?
Мухин (вздохнув). Давно, Илларион Николаевич, давно.
Бекетов (проникновенно). Что ж вас не заметно? Вам бы давно пора, ну, начальником цеха быть. Или отделом руководить... Нельзя же все время рядовым инженером. Нельзя, нельзя, Иван Серафимыч. У человека движение должно быть, прогресс в жизни. Да и мы хороши, упускаем кадры... Не видим, не замечаем их роста... Да, тут Привалов...
Мухин. Сергей Иванович здесь ни при чем. (Открыто.) Какой уж у меня рост? Сам виноват, Илларион Николаевич. Годы трудные были... Жена болеет, вот — сын... Ну и как-то, знаете, поотстал...
Бекетов. А разве вам не хотелось бы распрямиться, посмотреть на горизонты?
