Итак, старший сын, узнав, что по случаю возвращения младшего брата отец заколол для пира откормленного теленка, осердился и возревновал. Однако, если бы мы понимали под образом старшего сына того, кто всегда и во всем оставался "совершен воедино" с Отцом, то мы зашли бы в тупик, иллюзия спасения из которого могла бы заключаться только в том, что старший сын следует, ревнуя о пище совершенных, завету: "Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще превосходнейший." (1 Кор 12:31). Однако сие по сути своей есть уход от решения вопроса, стоящего перед экзегетом не только в связи с этой притчей (ибо совершенному не требуется совершенствоваться и хотеть большего), но и с притчей о работниках на винограднике, и мы будем вынуждены поговорить об одном из ее обстоятельств именно сейчас:
"Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой. И, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой. Выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно. И им сказал: идите и вы в виноградник мой, и, что следовать будет, дам вам. Они пошли. Опять выйдя около шестого и девятого часа, сделал то же. Наконец, выйдя около одиннадцатого часа, он нашел других, стоящих праздно, и говорит им: что вы стоите здесь целый день праздно? Они говорят ему: никто нас не нанял. Он говорит им: идите и вы в виноградник мой, и, что следовать будет, получите. Когда же наступил вечер, говорит господин виноградника управителю своему: позови работников и отдай им плату, начав с последних до первых. И пришедшие около одиннадцатого часа получили по динарию. Пришедшие же первыми думали, что они получат больше; но получили и они по динарию. И, получив, стали роптать на хозяина дома, и говорили: эти последние работали один час, и ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной. Он же в ответ сказал одному из них: друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое и пойди; я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе. Разве я не властен в своем делать, что хочу? Или глаз твой завистлив оттого, что я добр? Так будут последние первыми, и первые последними.. ." (Мф 20:1 -16).
На данном этапе истолкования нам важно лишь то, что те, кто пришли первыми - "рано поутру", - хотя от них можно было ожидать, что они станут примером для всех остальных, - стали роптать "на хозяина дома", проявляя зависть, на которую и обращает внимание Отец: "или глаз твой завистлив оттого, что я добр?" В этом-то они и подобны старшему сыну, который "осердился и не хотел войти", так что Отцу пришлось увещевать его. То есть, действительно, в обеих притчах мы встречаемся не с чем иным, как с завистью. Так в чем же тут дело? Откуда взяться таким эмоциям в доме Отца?
Вспомним тут, что Иисусу приписывается такое изречение: "Никто не войдет в Царство Небесное, кто не пройдет через искушение." (Аграфа). К последнему и без того не трудно придти, памятуя о том, что "невозможно не придти соблазнам" (Лк 17:1), и что "Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни." (Иак 1:12). - "Или иное подобие: город построен и расположен на равнине, и наполнен всякими благами; но вход его тесен и расположен на крутизне так, что по правую руку огонь, а по левую руку глубокая вода. Между ними, то есть между огнем и водою, лежит лишь одна стезя, на которой может поместиться не более, как ступень человека. Если город этот будет дан в наследство человеку, то как он получит свое наследство, если никогда не перейдет лежащей на пути опасности?" (3 Езд 7:6-9).
Тот же смысл вложен и в слова об Иисусе: "..."восшел" что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли." (Еф 4:9). Не менее важны и такие слова Иисуса о Себе: "Я исшел от Отца и пришел в мир; и опять оставляю мир и иду к Отцу." (Ин 16:28). При сем нельзя забывать, что и Он был искушаем князем мира сего (Мф 4:1-11; Лк 4:1 13). А теперь скажите, проходил ли старший брат через искушения и переносил ли соблазны?! был ли он испытан?! преодолевал ли он лежащие на пути к Божию наследству опасности?! нисходил ли куда-либо подобно Иисусу или даже своему брату?
И теперь, наконец, мы понимаем, что старший брат есть не что иное, как тот внутренний человек или тот муж, который еще не делал ничего подобного, которому поэтому все сие еще предстоит. Потому-то он не обладает сознанием, исключающем проявления подобной ревности.
Вот таким удивительным образом связала тема настоящей главы старшего брата блудного сына с перенесшими тягость дня и зной работниками на винограднике. Но нет ли и еще кого-то ил знакомых нам персонажей евангельских притчей в сей милой компании? - Конечно, есть, но для изъяснения этого нам придется допустить очередной скачок повествования, отсылающий к следующей главе, а выражаясь более точно, призвать читателя после очередной главы вновь вернуться к нынешней теме. Пока же, не имея достаточных оснований для убеждения, попросим поверить нам на слово.
Попросим читателя вспомнить о рабе, получившем от господина один динарий (Мф 25:14-30). Случайно ли этот, получивший причитающуюся ему долю имения, раб оказался обладателем именно одного динария? Ответ очевиден, а от нас требуется лишь провести ряд параллелей. Первый, старший брат блудного сына всегда оставался един с отцом своим; первыми же пришли на виноградник и завистливые работники-ропотники; но первым получил один талант и боязливый раб из притчи о рабах. Теперь посмотрим на поведение остальных персонажей всех сих притчей. Младший сын растратил имение, живя распутно; пришедшие на ниву Господню позже других работники тоже послужили хозяину виноградника в меньшей мере и тем уже кажутся менее достойными; но ведь и сотоварищи нашего знакомого раба сотворили нечто негативное - они то ли сами, то ли при помощи торгующих стремились, и не безуспешно, к приобретению богатства - праведного ли? В этом смысле может показаться, что первый раб поступил правильно - не стал ни торговать, ни давать денег в рост, но сохранил неутерянным свой один динарий. Увы, но цели своей он не достиг, ибо в равной со своими товарищами - старшим братом и первыми работниками - мере не обладает познанием добра и зла, что и находит свое выражение в его нелестных словах о господине. Итог известен: он оказался во тьме внешней. Но не похожа ли судьба его товарищей из других притчей, и долго ли ждать, когда и они отправятся познавать добро и зло, увы, потеряв единство с отцом, но в уповании на венец жизни, даруемый искушенному?
Умолчанный нами ответ на этот вопрос проясняет факт неуклонного роста населения земли. Другими словами, число находящихся в круге палингенезии мужей не остается неизменным, но постоянно увеличивается за счет тех, кто подобно старшему брату стоит перед необходимостью, потеряв единство с Отцом, отправиться в дальнюю сторону - мир сей.
Возвращаясь к притче о блудном сыне, отметим, что слова о том, что все, принадлежащее отцу, принадлежит и сыну, не нуждаются в комментариях, ибо просто повторяют обращение Иисуса к Отцу: "Все Мое Твое, и Твое Мое." (Ин 17:10) и "Все, что имеет Отец, есть Мое" (Ин 16:15). Таковая истинная общность имения приходит лишь после возвращения к Отцу, после воссоединения с Ним. От сих речений остается всего только один шаг до формулы: "Я и Отец - одно" (Ин 10:30). Не будем торопиться, однако, с этим шагом.
Постойте, постойте, - скажет внимательный читатель, - ведь слова о единстве имения отец обращает к старшему сыну. Безусловно, однако мы говорим об истинной общности имения, а о какой истинности в отношении старшего сына можно говорить, глядя на его реакцию.
Прежде чем завершить истолкование притчи о блудном сыне, обратим внимание на то, что старший сын "осердился и не хотел войти". Войти - то есть внутрь. А сие означает, хотя притча и не говорит об этом, что младший сын к этому моменту уже пребывал внутри дома Отчего, уже вошел внутрь. Нам не хотелось бы, чтобы читатель воспринял следующие наши рассуждения как спекуляцию или концептуальную подгонку, но сие также связано с тайнами посвящений. И, хотя притча о блудном сыне не является откровением сих тайн, но в Новом Завете есть фрагмент, гораздо более подробно описывающий путь посвящений, и этого-то описания черты, конечно же, отображены на притче о блудном сыне. Итак, то, что младший сын в конце концов оказывается внутри дома отца, целиком соответствует итогу шестого посвящения в том виде, как его описывает Иоанн Богослов в шестом по порядку послании из семи - Ангелу Филадельфийской церкви: "Побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон." (Отк 3:12).
