«Их оружие, — запишет он, — луки и стрелы, дубинки и копья из тростинок, наконечники — заостренные, из дерева и кости. Многие островитяне носят чуть выше локтя браслеты из нитей или волокон; браслеты усеяны раковинами и довольно широки. Носят островитяне на запястьях и кольца, сделанные из крупных раковин. У женщин лица и плечи раскрашены, мужчины и женщины носят серьги.
Здесь дивный воздух, пряный, душистый, и каких только тут нет птиц! Едва восходит солнце, как они начинают свой концерт, и это великое наслаждение — слышать столь дивный хор. Здесь много бананов, кокосовые орехи висят буквально над головами, есть дикие фиги, сахарный тростник, есть хлебное дерево, на острове немало свиней, видели мы и корни ямса (хлебный злак), короче, здесь ничуть не меньшее разнообразие деревьев и растений, чем на многих других островах, которые я посетил во время своих плаваний».
Но вот беда: пройти в глубь территории Кирос не может: в сущности, испанцы осаждены. Туземцы отчаянно защищают свои земли и не хотят иметь никаких дел с белыми пришельцами.
Итак, всего лишь небольшой плацдарм на узком, примыкающем к заливу берегу. И до самой линии горизонта '— холмы, долины, горы. Киросу не суждено было узнать, что если б он проник в глубь острова, то через каких-нибудь десять-двенадцать часов, коль идти по прямой, он бы вновь увидел море!
События тем временем продолжают развиваться. Кирос решает поосновательнее исследовать побережье. В каботажном плаванье примет участие вся эскадра: быть может, ему удастся в другом месте то, чего он не сумел из-за сопротивления туземцев осуществить здесь: пройти в глубь найденной земли.
Был назначен день, но Торрес обращается к Киросу с просьбой отложить выход в море на сутки. Матросам очень хочется половить рыбу.
Начальник экспедиции дает свое согласие. Сутки не бог весть какой срок, и у него у самого есть еще кое- какие дела, которые он хотел бы завершить перед отъездом. Рыбы вылавливают много и делят ее на три части: две трети отвозят на капитану (там ведь больше народу), одну треть получают адмиральский корабль и шлюп. Среди улова значительную часть составляла рыба паргус, красноватая, величиной с леща. Напрасно один из матросов предупреждает, что ее не следует есть. Его не слушают. Едва кончается трапеза, как нескольким членам экипажа становится плохо. Головная боль, на руках появляются нарывы, людей треплет как в лихорадке. Проходит еще час-полтора, и полсотни матросов и солдат выходят из строя.
Все же Кирос решил, что не стоит задерживаться: авось пройдет болезнь. Корабли выходят из бухты — и новое несчастье: ветер в лицо, порывы его становятся все сильнее. К тому же выясняется, что болезнь прогрессирует, почти никто не может работать. Волей-неволей приходится возвратиться назад.
В течение недели жесточайшим образом болеет экипаж.
Восьмого июня эскадра пробует выйти в море: матросы немного пришли в себя, пора отправляться в путь. Медленно, но упорно продвигаются парусники к выходу из бухты, и, когда они выходят в открытое море, выясняется, что на море большое волнение, того и гляди суда выбросит на берег. Ничего не поделаешь, приходится снова возвращаться восвояси.
Пройдет еще несколько дней, и положение только ухудшится.
До сих пор нет никакой ясности, что же именно произошло в воскресенье 11 июня 1606 года в далекой бухте никому ранее не ведомого острова Святого Духа. Существует несколько версий. Разобраться в них трудно: они противоречат одна другой.
Кто кого потерял? Кирос оба других корабля? Капитаны этих судов — корабль Кироса? И в силу каких причин? Виновата ли была ночь? Виноват ли шторм? Мы этого не знаем.
Одно остается несомненным: корабль Кироса оказался в одиночестве. А сам он в своей каюте, не имея возможности подняться, полуживой, не знал даже толком, что происходит. Прадо впоследствии будет уверять, что на «Сан-Педро-и-Сан-Пабло» вспыхнул мятеж. Вероятней всего, мятежа в полном смысле этого слова не было. Но сказались самовольные действия кормчих и то немаловажное обстоятельство, что Киросу докладывали не все. Сам же он не мог проверить, как выполняются его приказы.
...По-прежнему бушует ветер. В каюте едва мерцает свеча.
— Где мы, что с кораблем? — спрашивает Кирос.
Капитан Леса должен признать, что в кромешной тьме корабль вышел из бухты, Кирос приказывает повернуть назад. Приказание выполняется, но так медленно, так боязливо, что бухта остается недосягаемой. Три дня маневрирует корабль перед бухтой, не имея возможности туда войти, — ветер переменился, волны гонят из бухты в море. Кирос все надеется, что альмиранта и шлюп наконец-ю покажутся.
Потом капитана «Сан-Херонимо» берет курс в открытое море.
Из «Путевых записок» Кироса
«Наступила очень темная ночь. Альмиранта и шлюп, вероятно, уже бросили якорь. Видны были мигающие огни, показывающие капитане, куда ей следует идти. На судне измерили глубину, она оказалась более 30 морских саженей (примерно 65 метров. — А. В.).
Налетел шквальный ветер, пришлось убрать паруса, и, подгоняемый течением, корабль плыл, слегка отклоняясь от курса. Главный кормчий, несколько преувеличивая трудности, доложил, что войти в бухту невозможно, ибо нельзя с точностью определить глубину. К тому же кругом кромешная темнота, дует порывистый ветер, в бухте мелькают многочисленные огни (островитяне жгли костры на берегу. — А. В.), и немыслимо определить, какие из огней корабельные.
Утром капитан попросил кормчего сказать, где находится корабль.
— С подветренной стороны мыса, — ответил тот.
И капитан велел ему проследить за тем, чтобы судно не вынесло в открытое море.
— Это нелегкая задача, — ответил кормчий, — волны против нас, но я приложу все усилия.
На протяжении этого и последующих двух дней неоднократно были предприняты попытки войти в бухту. Оставшиеся в бухте корабли не выходили из нее; ветер не утихал. Мы потеряли управление кораблем, и нас отнесло на 20 лиг. С огромным сожалением смотрели все мы на высокие горы на берегу, которые все больше от нас отдалялись.
Нас относило на север и северо-восток, и Кирос принял решение добраться до широты, на которой расположен остров Санта-Крус...»
Когда Торрес утром увидел, что флагманский корабль исчез, он принялся искать его следы: быть может, капитана потерпела крушение? Нет, ничего не видно: ни досок, ни скарба, ни людей.
15 суток ждет Торрес. Затем созывает офицеров, открывает при них запечатанный пакет. В нем приказ: дойти до 20 градусов южной широты, а далее через Манилу, Индийский океан и мыс Доброй Надежды, возвратиться в Испанию.
Корабль ложится на предписанный курс и где-то на 20-м градусе поворачивает на северо-запад. На широте 11,5 градуса Торрес видит какой-то берег.
Письмо Луиса Ваэса Торреса его величеству (отправлено из Манилы 12 июля 1607 года, получено 22 июня 1608 года).
«...Плывя на юг по направлению к суше, мы увидели очень большую бухту. Берега ее были населены, земля тут была плодородна: на ней произрастали рис и фрукты, здесь было много дичи и свиней. Местные жители все ходят обнаженными. Цвет кожи у них черный. Оружием им служат лук и стрелы, а также дубинки... Бухта очень красивая, в нее впадает несколько рек, в том числе одна большая. Бухте мы дали имя Сан-Фелиппе-и-Сантьяго, а землю назвали Эспириту Санто. Там мы пробыли пятьдесят дней, объявив всю территорию владением вашего величества... Из этой бухты, из самой ее внутренней части, однажды ночью через час после полуночи, без какого-либо предупреждения и не подав никаких сигналов, ушла капитана. Это произошло 11 июня. И хотя на следующее утро мы занялись поисками, сделав все, что только было в наших силах, мы не сумели разыскать ее...
Мы ждали в бухте еще 15 дней. К концу этого срока мы выполнили приказ вашего величества и созвали совещание с участием офицеров маленького корабля. На совещании, хотя многие и высказались против, было принято решение руководствоваться инструкцией, ибо у меня несколько иной характер, чем у Педро Фернандеса Кироса. В конце концов в полном соответствии с инструкцией мы покинули бухту, намереваясь тем не менее обойти этот остров вокруг. Из-за непогоды и мешавшего нам течения мы не смогли полностью осуществить наши намерения, хотя значительную часть пути я и проделал. Я видел несколько высоких гор, здесь есть несколько удобных для причала мест, но в большинстве своем они небольшие, и повсюду в них впадают довольно полноводные реки.
