– Объяснить вам почему? – Славу понесло – терять уже было нечего. – Потому что ваш контакт не с теми духами! Потому что вы маг, колдун, чародей, чернокнижник, оккультист! Вы думаете, что общаетесь со светлыми, дружественными вам духами? Тогда пойдите, исповедайтесь у отца Питирима, причаститесь. В качестве эксперимента. Как у вас это получится? Сможете ли вы вообще войти в храм? А если да, то выдержите ли беседу в Таинстве с человеком, на котором почивает благодать священства? Сможете ли принять в себя кровь и плоть Господню? А если сможете, то не станет ли вам от этого дурно, и не изблюете ли вы из себя огонь, попаляющий недостойных? Не хватит ли вас удар сразу после причащения? Если вы такой духовно продвинутый, вам это ничего не будет стоить, только «подзарядит». А если не сможете, то весь ваш духовный опыт – фальшивка!.. Почему между нами непонимание?! Какое общение может быть у чистого с нечистым? Я омыт от греха водами Святого Крещения, искуплен Божественной кровью и страданиями Единого Безгрешного, регулярно бываю в Святом Духе. Вы, лишённый этих Божественных даров, слепы и не видите своего падения, блуждаете во тьме, но пытаетесь водить других слепцов, чтобы вместе свалиться в яму и сломать шеи. Это вам надо проситься ко мне в ученики!
– Всё понятно, – сказал Пётр Михайлович. – Раздевайтесь, ложитесь.
* * *
Из-за двери ещё никогда так не кричали. Бабушка-льготница достала из сумочки вату, заткнула уши и по-детски засмеялась от радости. Но вскоре её сморщенное личико исказила гримаса недовольства: вопли слышны были даже сквозь вату.
14
Дверь в храм была открыта и придавлена кирпичом. Аня топталась на крыльце, не решаясь переступить церковный порог.
– Девушка, вам помочь? – спросил её пожилой мужчина в рясе и с бородой, который давно наблюдал за ней.
«Так. Священник, – подумала драматистка. – Тяжело это всё!»
– А чем вы можете мне помочь?
– Могу взять вас за руку, например!
«Прям, как бихевиористы! – подумала Аня. – Интересно, как я смотрюсь в платке?»
– Ну возьмите! – улыбнулась она.
Священник взял её за руку и хотел ввести в храм, но вдруг резко остановился.
– А вы знаете… простите, не знаю вашего имени…
– Аня…
– А вы знаете, Анна, что если сейчас вместе со мной переступите этот порог, то пути назад для вас уже не будет?
– Как понимать ваши слова?
– В самом что ни на есть буквальном смысле!
– Понимаете, я – профессиональный психолог, и знаю эту и многие другие техники.
– Ну раз знаете, тогда пойдёмте!
Как только Аня занесла ногу, чтобы шагнуть за порог, всё тело её неожиданно налилось тяжестью, голова закружилась, и она резко отпрянула назад.
– Что с вами? – испугался священник.
– Ничего не понимаю! – попыталась улыбнуться Аня. – Я сто раз была в церкви… Давайте попробуем ещё раз!
Как только она занесла ногу, воздух перед ней спрессовался, и какая-то сила снова вытолкнула её наружу. Аня села на лавочку, полностью обескураженная.
– Да вы не волнуйтесь! – утешал её священник. – С Марией Египетской то же самое было! А скажите по секрету, вы не собирались участвовать в Таинствах?
– Хотела… проверить.
– А раньше вы когда-нибудь исповедовались, причащались?
– Нет.
– Крестились, наверное, в детстве?
– Лет в пять…
– Ну, вы можете проверить прямо сейчас. Я имею в виду, исповедоваться. Я – иеромонах.
– А разве не надо там, в специальном месте…
– Нет, что вы! Исповедоваться можно где угодно! Щас только сбегаю за епитрахилью. Если что, я и преждеосвящённые дары принесу, причащу вас как болящую.
И он исчез в храме. Аня, подозревавшая, что её загипнотизировали, тут же попыталась одна перешагнуть порог, но не тут-то было. Симптомы повторились.
Как только она окончательно решилась бежать, священник выскочил из храма.
– Вот и я!
– Право, не знаю, с чего начать…
– Начните с самого начала!
– Как к вам обращаться?
– Зовут меня отец Питирим, но можете звать просто «батюшка».
«Так это Славкин духовник!» Аня поняла, что окончательно пропала.
После исповеди она, ведомая отцом Питиримом, переступила-таки порог храма, и с ней случилась ещё более странная вещь. Она почувствовала всем сердцем, что путь назад действительно отрезан, и вернуться ей уже не удастся.
15
– Слава, дорогой, извини! – Аня нервно чмокнула его в лоб. – Сердцу не прикажешь! Если я приму твоё предложение, то обреку нас обоих на мучение! Давай будем друзьями, хорошими друзьями!
Слава молча направился к двери.
«Я первый раз за последние три года подумал о женщине хорошо, – думал он, спускаясь по лестнице. – Простил ей её блудные грехи. Предложил честный христианский брак. А она говорит, что с таким человеком обрекла бы себя на мучение! «Давай будем просто друзьями!» Как в мыльной опере. Чуть что, они начинают говорить стереотипами. «Дипломированный психолог»! Да, я несовершенен, но я хотел вместе развиваться! Вот как магия незаметно поражает душу! «Я сама кого хочешь зомбирую!» Дурные сообщества развращают хорошие нравы. У меня есть защита, а у неё не было. Пропала её душенька! Последний шанс ко спасению отвергла! Наверняка выйдет замуж за этого собачника-зверофила! Я её насквозь вижу! Видеть её больше не хочу!»
16
Пётр Михайлович пристально вглядывался в лицо отца Питирима, а тот улыбался. Наконец под сводами храма разнёсся радостный вопль мануального терапевта.
– О Господи! Мой гуру! Это ты?!
– Я, Петенька, я. Знаю, ты искал меня везде. Даже в столицу ездил. А поискать в ближайшем мужском монастыре не догадался!
– Не может быть! Учитель! Как ты смог там жить, среди этих чванливых жлобов?
– А, я и сам теперь такой же чванливый жлоб. Думаю, что и ты скоро станешь.
– Монастырь строили Посвящённые? Энергетика там, наверно, сумасшедшая! Надлом в энергетическом поле Земли? Ты достиг в астральном теле Высочайших Сфер?
– Отвечаю по порядку. Основатель монастыря – святой Авраамий Галицкий, ученик Сергия Радонежского. Место и правда благодатное. До Третьего Неба я пока не возносился, но молиться научился.
– Я по-прежнему могу учиться у тебя?
– Не только можешь, но и должен. Вспомни свой тайный обет! Я приобщился к самому глубинному, самому высокому, самому сокровенному Знанию, о существовании которого раньше и помыслить не мог в силу своей духовной ограниченности. Теперь потихоньку буду приобщать и тебя. Истинно христианская жизнь есть самый эффективный, самый безупречный, самый отработанный в мире способ накопления светлой энергии! Если пробьёшься сквозь заслоны внешних дебелых форм, ты наткнёшься на такое сокровище, которое не снилось ни Лазареву, ни Блаватской, ни Гурджиеву, ни Бейли, ни Кастанеде.
– Что мне делать в первую очередь?
– Для начала я тебя крещу. Куда ж ты, голубчик, некрещёный исповедоваться собрался?
– Разве участие в этом обряде может что-то дать?
– Ставлю тебе двойку. Сколько раз я тебе вдалбливал: за физическим всегда стоит энергия. Раз уж ты скопил достаточно личной силы, чтоб найти меня здесь, то изволь меня слушаться. Кто из нас гуру – ты или я?
17
– Батюшка, когда вы последний раз видели Славу? – спросила Аня.
– Он уже месяц не заходит в храм и не звонит мне.
– Со мной он тоже не общается, трубку не снимает. Может, он куда-нибудь в центр рванул?
– Может, и рванул. Но я точно знаю, что нет. Духовный кризис у него. Ничего, никуда не денется, вернётся. Я – старый паук. Сижу в храме, молюсь, а вы сами валитесь ко мне в паутину!
– Батюшка, а как психология, групповая терапия совместимы с христианством?
– Очень даже хорошо совместимы! Терапевт должен нравственным человеком быть, профессионалом, разумеется, заповеди Христовы исполнять в личной жизни. А миссионерствовать на работе совсем не обязательно, новоначальным даже противопоказано, и профессиональные ассоциации запрещают. Насколько я знаю, современные наши психологи все насквозь гнилые, даже нравственного среди них поискать. И клиенты это быстро узнаю́т, причём обычно от самого же психолога. А если они почувствуют, что ты – нравственный человек, непогрешим в личной жизни, не пьёшь, не куришь, не блудишь, не играешь, то сами за тобой бегать будут. Так, глядишь, и до храма добегут.