Даже с расстояния в пятьдесят метров сквозь стекло Бабка отчаянно чувствовал жар, исходивший от сгорающего автобуса.

Пошли, быстрее.

Скомандовал своей маленькой армии Бабка.

20 мая 1993 года, четверг. 22:22. День первый.

Пятиэтажка, ул. Красноармейская 115.

Из-за ворот раздались первые хлопки выстрелов. В свете вспышек пламенеотсекателей Бабка заметил упавшие, но тут же ринувшиеся вновь к дыре в бетонной стене части, спешно затянутой сеткой и колючей проволокой силуэты. Наглые твари пытались подняться по колючке как по лестнице, порванные до мяса собственные тела их беспокоило в последнюю очередь. Заварушка отвлекала тех упырей, что еще не собрались у полыхающего автобуса, разнося на всю улицу запах плавящегося жира и плоти. Хорошо прожаренный зомби – самый безопасный зомби. Но все же совсем близко к огню твари не подходили. Бабка понял, что опять недооценил врагов рода человеческого.

Приоткрыв дверь, он оглядел лестничную площадку, затем пригласил всех жестами выходить. За соседскими дверями наблюдалась напряженная тишина. Троица спустилась до второго этажа, наблюдая уже две выдавленные двери в пустые темные квартиры. Пока все было тихо. Бабка с Семеном переругивались в полголоса по поводу тьмы и ступенек. Вдруг за дверью пробитой, погрызенной, но еще висевшей на своих петлях 110-ой послышался грохот, как будто что-то упало, и раздался приглушенный дверью голос Лизы Ильиной

Бабка, Семен, стойте, я с вами!

Замерший от неожиданности Семен стал шикать в сторону двери и просить

Тише, Лизка, тише, нас же сейчас услышать могут. Тогда всем капут!

Разобрав баррикаду и отодвинув шкаф, Лиза с большим трудом открыла пробитую дверь.

Если не пообещаете, что возьмете с собой – кричать буду. И вы никуда не уйдете!

Бабка, Семен и его мать пообещали шепотом, что возьмут. Лизка захватила с собой некрупный, но очень острый топор. Спросив, куда направлялась группа, и ответ ее полностью удовлетворил, хотя она сказала, что если бы была такая возможность, можно в ЦУМе хорошо отсидеться. Семен зашипел, что сейчас по улице она и ста метров не пройдет, а до ЦУМа пару километров, и чтобы лучше молчала. Лиза была на пару лет младше Бабки и вела скучную жизнь книжного червя и зубрилы. Во дворе Лиза появлялась редко, но ходила на всяческие кружки и секции. Как ей удалось подвинуть шкаф, Бабка не спрашивал, так как знал, что Лиза получила серебряную медаль на городских соревнованиях среди юниоров по легкой атлетике.

Бабка спросил, оглядывая двор из-за двери подъезда:

Где твои – то родители, Лиз?

Сегодня не пришли, должны были к шести вернуться, я им на столе записку на всякий случай оставила, когда все кончиться, уже скорее бы кончилось…

Не обнаружив никакого движения ни на пятачке в пыли, ни у теряющейся в тени кустов баков, Бабка включил фонарь и скомандовал

Все, бежим до автоколонны, на раз, два, три.

Четверо бегущий людей сразу отвлекли компанию любителей адского барбекю, дымящиеся твари зашагали за ними, совершенно не форсируя скорость. Довольный тем, что так удачно вырвались из двора, Семен показывал в их сторону неприличные жесты и уже не соблюдая тишины, косноязычно матерился. Он подобрал на бегу, приличный булыжник и засадил в самую гущу идущей по центру проезжей части толпы. Послышался звук, как будто ударили автомобильную шину, один ходун зашатался, но быстро выровнялся и как ни в чем не бывало, продолжал преследование.

Бабка, смотри, по телевизору правду говорили, что они боли не чувствуют!

Семен тут же догнал товарищей и, видя бесполезность своей попытки, больше не отставал.

Мутное пятно луча фонарика освещало небольшой участок дороги впереди бегущих, сзади полыхал автобус, но в неверном свете пламени разобрать уже было ничего невозможно – так далеко уже были беглецы.

Они добежали уже до того места, когда через несколько метров забор должен закончиться и начинались ворота автоколонны. Внезапно на прямо на них из-за растущего на обочине дороги выбежал живой труп, при жизни бывший солдатом – первогодкой из соседней воинской части инженерных и строительных войск. Это было видно по нелепой гимнастерке и шароварах, в которых, наверное, еще его дед ходил. Так одевались все в стройбате – последние недоеденные крысами на складах остатками обмундирования. Солдатик был очень маленьким, кривоногим, худым и что само замечательное - без обеих рук. В обрывках рукавов в неверном свете пламени в жиже шевелились какие – то обрубки или осколки костей. Все это пробегающие смогли за долю секунды, как только мертвяк выбрался из засады. Хотя, может быть, он просто перекинулся недавно и не успел дойти до костерка.

Вот и приплыли!

подумалось почему-то Семену.

20 мая 1993 года, четверг. 22:28. День первый.

УВВИУС, КПП и ул. Красноармейская.

Распахнув створку ворот, команда спасения гражданских под командованием майора Пархоменко выплеснулась на улицу. В свете включившихся недавно установленных прожекторов заметался одинокий мертвяк в одежде больного из военного госпиталя, которого тут же в три руки зарубили саперными лопатками офицеры. В тишине слышен только был стон зомби и частое дыхание, перемежавшееся хрустом лопаток, нашедших себе, наконец, что-то интереснее рытья окопов и блиндажей.

Группа бросилась к зданию, которое уже подсвечивали перекинувшиеся конуса такого яркого в полной темноте света прожекторов. Группа забежала в первый подъезд. Сбоку, со стороны обороняющих еще не заделанные прорехи в периметре ударили в темноту выстрелы.

Младший лейтенант Фролов, словно обезумел, увидев выбитую дверь в своей боковой квартире на третьем этаже, где он с семейством проживал уже полгода, по приезду из очередной командировки в таежную тьмутаракань. Пройдя по осколкам дверных стекол в коридор и включив еще пару фонарей, мужчины, осторожно обследовали пустую кухню, спальню с детской кроваткой и даже кладовку с туалетом. Всюду следы борьбы, кровь и жуткая вонь гниющих трупов. Ни тещи, ни жены, ни маленького ребенка Фролова группа не обнаружила. Все, включая Николая Пархоменко, прятали глаза и старались что-то сказать обнадеживающее и бодрое. Выглядело это несколько фальшиво, ведь каждый боялся за своих, так что Максим Фролов вдруг вскинул лопатку и зарычал

Давайте уничтожим этих тварей!

Проходя за квартирой квартиру, тихо стуча в квартиры, предлагая уйти с ними, группа набирала в свой состав гражданских, в темноте слышались приглушенные всхлипы от радости и горестные стоны от разочарования. Во втором подъезде Пархоменко прямо на площадке между первым и вторым этажом принял бой с погрызенной Веркой, которая набросилась сверху и опрокинула майора на ступени. Сунув ей в рот, острие лопатки, майор попытался оторвать от себя внезапно набросившуюся бестию. Захрустели зубы, но сталь лопатки была им неподвластна. По лезвию на руки и на грудь Николаю закапали капли – слюна или что-то еще, в темноте это разобрать было невозможно. Через секунду тело Верки после сильного удара обмякло и на грудь майору закапало сильнее. Фролов рывками освобождал лопатку из затылка бывшей Верки.

Покойся с миром, Вера.

Безразличным голосом молвил он. Пархоменко, кряхтя, выбрался из-под оседлавшей его фурии и, выглянув во двор, увидел, как на группу выживших из темноты кустов надвигаются около дюжины перекинувшихся созданий. Семеро офицеров, постепенно создавая цепь отчуждения между гражданскими и зомби, размахивали лопаткам, но врагов было слишком много, выживших теснили к стене.

Сейчас начнут стрелять

Заметил Фролов,

Давайте быстрее, осталась только ваша квартира.

Открыв неповрежденную дверь и на всякий случай, позвав Бабку, Николай вспомнил, что он собирался идти к Семену. Квартира Семена была этажом ниже. Но и там все было тихо и абсолютно пусто. Стоя в узкой прихожей и не зная, что делать дальше, Пархоменко схватился за голову. Внизу ударили короткие по паре выстрелов скупые очереди.