– Возьми мыло и помойся как следует, – сказала Клэр.

Я наполнил ванну и полчаса блаженствовал в ней, затем побрился и оделся. Причем в свою собственную одежду.

– Где ты ее взяла?

– Я попросила, чтобы ее привезли из дома Мака.

Только тут я о нем вспомнил.

– Как он?

– Ничего, все будет в порядке. Он такой же крепкий, как и Булл. А тот даже в таких обстоятельствах держится хоть куда.

– Я бы хотел, чтобы он выступил в суде, рассказал бы все. А потом пусть помирает.

– Не будь к нему так суров, Боб, – сказала Клэр серьезно. – Ему и так пришлось нелегко.

Я помолчал, потом спросил:

– Тебе сообщили все детали этого развлечения?

– Я думаю, большую часть. Я надеюсь, остальное расскажешь мне ты. Но это потом, дорогой. У нас еще много времени впереди. – Она прямо взглянула на меня. – Ну, ты уже понял, кто ты?

Я пожал плечами.

– А какая разница? Нет, Клэр. Я не ближе к разгадке, чем раньше, хотя продолжаю думать об этом. Между прочим, Грант по сравнению с семейкой Маттерсонов просто малек. Мелкая торговля наркотиками – и многочисленные убийства. Есть разница? Может, Грант был и не таким уж плохим парнем, в конце концов. В любом случае какая разница? Что касается меня – я просто Боб Бойд.

– Дорогой, именно в этом и я пыталась тебя убедить! – воскликнула Клэр, и мы минут пять провели в страстных объятиях. Когда мы оторвались друг от друга, я сказал, стирая со щеки помаду:

– Сейчас мне пришла в голову любопытная вещь. Ты знаешь, я ведь часто видел страшные сны, прямо скажем, жуткие кошмары, и я просыпался от них весь в поту и даже кричал во сне. Когда я в действительности оказался под страшным прессом, на Кинокси, с этими парнями, жаждавшими моей крови, и с Говардом с ружьем в руках, – я спал очень мало, а когда спал, совсем не видел снов. По-моему, это странно.

Клэр сказала:

– Вероятно, то обстоятельство, что ты подвергался реальной опасности, разрушило воображаемую реальность сна. Что в прошлом, то в прошлом, Боб. Сны ведь не могут причинить тебе зла. Надо надеяться, что они не вернутся.

Я усмехнулся.

– Теперь, если меня вновь посетят кошмары, они, вероятнее всего, будут связаны с воспоминанием об автоматическом ружье Говарда. Вот от чего можно было завопить.

Мы пошли навестить Мак Дугалла. Он находился под действием лекарств и пребывал в полузабытьи, но врач сказал, что в скором времени он поправится и что за ним ухаживает хорошенькая сестра. Мак все же нашел в себе силы подмигнуть мне и слабым голосом проговорил:

– В той кладовой я на минуту было подумал, что ты забыл обо мне, сынок.

Булла Маттерсона я не видел, при нем находился врач, а с ночной сестрой встретился. Я сказал ей:

– Прошу прощения за то, что так налетел на вас, мисс... э... э...

– Смитсон, – представилась она и улыбнулась. – Ничего, мистер Бойд.

– Я рад, что вы оказались хладнокровным человеком. Будь на вашем месте какая-нибудь наседка, она своим кудахтаньем подняла бы весь дом и разрушила бы мои планы.

– О, я ни при каких обстоятельствах не стала бы шуметь, – сказала мисс Смитсон, поджав губы. – Это плохо повлияло бы на здоровье мистера Маттерсона.

Я посмотрел на Клэр, которая едва сдерживала приступ смеха, и мы покинули жилище Маттерсона. Когда мы ехали по дороге в автомобиле Клэр, я взглянул в зеркало на хвастливое великолепие этого фальшивого замка и пожелал себе больше никогда его не видеть.

Клэр задумчиво сказала:

– Знаешь, сколько лет было Люси, когда они с Говардом убили дядю Джона, тетю Энн и Фрэнка?

– Нет.

– Ей было восемнадцать лет, всего восемнадцать. Как можно в восемнадцать лет совершить такое?

Я не знал, что ответить на это, и мы молча миновали Форт-Фаррелл и выехали на дорогу к дому Мака. Только перед самым поворотом к нему я вспомнил ужасную вещь. Стукнув рукой по рулю, я воскликнул:

– Боже мой! Я, наверное, сошел с ума. Я же никому не сказал о плывучей глине. Начисто забыл о ней.

Наверное, в этом не было ничего удивительного. Ведь я все время думал о другом: например, как избежать быть убитым. Да и откровения Булла Маттерсона также способствовали тому, чтобы эта самая глина выветрилась из моей головы. Я резко затормозил и хотел даже повернуть обратно, но потом передумал.

– Нет, лучше ехать к плотине. Там наверняка установлен полицейский пост, чтобы никого не пропускать в долину.

– Как ты думаешь, они уже поймали Говарда?

– Наверняка – нет. Он еще от них побегает.

Я включил передачу.

– Я подброшу тебя к дому.

– Нет, – сказала Клэр, – я еду с тобой на плотину.

Я посмотрел на нее и вздохнул. Упрямое выражение ее лица говорило о том, что она готова к отпору, а времени на то, чтобы спорить, не было.

– Ладно, – согласился я. – Но будь осторожна.

И мы помчались по дороге на Кинокси. Грузовиков на ней не оказалось, нам никто не мешал, но в полумиле от турбинного корпуса мы были остановлены флажком патрульного полицейского. Он подошел к нам.

– Дальше ехать нельзя.

– А что там происходит?

– Ничего такого, что касается вас, – терпеливо разъяснил он. – Просто поворачивайте назад и уезжайте.

– Мое имя – Бойд, а это – мисс Трэнаван. Мне нужно повидать вашего командира.

Он с любопытством посмотрел на меня.

– Так вы тот самый Бойд, который заварил всю эту кашу?

– Я заварил?! – воскликнул я с возмущением. – А разве не Говард Маттерсон?

– Да, пожалуй, так, наверное, – задумчиво протянул он. – Вам нужно найти капитана Краппера – он где-то у плотины. А если там нет, дождитесь его.

– Вы еще не поймали Говарда? – спросила Клэр.

– Насколько я знаю, нет, – ответил патрульный и отступил, давая нам дорогу.

Работы у турбинного зала все еще продолжались. Маленькие фигурки людей виднелись и на голой бетонной громаде плотины. В низу ущелья по-прежнему стояло море липкой жидкой грязи, взбитой грузовиками. Для двух из них оно оказалось непреодолимым, и они стояли, завязнув в грязи по колесные оси. Группа рабочих, поставив лебедку на высоком сухом месте, пыталась вытащить одну из них.

Я остановился рядом с большим автомобилем, в котором, как оказалось, сидел Доннер. Он посмотрел на меня без всякого выражения, затем вылез из машины. Мы вместе с Клэр подошли к нему.

– Доннер, вам грозит беда, – сказал я, проводя рукой в сторону турбинного корпуса и плотины.

– Беда! – с горечью отозвался он. – Это вы называете бедой? – Для человека, лишенного крови и нервов, каким всегда казался Доннер, это был просто эмоциональный взрыв. – Проклятые Маттерсоны поставили меня в дьявольски трудное положение!

Я понял, что его беспокоило. Он – один из тех людей, которые занимаются изготовлением пуль, а стреляют другие. Сам он никогда не рискнул бы нажать на спусковой крючок. В общем, прекрасная вторая рука Булла Маттерсона, но лишенная его мужества и решительности. И вот теперь, хоть и временно, он оказался во главе маттерсоновской империи, и это раздражало его, тем более что она явно разваливалась на части. Кроме того, вся ее история должна была скоро выплыть наружу, в частности манипулирование Фондом Трэнавана, и Доннер уже искал способ свалить на кого-нибудь всю вину.

В общем, это, видимо, не обещало больших хлопот Булл чувствовал себя плохо и уже не мог сопротивляться, а из убийцы Говарда сделать козла отпущения не составляло труда. Тем не менее, для Доннера наступило время испытаний. Меня, однако, его личные проблемы не волновали, надвигалась опасность посерьезнее. Я сказал:

– Беда гораздо большая, чем вы думаете. Вы читали мой отчет о геологии долины Кинокси?

– Это дела Говарда, – ответил он. – Я простой бухгалтер. Я его не видел, а если б и видел, ничего бы в нем не понял.

Он уже старался увести свою голову из-под топора. Он чувствовал приближение каких-то неприятностей и снимал с себя ответственность. Впрочем, скорее всего он действительно моего отчета не видел, но все это не имело уже никакого значения. Сейчас самым важным становился срочный вывод всех рабочих со строительства.