– Какое это имеет значение, – сказал я. – Возможно, я Грант, а возможно, я – Трэнаван. В любом случае я был в машине.

– Да, это верно, – сказал он. – Ты был в машине. – Он как-то опасно затих, изучая мое лицо. – Я знал Фрэнка, и я видел фотографии Гранта. Ты не похож ни на того, ни на другого. Тебя много оперировали. Это видно. Тебе было больно, я надеюсь.

Люси Эдертон захихикала.

– Да, – повторил он. – Ты был в машине. Люси, шрамы заметны если смотреть вблизи. Они тонкие, как волос.

Я сказал:

– Я смотрю, ты заинтересовался, Говард.

– Я все думаю – ты все время зовешь меня Говардом. Так звал меня Фрэнк. Ты – Фрэнк?

– Ну, какая разница?

– Конечно, – согласился он. – Какая разница? А что ты видел в автомобиле? Ну-ка скажи мне, а не то твое милое личико придется подвергнуть новым операциям.

– Это ты мне скажи, что я видел, а я скажу, так это или нет.

Его лицо потемнело от ярости, и он слегка подвинулся ко мне, но недостаточно для того, чтобы я смог броситься на него. Сидя, я был в слишком неудобной и невыгодной позиции.

– Давай не будем играть, – проговорил он резко. – Говори!

Голос у двери вдруг произнес:

– Положи винтовку, Говард, а не то я сделаю из тебя решето.

Я скосил глаза и увидел Мака с двустволкой в руках. Говард замер и медленно повернулся. Мак крикнул:

– Винтовку, Говард! Клади ее сейчас же. Я повторять не намерен.

– Да-да, – сказала Люси быстро, – у него ружье.

Говард наклонил винтовку. Я встал и подхватил ее в момент, когда он выпустил ее из рук – чего доброго, она разрядилась бы сама. Затем я отошел назад и взглянул на мрачно улыбнувшегося Мака.

– Я положил ружье в джип, – сказал он, – так, на всякий случай. Удачно вышло. Ладно, Говард, подойди-ка к той стене. И ты тоже, сестрица Люси.

Я осмотрел Говардову винтовку. Предохранитель был снят, и, когда я передернул затвор, из патронника вылетел заряд. Да, я был недалек от смерти.

– Спасибо, Мак, – сказал я.

– Сейчас не до вежливости, – сказал Мак. – Говард, садись на пол и прислонись к стене. И ты, Люси, тоже. Не стесняйся.

Лицо Говарда полыхало ненавистью. Он проговорил:

– Тебе далеко не уйти, Бойд. Мои ребята тебя пришпилят.

– Бойд? – удивился я. – А я думал, что я Грант или Трэнаван. Тебя гнетет, Говард, то, что ты этого не знаешь, не правда ли? Ты не уверен.

Я повернулся к Маку.

– Что теперь?

– Теперь ты отправляйся и догони Клэр. Обязательно привезите сюда Гиббонса. Мы прижмем этого прохвоста за вооруженный налет. Я подержу его здесь.

– Смотрите, чтобы он как-нибудь не прыгнул на вас. – Я с недоверием посмотрел на Говарда.

– Он побоится, – сказал Мак, похлопывая свое ружье. – У меня здесь крупная картечь. На таком расстоянии она расщепит его пополам. Слышишь, Говард?

Тот ничего не ответил, и Мак добавил:

– Тебя это тоже касается, Люси. Сиди там спокойно, миссис Эдертон.

– Хорошо, Мак, – сказал я. – Увидимся через полчаса. – Я поднял винтовку Говарда, разрядил ее и ссыпал патроны в угол. По дороге к джипу я бросил винтовку в кусты и через минуту был уже в пути. Но недолго.

Когда я сворачивал к Форт-Фарреллу, то неожиданно увидел лежащее поперек дороги дерево. Я даже не успел нажать на тормоз, и мой джип налетел прямо на него. К счастью, на повороте я немного сбавил скорость, но все равно столкновение ничего хорошего передку джипа не принесло. А я ударился головой о ветровое стекло.

В следующий момент я ощутил, как кто-то вытаскивает меня из машины. Послышался пронзительный свист и чей-то крик:

– Вот он!

Кто-то схватил меня за рубашку и притянул к себе. Я наклонился и что есть силы укусил державшую меня руку. Раздался вопль, и рука разжалась. Я выиграл секунду, чтобы хоть что-то сообразить. Пока я видел только одного человека, который готовился вновь наброситься на меня. Я нырнул в сторону и выскочил из джипа с другой стороны – для человека моей комплекции принимать бой на переднем сиденье джипа было явно невыгодно.

У меня гудело в голове после удара, но я все же заметил, что человек приближается ко мне, обогнув джип. К сожалению для него, он приближался чересчур быстро, так как на всем ходу налетел коленом на мой каблук, и это почти вывело его из строя. Пока он катался по земле, завывая от боли, я рванул к лесу, слыша за собой крики и топот по крайней мене двух пар сапог.

Спринтер из меня никудышный – слишком много мяса приходится тащить на себе, но все же при необходимости я развиваю неплохую скорость. Парни позади меня, видимо, тоже бегали неплохо, и в первые пять минут расстояние между нами сохранялось. Но они орали на бегу, сбивая дыхание, а я помалкивал, и они стали отставать.

Наконец я рискнул оглянуться. Вблизи никого не оказалось, и я слышал, как они вопили неподалеку. Я спрятался за деревом и постарался дышать потише. Крики приближались, захрустели сучья. Первый проскочил мимо меня, и я позволил ему уйти, а для второго я подобрал камень, очень кстати попавшийся мне под руку. Когда он приблизился, я вышел из-за дерева прямо перед ним.

Остановиться он не успел. И вообще ничего не успел сделать, кроме как открыть от удивления рот. Я его закрыл прямым ударом в челюсть, в который вложил всю свою силу. Основной эффект произошел, конечно, от камня в руке. Что-то хрустнуло, ноги у парня подкосились, он упал на спину, затем перевернулся и больше не двигался.

Я прислушался. Того, кого я пропустил вперед, было не видно, но он продолжал кричать. Я слышал и другие крики, несшиеся с дороги, и понял, что преследователей было человек десять. Я снова пустился бежать, на этот раз под прямым углом к прежнему курсу.

Мне было не до раздумий, было ясно одно – что на меня спущена маттерсоновская свора, возможно, во главе с Джимми Вейстрендом. Первым делом надо было ускользнуть от них, а это оказалось нелегко. Это были лесорубы, привыкшие к лесу и, вероятно, знавшие его лучше меня. Да и вообще эту местность они, конечно, изучили. Поэтому никак нельзя было позволить им гнать меня удобным для них путем. Лучше всего – совсем оторваться от них.

Поближе к городу лес поредел. Он состоял из тощих деревьев, не представлявших коммерческой ценности и использовавшихся жителями Форт-Фаррелла для своих домашних нужд. Лес этот, к несчастью, хорошо просматривался и не имел подходящих для укрытия мест, особенно если еще учесть красную шерстяную рубашку, которая была на мне. Не раз мне казалось, что я уже вне досягаемости, но тут поблизости раздавался крик, и я понимал, что меня заметили.

Я отбросил ненужную осторожность, прибавил скорости, стремясь побыстрее достичь гребня холма. Оттуда открывался вид на всю долину, покрытую настоящим лесом с крупными деревьями. Там у меня был шанс обмануть преследователей. И я сломя голову бросился вниз, в долину, как заяц, преследуемый лисой.

По крикам, доносившимся сзади, я определил, что сохраняю дистанцию, но это меня не слишком утешило. Ведь десяток решительно настроенных людей в конце концов всегда загоняют одиночку, им легко менять лидера и давать друг другу отдых. Но и у одиночки есть преимущество – подскок адреналина в его крови при мысли о том, что с ним случится, если он будет пойман. Относительно этого я никаких иллюзий не питал. Десяток здоровых лесорубов не станут тратить свои силы на бег по пересеченной местности только для того, чтобы поиграть в казаки-разбойники. Если они поймают меня, они изуродуют меня на всю жизнь. В свое время я видел, как одна банда настигла беглеца и измолотила его ногами. То, что получилось в результате этого, уже едва ли можно было считать человеком.

Так что для меня убежать – был вопрос жизни. Я знал, что, если проиграю, жизни, которой стоило бы жить, у меня больше не будет. И я не обращал внимания ни на боль в мускулах ног, ни на хрипы в горле, ни на боль в боку. Я приготовил себя к долгому бегу через долину. Я не оглядывался, так как потерял бы на это время – возможно, всего доли секунды, но, накапливаясь, они сыграли бы свою роковую роль. Я просто работал ногами и внимательно смотрел перед собой, выбирая наиболее удобный путь, стараясь при этом не сильно отклоняться от прямой линии.