– Это… печально. Мы должны были спустить шкуру с этого урода, притягивающего неприятности. Мне противно, что наша дальняя связь зависит от такого выродка.

– Но это так, – сказал Форгал. Мурнау услышал, как офицер сделал быстрый хриплый вдох. Это было обычное предвестие какого-то упрека. Мурнау много раз замечал подобный звук, перед тем как Моритат устраивал нагоняй нижестоящему легионеру. – Дело в том, брат Мурнау, что не было бы никакого астротелепатического сообщения, поставь твое отделение врага на колени.

Мурнау сдержал готовое вырваться объяснение. Он не будет оправдываться: он капеллан Гвардии Смерти. Во тьме он был всевидящими глазами Мортариона, в тишине – жгучими словами примарха. Где царила нерешительность, Мурнау гарантировал месть Владыки Смерти… а Мурнау был уверен, что в сердцах Витаса Форгала царила нерешительность, вот почему Моритату нравилось исполнять приказы магистра войны с командного трона.

– Покончи с ними, Моргакс, – проворчал Форгал, – немедленно.

– Какого рода сообщение? – спросил Мурнау, меняя тему разговора.

– Фенестра говорит, что оно зашифровано, – сообщил офицер Гвардии Смерти, – но колдун прежде не встречал такой код у Легионов. Им определенно не пользуются Имперские Кулаки, и он совсем не похож на код Легионес Астартес.

– Пункт назначения?

– Сол, – ответил Форгал, голос Моритата вдруг исказили помехи. Они теряли вокс-сигнал. – Фактический пункт назначения корабля, учитывая его последнюю зарегистрированную траекторию.

– Интригующе, – сказал Мурнау, – значит «Ксанф» что-то вез. Информацию. Технику. Сырье. Дорн укрепляет позиции, это в его характере. Кулаки уйдут в глухую оборону и постараются выдержать надвигающуюся бурю. Я скажу, пусть попытаются, и пусть Гвардия Смерти покажет им тщетность их безнадежного дела, – он задумался на миг. – Почтенный Моритат, стоит ли нам изменить цели операции, а этот предназначенный для Терры груз обнаружить и доставить стратегам магистра войны?

– Нет, – ответил Форгал, – оставим эту утонченность нашим кузенам из XX Легиона. Это война, а сыны Мортариона имеют дело со смертью, а не сбором бессмысленных деталей. Приказ прежний. Никаких выживших, Моргакс. Ты понял?

– Будет сделано, – заверил его капеллан.

– «Жало Барбаруса» скоро вернется за вами, – сказал Форгал, – затем скука варпа и на луны-заводы Униплекс Минора. Закончи дело и сделай это быстро.

* * *

Когда Мурнау шагал под моросящим дождем по мелководью, он увидел еще одну вспышку. Его доспех зарегистрировал тепловой след энергетического оружия, который исходил из разрушенного фрагмента корпуса. Туман и тучи мошек поредели, и капеллан увидел все величие космической победы Форгала. Останки корабля представляли искореженные развалины. Все, что осталось от «Ксанфа» – артиллерийская секция миделя, готическое великолепие которого по мере затопления одного отсека за другим одним концом уходило под поверхность вскипевшего болота.

Мурнау оценил цель взглядом тактика. В то время как один конец оторванной секции затонул, второй возвышался подобно металлической горе. Капеллан пробежался оптикой по открытым внутренностям корабля, разрушенным пожарами и истекающих различными газами и гидравлическими маслами. Отверстия и дыры в смятой обшивке корпуса предоставили лоялистам амбразуры и возможность не подпускать близко атакующую Гвардию Смерти. Ее подстерегал прерывистый огонь из лазерных карабинов и болтеров.

Пробежав по вокс-каналам, Мурнау нашел сержанта Грулла Горфона, выкрикивающего грубые приказы своему отделению. Гвардия Смерти занимала позиции возле правого борта фрегата. Он получил самые тяжелые повреждения, и Имперские Кулаки проделали впечатляющую работу по укреплению переходных шлюзов и баррикадированию брешей в корпусе на других направлениях.

Капеллан нашел воинов Горфона, когда те передвигались между избитыми болтерными снарядами стволами окаменевших гигантов. Как и Мурнау, они находили зловещее возбуждение в окружающей среде, вокруг них умирал мир, из этой смерти рождалась новая жизнь. Это была скользкая, зловонная, мерзкая форма жизни, но, тем не менее, жизнь. Так как враг укрепился внутри разбитого «Ксанфа» и имел в своем распоряжении все боеприпасы фрегата, Гвардейцы Смерти решили лишить их безопасных укрытий.

Моргакс Мурнау считал, что для каждой работы есть свой идеальный инструмент. На борту «Жала Барбаруса» среди контингента Гвардии Смерти имелся таковой. Грубое и бескомпромиссное средство беспощадного опустошения – отделение уничтожителей Горфона, известное под именем «Могильщики».

Уничтожители привлекали худших из числа Легионес Астартес. Космодесантников, которых офицеры Легиона держали на коротком поводке: бездушных, склонных к разрушению, не знающих пощады, тех, для кого галактика должна пылать. Тем не менее, в случаях крайней необходимости прибегали к исключительным талантам этих воинов. Оружие массового разрушения извлекали из темных недр арсенала, а аппетит уничтожителей к истреблению возбуждался шансом на кровавую и свирепую битву.

Форгал приказал, чтобы выживших не было. И Мурнау вызвал Могильщиков.

Шлепая по трясине среди всплесков болтерных снарядов, Мурнау подошел к Зорраку – одному их специалистов тяжелого вооружения Могильщиков. Его броня была неокрашенной, но забрызгана грязью в качестве подходящего камуфляжа. Прижавшись ранцем к гниющему стволу окаменевшего железного дерева, уничтожитель прижимал к груди громоздкую ракетную установку. Зоррак кивнул, приветствуя проходящего мимо капеллана, от чего разошлись темные спутанные волосы, открыв под собой кровоточащую маску. На покрытом шрамами лице уничтожителя горели маниакальным возбуждением белки глаз, а покрытые струпьями губы изогнулись в дьявольской улыбке. На поясе Зоррака бряцали запасные боеприпасы со специальным снаряжением.

Это были разработанные терранцами кошмары, ужасное оружие из тьмы генетических войн Древней Ночи. Боеголовки, оснащенные сырьем из списанных ядерных реакторов, были настолько радиоактивными, что Зоррак только каким-то чудом не светился в темноте. Вместо этого он и его товарищи платили ужасную цену за применение такого страшного оружия – ожоги и шрамы, нанесенные их рожденным войной телам.

Капеллан отклонился, когда лазерный луч пронзил покрытую грибком кору у плеча Зоррака. Уничтожитель оскалился блестящими белыми зубами, после чего наклонился к пусковой установке и прицелился в разбитый фрегат. Из дергающейся установки вылетели одна за другой ракеты и разорвались в корпусе фрегата, окутав корабль слепящим сиянием. Некоторые превратили отверстия и искореженные вмятины в еще большие бреши для ожидающей Гвардии Смерти. Другие вызвали цепь внутренних взрывов, которые пробежались по кораблю, наполнив внутренние помещения чрезвычайно токсичными радиоактивными веществами и вынудив сервов Легиона покинуть свои посты.

Капеллан шагал под прикрытием самых больших железных деревьев, трясина цеплялась в каждый его шаг. Попадавшиеся навстречу уничтожители приветствовали Мурнау безумными взглядами и изъеденными язвами усмешками. У всех воинов отделения Горфона были радиационные ожоги и болезненный отталкивающий вид, характерный для их специализации. Вооруженные массивными болт-пистолетами, они перебежками от дерева к дереву приближались к остову, останавливаясь только, чтобы бросить в него радиационные гранаты. Гвардейцы Смерти периодически осыпали тонущую секцию очередями крупнокалиберных снарядов, ревя с мрачным весельем в ответ на попытки лоялистов сразить их.

Со стороны остова «Ксанфа» раздался грохот запирающего механизма орудийного станка. Мурнау узнал звук. Вокс-канал наполнился какофонией предостережений.

– Выстрел! – услышал он крик сержанта Горфона, адресуемый его людям.

Капеллан навел оптику на смятый борт фрегата. Из темноты искореженной амбразуры появился массивный ствол единственного орудия. Каким-то образом капитан Латам ввел в действие одну из оставшихся пушек, а выжившие передвинули ее на позицию на поврежденном лафете.