До хибарки у него, надо полагать, руки тоже пока не дошли — отстраиваться начал с забора. А хибарка осталась прежней и выглядела теперь так же нелепо, как старенький Макаркин сотик, обнажённый в навороченном салоне белой «ауди».
— А почему металлопрофиль? — спросил я машинально. — Он же летом накаляется, близко не подойдёшь… Почему не сетка?
— Чтоб все глазели?
— А на что у тебя тут глазеть… — я не договорил, поскольку увидел наконец предмет, достойный пристального внимания. Неподалёку от хлипкого деревянного крылечка сгружен был то ли ящик из тусклого металла, то ли шлифованный гранитный куб. Метр на метр или что-то вроде того.
— Та-ак… — проговорил я, подойдя поближе. — А это что за постамент?
— Только трогать не надо. — предупредил он.
Мы приостановились, не дойдя до загадочного пьедестала двух шагов.
— Вот это он как раз и есть… — хмуро известил Макарка.
— Кто?
— Кубический метр пространства, прилегающий к земной поверхности. То, что я в аренду сдал…
— А почему трогать нельзя?
— Чёрт его знает! Вдруг чего…
Озадаченно приглядываясь, я обошёл предмет кругом.
Идеальный куб, поверхность ровная и в то же время слегка шероховатая, словно бы замшевая.
— А что внутри?
— Без понятия. Наверное, то же, что и снаружи…
Мысль о мистификации не посетила меня ни разу.
Во-первых, Макарку я знал двадцать с лишним лет, а во-вторых, сами прикиньте: новёхонькая тачка, ограда из металлопрофиля, да и сам куб… Если это и вправду гранит, то сколько же стоило такое изготовить!
— Погоди! А кому ты его арендовал?
Макарка мучительно скривился, покряхтел.
— Может, пойдём по коньячку примем? — внезапно предложил он.
— Я ж за рулём!
— Да выветрится до вечера… А не выветрится — заночуем.
— Минутку, — сказал я. — То есть мы сюда только для этого и ехали?
— Н-ну… не совсем… Забор посмотреть… Забора-то я ещё не видел!
* * *
Забор мы осматривать не стали. Отомкнули хибарку, распахнули на веранде оба окна. Пока Макарка выставлял на круглый, обитый клеёнкой стол коньяк и закуску, затхлый дух вынесло из помещения напрочь.
— Ну? — подбодрил я, выжидательно глядя на хозяина.
Тот нахмурился, разлил коньяк по рюмкам.
— Ну что «ну»… — огрызнулся он. — Отправил сообщение. Отозвались. Попросили использовать для связи более современное устройство… А откуда оно у меня? Так и ответил… Твоё здоровье!
Чокнулись, выпили, но не до дна. Оба чувствовали, что ясность мысли нам ещё понадобится.
— Ну! А они?
Макар Аверьянович сосредоточенно разжёвывал фаршированную лимоном оливку. Глаза неподвижны, лицо — тоже, одни челюсти ходят. Прожевал. Сглотнул. Глаза так и не ожили.
— Указали номер счёта, — меланхолически сообщил он. — Купил себе дорогущую хрень… Вот.
И на высохшую до хруста, порепанную клеёнку выложен был плоский гаджет размером с ладонь, состоящий по сути из одного экрана. Словно бы желая подтвердить правдивость своих слов, Макарка активировал устройство и ткнул наугад пальцем.
— …бесследное и таинственное исчезновение американской бронетанковой… — произнёс строгий женский голос.
Макарка нахмурился и выключил.
— Позволь! — сообразил я. — Так ты с ними, выходит, визуально общался? И-и… как они? Внешне… Кидалы?
— Ну, тот, с которым я говорил… Вроде ничего, интеллигентный мужик… Костюмчик на нём, галстук, очки…
— Та-ак…
— Определились через Сеть с координатами, выбрал он точку. Приезжаю на дачу, а перед крыльцом уже эта штука стоит…
Мы невольно повернулись к распахнутому окошку (тому, что слева от двери) и чуть приподнялись на табуретках. Куб был на месте.
— Ты что-нибудь подписывал?
— А как же!
— Покажешь?
Макарка достал из барсетки ксероксную копию договора.
Всё чин по чину, проведён официально, через налоговую инспекцию. Арендатором значилось некое ООО «ААА». Оригинально!
Естественно, первым делом я взглянул на подписи. По соседству с Макаркиной закорючкой красовался росчерк посредника по фамилии Волшеух. А. А. Волшеух. Сами арендаторы, надо полагать, предпочитали всуе автографами не разбрасываться.
— А где пункт, что трогать нельзя?
— Нету…
— А чего ж ты тогда?
— Я ж сказал: на всякий случай…
В задумчивости мы приняли ещё по десять капель и продолжили изучение договора. Вскоре я присвистнул.
— Гарантия безопасности? Что за бред!.. И кто её кому гарантирует? Ты им или они тебе?..
— Спроси что полегче…
За окном послышалось громкое «карр» и цоканье когтей по твёрдой поверхности. Макарка (он сидел к оконному проёму лицом) подскочил на табурете и вытаращил глаза. Я обернулся. По кубу расхаживала огромная серая ворона и открыто выражала недовольство неизвестно откуда взявшимся предметом.
— Ну вот, — заметил я. — А ты боялся. Ходит же…
— Пошла отсюда! — неистово гаркнул арендодатель.
Ворона скосила глаз на крикуна, мигом сообразила, что в окно он, скорее всего, прыгать не станет, и повела себя с ещё большей развязностью. Макарка ринулся к двери, но к моменту его появления на шатком крылечке наглая тварь успела нагадить на арендованный кубический метр пространства, неспешно расправить крылья и, пару раз скакнув по скользкой грани, шумно перелететь на старую вишню, откуда и высказала всё, что думает о хозяине участка.
— И как теперь быть? — спросил он в замешательстве.
— А надо как-то быть? — усомнился я. — По-моему, насчёт того, чтобы ворон гонять, пункта не было. Хотя… Гарантия безопасности… Может, это и имелось в виду?
Макарка неодобрительно на меня покосился и, хмыкнув, ушёл в дом. Вернулся с увлажнённой половой тряпкой.
— Зараза пернатая… — проворчал он, подходя к кубу.
Стёр единым взмахом следы кощунства — и на шероховатой поверхности обозначилось прозрачное пятно. Такое впечатление, что куб был из стекла, а Макарка снял слой вековой пыли. Снял — и отпрянул.
— Ну вот! — плачуще вскричал он. — Говорил я тебе!..
Ничего он мне не говорил. Это я как раз предлагал ни во что не вмешиваться. Однако в данный момент мне, честно сказать, было не до уточнений. Обмирая от любопытства, я склонился над промоиной и заглянул внутрь. Темновато… И вроде как звёздочки мерцают…
— Может, целиком его протереть?
— С ума сошёл? — Макарка попятился.
— Ну-ка, дай… — я отобрал у него влажную тряпку и приступил.
Спустя пару минут куб исчез. Вернее, на ощупь-то он как был, так и остался, а видимость утратил — за вычетом дюжины плоских бурых мазков, висящих прямо в воздухе. У наших ног лежал квадрат голой земли, местами зеленоватой, местами желтовато-серой, и что-то на нём копошилось крохотное. Стелились дымки, мигали микроскопические вспышки…
— Слушай, — еле выговорил я. — По-моему, там воюют…
* * *
Если до сей поры происходящее представлялось нам не более чем нелепым (кому-то за каким-то лешим понадобился кубический метр пространства для хранения кубического метра некоего вещества), то теперь на нас явственно пахнуло чертовщиной.
Боязливо оглядываясь на голый квадрат земли, мы вернулись в хибарку. Хряпнули залпом то, что оставалось в рюмках, и снова выглянули в окно. Куб успел помутнеть — покрылся всё тем же буроватым налётом, обрёл прежние очертания.
Где-то неподалёку рычали двигатели, лязгали гусеницы. Такое ощущение, что к дачному посёлку направлялась колонна экскаваторов. Или бульдозеров. Должно быть, кто-нибудь из соседей, позавидовав Макарке, тоже решил отстроиться.
— Ну а что? — попытался я вернуть себе уверенность. — Мало сейчас наизобретали всякого? Выйти в интернет, посмотреть, как называется…
— Не нравится мне, что там воюют, — сдавленным голосом признался Макарка.
— Кто тебе сказал, что воюют?
