-Валяй.
-У тебя кто-то есть?
-Нет. А зачем ты это спрашиваешь? - спрашивала она уже это одеваясь.
-Просто за три года у тебя не было молодого человека?
-Ну почему же, был, только отшила я его быстро.
-Эка ты важная. Что уже москвичей отшиваешь...
- Просто они все придурковаты. Ты не такой, - она прислонилась к моему плечу.
-Одень какую-нибудь футболку, а то там тебе жарко станет, - вспоминая события вчерашнего вечера, я усмехнулся.
-Ничего, в машине кондёр включу.
-Я попросил пропуск на двоих. Так что...
-Хорошо.
-Когда тебе в редакцию?
-Сразу же после твоего отъезда.
-Хотел бы побыть с тобой подольше!
-Ещё успеешь. Одевайся.
..............................................
На лубянке, на подземном этаже, было сыро. Это мне напомнило старые фильмы о разведчике Штирлице. В особенности тот момент, где глава гестапо Мюллер упёк храбреца в холодный подвал, в надежде, что тот раскроется. Нам надо надеяться на то, что этот террорист откроет нам свою личину. Нас провели в один в один из кабинетов. Тот оказался просторной комнаткой, с огромным столом, парой кресел и стулом посредине. А ходят слухи, что подземелья Лубянки - адское место, где средства для пыток на каждом шагу. Ложь, и только. Возможно единственное место мучений в этой комнате - этот стул. Но и он, я надеюсь без шипов на сиденье.
Нас встретил низенький человек в гражданской одежде, с седоватыми волосами.
-Здравствуйте Аркадий, - проговорил он торжественно, - Мы вас ждали. Я майор контрразведки Вячеслав Алексеевич Лобов. А кто это с вами?
-Это Мария Лунгова - тоже журналист, будет на всякий случай фиксировать всё.
-Но...
-В конце концов, она также является свидетелем этого происшествия, - сказал, как отрезал - невозмутимо, - к тому же, вы сами выписали пропуск на двоих.
-Хорошо, мы выслушаем вас, - задумчив, он показал нам на кресла, - через десять минут приведут террориста. Чай, кофе?
-Два чая пожалуйста.
Он ушёл. Мы уселись в кресла. Маша сразу спросила:
-Они ничего нам не сделают?
-Не волнуйся, ничего не будет, нас просто опросят и всё.
-Ты точно так думаешь?
-Конечно.
И очень тихо добавил:
-Это же не гестапо, а ФСБ.
-А почему тихо?
-А ты не поняла?
-Нет.
-А про прослушку ты не знаешь.
-Блин, как я могла забыть, - чуть не крикнула она.
-Не забывай, что мы на Лубянке, - напомнил ей, - и ничего не говори, - шепнул я.
Зашёл адъютант Лобова. Этот, в отличие от своего начальника был в форме, носил погоны лейтенанта. Он принёс поднос с двумя кружками чая, и как подобает военному, ушёл незаметно. Чай оказался восхитительным. Возможно не магазинный, а привезённый из далёкой Индии.
-Знаешь что я сейчас хочу,- сказала она.
-Что?
-Я хочу обнять тебя и не отпускать.
-Не волнуйся, мы будем вместе. Дай мне руку.
Она протянула свою руку. Такая холодная и нежная кожа. Как же это прекрасно. Я уже потянулся к ней , чтобы поцеловать. Но не удалось.
Дверь открылась. Вошли два охранника, ведущего человека с "белой" рубашкой. На лбу "знакомца" зияла недавно образованная ссадина, левый глаз был синеватым и заплывшим. Очевидно пытались вчера сразу разобраться, с пылу с жару. А сейчас видно попробуют методом кнута и пряника. Последним зашёл майор. Двое громил в клетчатой форме цвета хаки, скопированной у амеров.
Короче его посадили на этот стул. Руки и ноги прицепили наручниками, чтобы не сбежал. Майор вызвал своего адъютанта. Только тот зашёл с ноутбуком, Лобов сел на своё кресло. Допрос начался.
-Имя, фамилия?
-Was? Ich nicht sprechen Russich.(Что, я не говорю по-русски)
-Говоришь скотина, - крикнул я, - при мне по-нашему гутарил.
-Сидите тихо Вертицкий, - серьёзно сказал майор и тут же спросил, - откуда вы знаете?
-Перед саммитом он приставал ко мне и Марии, да ещё как-то странно рассуждал...
-Говори, если не хочешь повтора вчерашнего! - пригрозил майор.
-Да, он прав. Я действительно говорю по-русски, - подал голос обвиняемый.
-Имя, фамилия? - повторил ещё раз майор.
-Юрген Штраубе.
-Немец?
-Из поволжских.
-Короче с семьёй переехал в Германию, до объединения?
-Jа.
-Год рождения.
-тысяча девятьсот восемьдесят пятый.
Адъютант фиксировал каждое слово немца. На лице - никаких признаков жизни. Словно мёртвый.
-На кого работаешь?
-Этого я вам не скажу, - ответил холодно Штраубе.
-Чхеидзе.
Солдат с фамилией первого революционера с лычками старшего сержанта подошёл к немцу, и со всех сил ударил его огромным кулаком по морде.
-Ну?
-Аль-Каида...
-Не ври!
Второй удар по лицу. Маша дрогнула. Сейчас на ней читалось сострадание к немцу. Не как к врагу, а как к человеку. Видя это, я чуть не крича сказал:
-Юрген, своим упрямством вы убьёте не только себя, но и эту девушку. Скажите правду. Просто правду, и вас отпустят на все четыре стороны!!! Но если вам себя не жаль, вас прибьют как таракана. И это будет не жест героизма, а самая настоящая глупость. Sagensiemirbitte?Sind sieVerheiratet?Siehabenkeine Kinder?Вам их не жалко? Пожалейте себя и других!!!
Все покосились на меня с удивлением. Особый взгляд был у Юргена. Такое чувство, будто в нём что-то боролось.
-Хорошо. Я всё расскажу,- сказал он уныло.
-Ну тогда скажите, герр Штраубе, на кого вы работаете?
-На седьмое управление.
-Какое было у вас задание?
-Убить генсека Кореи.
-Зачем?
-Чтобы с нашей помощью свергнуть в Корее коммунизм.
-Вы в курсе, что могли убить и президента нашей страны?
-Да, это могло случиться, если бы он оказался там.
-Так бы вы могли уничтожить основных членов Восточного блока?
-Да.
-А почему не сделали?
-Я выполнял данное мне задание.
......................................................................
-А вы умеете убеждать,- сказал с довольным видом майор, - не хотите ли к нам, в разведку?
-Нет, благодарю. Меня и полицию приглашали... Я уж лучше журналистом останусь.
-Что же, как хотите.
После двухчасового допроса на котором мы были свидетелями уничтожения личности у меня разболелась голова. Немец раскрыл все свои явки, резидентуру, назвал имена заговорщиков, недовольных властью. На мой вопрос, "Почему рассуждения у него были странные?", он ответил, Что он забыл по-русски одну фразу и после того как ответил, пришлось выкручиваться.
С Машей случилась особая история. После моей речи, ей стало плохо. Её вывели из помещения. Всё остальное время, она просидела в машине. Нехорошо получилось. Машу теперь надо успокоить.
Попрощавшись, я понял одну истину: видеть мёртвого человека страшно, но на убитую личность смотреть ещё страшнее. Сев в машину, я сразу услышал серьёзный голос Марии:
-Пообещай мне, что не будешь на них работать.
-Эх Машенька, сдались они мне. Контрики.
-Пообещай...
-Обещаю.
-Вот и хорошо.
Машина тронулась. И в этот момент мне позвонили:
-Господин Вертицкий. Забыл кое-что сказать. Сегодня президент подписал указ о вашем награждении медалью,- это был голос Лобова.
-Ого, спасибо,- я отключился.
-Кто звонил?
-Лобов.
-Что это он такое сказал?
-Меня наградят медалью.
-Ты мой герой, - поцеловала она меня.
..............................................................................
Вот и отправление моё домой. Эти несколько дней прошли незаметно. И интересно.
Весь следующий день после Лубянкипрошёл в хлопотах и прогулках. С самого начала я принялся помогать Казаряну. После того, как я разбил его оптику, он злится на меня. Пока я ему не возмещу, это будет вечно. В своей комнате, Ашот сам себе хозяин. Каждую часть фотоаппарата, штатив, вспышку, он советовал убирать в отдельные сумки. Ну и человечина же он. Всё равно я его не понимаю.
