Наконец, за массивной деревянной дверью послышался приглушенный прокуренный голос хозяина дома. В виду некоторых причин он не особо спешил и все же, вскоре, из-за двери донеслись несколько тяжелых щелчков, лязг задвижки, звон дверной цепочки и дверь, наконец, приоткрылась. Их встретил коренастый, облокотившийся на костыль мужичок в немного провисших домашних штанах и давно исхудавшей клетчатой рубашонке. Густые сальные волосы цвета каштана, не уступающая густоте волос борода, кое-где все же давшая седину, и горящие не по годам жизнью глаза.

- Здорово, распиздяи! - начал он прокуренным и одновременно гогочущим голосом, - Ну, проходите! Чего стоите как не родные? - за толчком, окончательно отворившим дверь, последовал пригласительный жест, не принять который было не возможно.

Прихожая, как и всегда, встречала гостей исключительной чистотой. С возвращением отца Игоря, дом вновь обрел былой порядок и скорее напоминал до блеска вылизанную казарму. Эдику это всегда нравилось - все на своих местах, практично, удобно и ничего лишнего, а в случае побега, ты ничего не забудешь, но хозяин дома, разумеется, никогда не преследовал именно эту цель.

Арсен закрывал дверь пока отец Игоря, прихрамывая и опираясь на костыль, направлялся в кухню, откуда доносились звуки громко работающего телевизора. Ведущий, кажется, рассказывал что-то о правильной приманке для рыбы. Затем, не теряя времени, Арсен уселся на цилиндрический деревянный табурет, что стоял возле входной двери, выполненный в виде слона. Когда-то давно, табурет пострадал от неизвестного гостя-вандала, зачем-то лишившего его бивней и теперь, выпуклый лоб, уши и свисавший почти до пола хоботок скорее напоминали мужские гениталии, нежели морду слона. Возможно, поэтому Арсену так приглянулся этот табурет и сидел он на нем, преимущественно растопырив ноги.

Из соседней комнаты, наконец, показался Игорь - паренек лет тридцати, унаследовавший от отца практически все: крепкое телосложение, густые каштановые волосы, карие глаза, а приятную, при преимущественно грубых чертах лица внешность, получил от матери.

- Эд, Арс, - обменявшись с товарищами приветственными рукопожатиями, он устремился к зеркалу, отражавшее его в полный рост. Выпрямившись перед ним, Игорь поправил белую, накрахмаленную рубашку и принялся осматривать свое отражение в попытках прояснить, насколько хорошо по десятибалльной шкале он выглядит. Он оценил себя на одиннадцать. Приблизившись к зеркалу лицом, он поправил густые волосы, усилив короткий ирокез, и в завершении, улыбнулся своему отражению - теперь выглядел на все двенадцать.

- Эдя, - с ядовитой, но доброй улыбкой на лице начал Арсен, - как думаешь, мы сегодня увидим приковывающий взгляд танец?

Эдик незамедлительно отреагировал сдавленным смешком, а Игорь - вытянутым средним пальцем, и ухмылкой вида "классная шутка", а затем, как ни в чем не бывало, продолжил оценивать свой внешний вид перед зеркалом, стараясь дотянуть до тринадцати.

Как раз тогда из двери кухни показался костыль, а следом за ним и отец Игоря. Он с некоторым сожалением и осуждением во взгляде посмотрел сначала на Эдика, одетого в неизменный костюм-тройку, стильно одетого Арсена и прихорашивающегося у зеркала Игоря. Немного помедлив, будто взвешивая и анализируя их чрезмерно опрятный внешний вид, он выпалил:

- Ну, что, проститутки, на очередной банкет собрались?

Сказанное было встречено широкими улыбками, и отчаянными попытками сдержать подступающий к горлу смех, но никак не прокомментировано, разве что Игорь попытался парировать:

- Пап, прекращай, ну не серьезно уже.

Но отец Игоря и не думал останавливаться.

- Вот мне невдомек... Мы, в свое время, баб в театры водили, в парки, а сейчас? По театрам баб водят любители продолжительного минета, а в парк? В парках теперь сношаются под деревом в свете луны, а особо жаждущие новых ощущений, умудряются и при свете солнца! Молоде...

- Пап, - перебил Игорь, - ты, похоже, опять не с той ноги встал.

Отец Игоря разошелся в настолько широченной улыбке, что показались его пожелтевшие от чрезмерного злоупотребления сигарет зубы. Он никогда прежде не обижался на выпады сына, не обиделся и сейчас, скорее, наоборот, они веселили его, как, наверное, веселили бы и его ампутированную выше колена ногу, которую оторвало взрывом Листочка - противопехотной фугасной мины.

Провожая ребят, он пригрозил им костылем, чтобы те постарались не найти проблем на собственные жопы. Ведь в Воскве постоянно что-то случается, что-то, от тебя совершенно не зависящее.

ГЛАВА 10

Ночная Восква с неукротимой жадностью поглощала всякого, не успевшего или не сумевшего заснуть и щедро вознаграждала за это своими дарами. В цветах и свете бесконечного количества светодиодных и неоновых ламп, выписанных в названия самых разных заведений, рекламных баннеров, отражавшихся от мокрого и ровного, как стекло асфальта, город похож на вечную, работающую без передыха макросхему. Даже в огнях стационарных ламп, казалось, неустанно закипает жизнь, но и она не шла ни в какое сравнение с жизнью, кипящей на самой освещенной в ночи улочке у входа в Закулисье. Прожектора белыми лучами били в усеянное звездами ночное небо. Стометровая очередь людей, огражденная позолоченной барьерной стойкой с бархатным канатом, разделившая надвое красную ковровую дорожку, уже понемногу начала поддаваться доносящейся из-за кирпичных стен музыке.

Специально обученные девушки из Аквазонки, умеющие задерживать дыхание на продолжительное время, одетые в костюмы русалок исполняли своеобразный танец в больших, заполненных кристально чистой водой сферах, симметрично расположенных по обе стороны от красной ковровой дорожки. Тех, кто наведался в Закулисье впервые, можно с легкостью вычислить уже на входе - они заливали сферы бесконечными вспышками своих телефонных фотокамер. И неспроста. От изящных, замедленных водой движений аквазонок и расплывающихся, точно в невесомости длинных русых волос, было крайне тяжело оторвать взгляд. А множество пузырьков разных размеров, бегущих снизу вверх, многократно усиливали эффект представления, но не Эдику. Одну из них он знал достаточно близко и был одним из немногих, кто видел ее без сине-серебренного костюма с акульим хвостом, и, мог с уверенностью сказать, что задержка дыхания - далеко не единственное умение, которым уроженки Аквазонки овладели в совершенстве.

Находясь в конце оживленной очереди, Эдик ждал момента, чтобы встретиться взглядами с одним из охранников, стоявших у входа - Большим Ра. Разумеется, это было лишь звучным прозвищем. В действительности, Большого Ра звали Игнатом. Прозвище было необходимо, поскольку, понятное дело, мало кто воспримет охранника по имени Игнат всерьез. Даже если он под два метра ростом и похож на сгусток мышц, завернутый в костюм фасона "зут". Прозвище подходило ему намного лучше костюма. Полный, круглый мужик с блестящей даже в ночи лысиной, он напоминал солнце в те редкие моменты, когда улыбался.

Эдик подошел к одной из сфер и приложил к ней руку. Толстое стекло отдавало приятной прохладой. Аквазонка внутри, исполнявшая номер, ответила прикосновением, приложив собственную аккуратненькую ладонь к ладони Эдика, и улыбнувшись ангельской улыбкой, чувственно чмокнула стекло, оставив на нем след от своих идеальных губ.

Их представление подходило к концу и вода, игриво забурлив пузырьками, начала постепенно убывать. Эдик прекрасно знал, что Большой Ра непременно окинет взглядом каждую из четырех сфер, на всякий случай, дабы убедиться, что девушкам не требуется помощь. И, закончив осмотр, он ожидаемо заметил Эдика, придерживающего аквазонку, пока та выбиралась из "лунки" сферы. Большой Ра тоже поспешил помочь, хотя ситуация этого совершенно не требовала. Аквазонка, даже будучи в костюме, с легкостью могла выбраться сама, без посторонней помощи и выбралась к моменту, когда подоспел Ра. Ему так хотелось пощупать ее чудное тельце, но пришлось довольствоваться рукопожатием Эдика.