Их позы явственно говорили, что здесь восседает царь, тот, кому когда-то подчинялись даже боги. А все присутствующие составляли его двор, путешествующий с ним всюду, куда бы он ни отправился.

Я глянул через плечо в тёмное пространство десантного отсека. Капитан Тихо неохотно поставил свою комби-мелту на стойку для оружия над головой и пролез мимо накрытого брезентом груза посреди пола. Он просил предоставить ему честь выполнить это поручение в одиночку. Нет, он почти что молил об этом. Это было его право, и потому он настаивал на своём. Его привилегия. Его долг. Но Данте не собирался ничего выслушивать.

Застывшее лицо командора отчасти было таким же невозмутимым, как и золотая маска, что он бережно держал в руках. Это было лицо человека, узнавшего, что судьба улыбнулась ему, и не важно, какую цену она потом потребует. Сейчас он напоминал нашего отца Сангвиния.

— Братья, — спокойно произнёс он, — пойдём же к нему.

Я с волнением посмотрел на раскрытую ладонь своей латной перчатки — она казалась такой тяжёлой — и постарался говорить потише:.

— Мой господин, в этом есть необходимость? Мы здесь и могли бы…

Тихо жестом руки приказал мне замолчать.

— Здесь дело не в тактическом расположении, Макиави, — негромко сказал он, покосившись на меня глазом за полумаской. — Речь идёт об уважении. Как бы сильно мы ни ненавидели ксеносов, магистр капитула обязан лично встретиться с этим Сарехом. Никому и никогда повторно не выпадет такой шанс. Нам надо хотя бы увидеть его собственными глазами.

Данте согласно кивнул. Тихо скорчил кривую улыбку и потянулся к рычагу заднего люка.

— К тому же, полагаю, доблестный Данте сперва желает услышать, как верховный правитель расы некронов умоляет о нашей помощи.

Рампа опустилась на гидравлических приводах, и мы втроём ступили на пыльную землю у подножия зиккурата, храня непокорный вид пред лицом десяти тысяч вражеских воинов, которые наблюдали со всех сторон.

Перед нами стоял главный вершитель, неподвижно удерживающий длинную церемониальную глефу в обеих руках. Кроме высокого гребня, говорящего о его положении, который мы видели на гололитической проекции, на высокий статус чужака указывала мантия из гладких металлических цепей, свисавшая с плеч. Он наградил нас холодным взглядом, прежде чем слегка наклонить голову в снисходительном жесте, предлагая следовать за ним.

Оба сердца часто заколотились в груди. В воздухе чувствовался резкий запах энергетического оружия чужаков. Взбираясь по ступеням, я ощущал на себе мёртвый взор окружающих нас машин. Слева от командора шёл я, а справа — капитан Тихо. Один раз он вскользь бросил на меня взгляд, но ничего не сказал.

Данте спокойно следовал за послом, держа маску Сангвиния на изгибе руки.

Мы добрались до самого верха и прошли под сводом, что образовывали две статуи богов. За ним на лёгком ветру развевались переливающиеся шёлковые занавесы, по разные стороны от которых стояли красивые электрофакелы. На фоне рассветного солнца Геенны исходивший от них свет придавал собравшимся здесь некронам-лордам ещё более зловещий вид. Помню, я разглядывал каждого, пытаясь угадать, кто же из них он…

Без предупреждения главный вершитель остановился и развернулся. Пальцы в бронеперчатке рефлекторно сжались, но я успел одёрнуть себя, до того как стало бы слишком поздно.

— На колени, человеки, — скомандовал он. — На колени пред могучим Сарехом, последним и величайшим из Безмолвных Царей.

Живая половина лица Тихо оставалась невозмутимой. Он положил палец на пояс и наклонил голову.

— Нет. Он не наш царь.

Главный вершитель рассердился, но не стал повторяться. Вместо этого он торжественно повернулся и опустился на одно колено. То же движение повторили сначала знатные некроны в масках, затем их подчинённые, а после и каждый рядовой солдат на кафедре и за её пределами. Преклонились все.

Кроме одного.

Он был выше остальных, хотя и не настолько, насколько мне представлялось. Его механическое тело являло собой шедевр невероятных технологий ксеносов, лучше, чем у любого некрона, которого мне довелось видеть на поле битвы. Если остальные казались тощими как скелеты, его можно было назвать изящным. Тогда как другие двигались с грозной, твёрдой целеустремлённостью, в его движениях сквозила несомненная живость. Его стройная фигура говорила о мощной искусственной мускулатуре и указывала на недюжинную силу, быть может, даже божественную, а его наряд был простым, но в то же время невообразимо элегантным.

А его лицо…

Братья, едва ли я могу передать словами, что я испытал в тот момент. Что испытали мы все трое. Не благоговение или трепет, это точно.

Ближе всего подойдёт слово «ненависть».

Сарех — представленный как последний и величайший из Безмолвных Царей и бесспорный властелин расы некронов — вместе с узорным воротником и капюшоном, из которого струился неровный свет, носил золотую маску, изображающую лик возлюбленного лорда Сангвиния.

Вопиющее богохульство.

Люди пришли в изумление. У их плотских оболочек заняло время осознать, на что они смотрят. Увиденное явно возбудило в них расовую неприязнь, привитую на простейшем подсознательном уровне. Главный вершитель встал первым и передал преторианцам субэфирную команду приготовиться. Пусть люди и отправили в качестве жеста доброй воли Данте-ангела и Тихо-ангела, самых уважаемых боевых командиров, их воинские касты отличаются непредсказуемостью и нигилистическим настроем в трудной ситуации и способны действовать нелогично из-за оскорбления или в чрезвычайном положении.

Мы сможем поговорить об этом как-нибудь позже, лорд Анракир. Ведь вам всё-таки будут нужны союзники. «Узнай их сильные и слабые стороны и воспользуйся ими».

Мудрый Сарех пришёл к этой простой истине сразу, как встретился с людьми, ползающими по гробницам династий и руинам эльдарской империи. Они верили, что их звезда взошла, и вскоре они покорят Галактику. Разумеется, этого не случилось. И не случится. Это невозможно.

Чудно, как люди решают, что стоит знать о своём прошлом, а чему оставаться забытым. Они не запоминают полученные уроки, поскольку часто предпочитают забывать их. Возможно, не стань Сангвиний-ангел жертвой нерациональной и завязанной на гордыне междоусобицы, он привёл бы их к лучшей судьбе.

Без сомнения, из него получился бы император куда сговорчивее дохлого сушёного колдуна.

Если и есть на свете человек, по которому стоит скорбеть, благородный Сарех непременно сказал бы, что это Сангвиний. Тот альянс — вероятно, первый альянс? — мог положить конец угрозе Пожирателе ещё до того, как она бы обнаружилась. Тиранидов вряд ли вообще притянуло бы в эту галактику.

Но, как и люди, на тот момент Безмолвный Царь не разглядел подобной возможности.

Однако в отличие от них, он смиренно готов учиться на собственных промахах. Манипуляции со временем, которые провёл верховный хрономант, всего-навсего позволили ему вникнуть в суть вещей, в чём он нуждался, и предоставили возможность подготовить для ангелов новую правду.

Магистр капитула крепче стиснул золотой шлем у себя в руках и затрясся от едва сдерживаемой ярости, а после я увидел, как теперь уже капитан Тихо сжимает кулак, хотя и он тоже сумел перебороть себя. Прежде чем сделать что-нибудь необдуманное, следовало узнать, чем всё обернётся дальше.

Данте перевёл взгляд со своей собственной маски — посмертной маски Сангвиния, святейшей реликвии капитула — на чужеродную копию лика их примарха, носимую Безмолвным Царём. Сходство было поразительным. Чуть вытянутое и на удивление андрогинное лицо сохраняло те же печальные и ангельские черты, знакомые каждому Кровавому Ангелу с первых дней обучения в рядах Адептус Астартес. Высокий и благородный лоб. Убранные назад волосы. Даже стилизованный нимб венчал голову Сареха точно так же, как и у нашего командора. Но тогда как маска Данте имела вызывающий, праведный боевой оскал, на нас смотрел Сангвиний в своём самом благожелательном и миролюбивом виде.