— Ну вот, спорить начали, — сказал кот. — Это его превосходительство Поликарпу преимущества рыночной демократии доказывает. Теперь надолго…
И он широко зевнул.
— Ты чего зеваешь? — изумился Ашмедай. — Тут у вас чудеса такие, рыбы ходячие разговаривают, начальство пузыри пускает, я чуть с ума не сошел от любопытства. А тебе разве не интересно?
— Это вам интересно, потому что в первый раз. А я уже целый год все это наблюдаю. Если честно, братцы, надоел мне этот Западный рынок хуже вот этих самых горьких водорослей, хоть беги отсюда.
Бобо понял, что наступает решающий момент.
— А как вы раньше жили, господин советник? — осторожно приступил он к разговору. — Не скучали?
— Скучал? Да я же русский демон! С Северо-Восточного рынка, слыхал про такой?
— Кто же про него не слыхал… Все слыхали.
— Ну так что же ты спрашиваешь? У нас там уже сто лет никто не скучает. Некогда нам скучать, потому что боремся все время. А тут… Нет, жизнь хорошая, конечно, я ничего не говорю. Но ску-учно…
И кот зевнул так, что бесы даже попятились. Пасть у него была, как пещера.
— А вот у нас, господин могучий советник, — вкрадчиво сказал Бобо, — как раз намечается обострение рыночной борьбы. Шаддад говорит: прямо не торговля, а революционная ситуация какая-то. Большие опасности грозят нашему Восточному рынку.
— Хм. А что за опасности-то?
— Ну, во-первых, цены на персик нестабильные.
— Ну, это ерунда. А еще что?
— А еще муддарис один, Михаил Али Евстигнеев, воду мутит.
— Кто-кто? Мишка Евстигнеев?
Услышав это имя, Ёшкин-кот вдруг выгнул спину, как самый обыкновенный кот, и глаза его сузились в щелки.
— А вы что, знаете его? — удивился Бобо.
— Да уж знаю гада, — ответил тот, понемногу распрямляясь. — А кто, ты думаешь, меня попам заложил год назад?.. А потом комиссионные с них взял и к вам на рынок сбежал… Так ты говоришь, воду мутит?
— Мутит. Сидит в ванне целый день и мутит.
— Ну, пока сидит, это ничего, — расслабился кот. — Лишь бы не вылез. Ну, еще что?
— Шаддад говорит: гномы шепчутся.
— Хм. А еще?
— Шаддад говорит: человеческий фактор недоволен.
— А вот это совсем плохо. Надо же, как распустились… Эх, навести бы у вас порядок да заодно с Мишкой поквитаться… Но нет, не могу, ребята, даже не просите. Его превосходительство расстроится. Он без меня теперь как без акваланга. Если я улечу, кто ему будет Поликарпа носить?
Услышав эти слова, Ашмедай вдруг подскочил к коту, встал на цыпочки, схватил его за обе лапы и зашептал быстро и убедительно, как в бреду:
— А я буду, я! Слушай, советник, план какой есть: ты лети отсюда порядок наводить, а я вместо тебя котом работать буду, понимаешь?
— Ты? Вместо меня? — изумился кот. — Ну подумай сам, что ты говоришь, копытный? Ведь его превосходительство ко мне привык, не к тебе.
— А я тобой прикинусь! Он все равно через стекло ни беса не видит. А если еще рыжую шкуру нацепить — точно за тебя примет.
Тут Бобо вмешался:
— Ну зачем ты глупости говоришь, Ашмедай? Да ты посмотри на себя и на господина советника! Ты же знаешь, что нам с тобой нельзя себе роста прибавлять!
— Нам нельзя. А вот господин советник не ссыльный, а политический эмигрант с русского рынка, и сил у него поэтому навалом. Он и не такое прибавит, если захочет!
— А может, он не захочет?
— А может, захочет?!
— Эй, ребята, погодите-ка, — прервал их кот. — Рост не проблема. Ты мне лучше вот что объясни, Ашмедай: почему ты домой возвращаться не хочешь?
— К Шаддаду не вернусь, — угрюмо ответил джинн. — Он мне клыки велел выдернуть.
— Ай-я-яй, что ты говоришь! Ведь это все равно что коту когти подстричь! Экологическое преступление!
— Это точно… Это… логическое. А еще собаки у него знаешь какие? В темных очках, как шпионы! Зверюги настоящие.
Ашмедай, видимо, намеревался рассказать всю свою печальную историю, но тут шайтан решительно отодвинул его в сторону и подступил вплотную к коту.
— Господин советник, дорогой, — умоляющим голосом заговорил он, — ты не слушай его про зубы! Поехали к нам! У нас там инжир, кизил, шафран, персик вот такой, подобный попе младенца…
Бобо чуть не плакал.
— Ну, ну, ладно… — Кот был явно тронут его порывом. — Я подумаю. Я ж не против. Ты только пойми, Бобо: тут не в персике дело и не в зубах. Вот если бы у вас и вправду была революция…
— Да будет, будет, Шаддадом клянусь! Может, она уже идет, твоя революция. Откуда нам тут знать?
— Хм. Откуда? Есть откуда. Вот мы сейчас посмотрим, что у вас там делается. Как раз девять часов, сейчас новости пойдут.
Кот взял свой волшебный сачок, что-то пошептал, что-то нажал — и вдруг все три стены, изображавшие аквариумы, вспыхнули изнутри. Фальшивые рыбы исчезли, а вместо них выплыл огромный толстый ёшка в очках и в галстуке.
— Ух ты! — вырвалось у бесов.
— Цыц! — шикнул на них кот. — Вот дикари, телевизора не видели. Смотрите внимательно! Сейчас главные новости пойдут!
Серьезный ёшка в галстуке заговорил с непроницаемым лицом:
— Внимание! Передаем неприятные известия. Сегодня утром на Восточном рынке была объявлена Великая Хуляльская Оздоровительная революция.
Бесы ахнули и схватились за руки, а ёшкина рожа вдруг исчезла, и вместо нее пошли до боли знакомые картины родного рынка.
— Умеренный президент Шаддад Каракулов свергнут радикальными бесогонами, — продолжал ёшкин голос. — Бывший русский омон Михаил Али-баба Евстигнеев объявил себя великим джамахером всего рынка и призвал положить беспредел бесовскому беспорядку.
Теперь во всех трех аквариумах возникло по огромному Мише. Он что-то быстро говорил, постоянно сплевывая направо, и грозил кулаком. Потом показали баню. Возле нее стояла огромная толпа.
— Суббота объявлена банным днем, — объяснял ёшка. — Духовный лидер обещал каждое утро лично поливать всех, кто в бога верует, водой из чистого колодца Хуляль в целях борьбы с шайтаном.
Дальше показали старый предвыборный плакат с изображением Шаддада. Амир нюхал цветочек и лучезарно улыбался.
— Суд над прежним диктатором состоится сегодня вечером на главной площади рынка, виселица уже готова. Судьба дочери свергнутого президента Лейлы Шаддадовны и двух его любимых собачек остается неясной.
Бобо сжал кулаки и мысленно призвал на Мишу-муддариса гнев великой демоницы. Ашмедай же только потрогал свою челюсть.
Стали показывать торговые ряды.
— Цены на хашиш резко возросли, — докладывал ёшка. — Цены на персик остаются стабильными. Цены на гранаты пока колеблются.
Кадр вдруг резко сменился, и Бобо увидел самого себя.
— Новое правительство объявило в международный розыск шайтана восьмой категории Нурбобо Бобоназарова, чье настоящее имя Ёшка-гуревич.
Бобо обнял Ашмедая и стал вместе с ним тихо сползать на пол.
— Ну, делать нечего, — сказал кот, резко выключая телевизор. — Уговорили. Раз такие дела, придется лететь. А ну-ка садись мне на шею, Иван-гуревич!
— То есть как садись? — слабым голосом спросил Бобо и только потом добавил: — Я не гуревич.
— На шею мне садись. Домой полетишь. Вставай давай, чего разлегся!
Бобо встал и на подгибающихся ножках подошел к коту. Кот уже стоял на четырех лапах.
— Садись и держись крепче — я ведь не люфтганза. Сейчас ты увидишь, что такое русская езда. Живо домчим. Вспомни молодость, шайтан восьмой категории!
— А может, не надо? — спросил Бобо, усаживаясь на мягкий загривок кота и хватаясь за его острые уши.
— Надо! Прощай, Ашмедай! Рыжую шкуру в Пальмовом зале возьмешь. Там тигр один фальшивый ходит, скажешь, что ты на его место поступаешь, я велел. Все! Веди себя хорошо. Поликарпа береги.
— Прощайте! Не беспокойтесь! — радостно крикнул Ашмедай.
Кот сжался, как пружина, скакнул вперед и огромными прыжками понесся через все залы. Ветки хлестали Бобо по лицу, из-под кошачьих лап с визгом бросались врассыпную какие-то мелкие животные.
