Есть еще подсказки и знаки судьбы, их следует ловить и читать с осторожностью. Эл вспомнила Лаодику и ее вещицу, которая теперь была спрятана в дорожной сумке. К оракулу, что ли, при случае заглянуть? Эл улыбалась этой затее. Попадется настоящий провидец и свихнется тут же, пытаясь понять, кто перед ним. Довольно ей уже было в прошлом мороки с предсказаниями и предсказателями.

Эл решила стоять упрямо на этом месте и ждать, пока кто-нибудь из ее необычно одаренной команды найдет ее. Ну, если не Алик, то Дмитрий устанет от общества Ольги. Еще Ника снует поблизости. Эл не знала, кто приедет.

Она обернулась, посмотрела на дюну за спиной, которая более крутой стороной наползала на берег и почувствовала, что сейчас на вершине дюны кто-нибудь появится.

Ее ждало настоящее театральное представление.

На вершину дюны вдруг выскочил мужчина, его кудрявые черные волосы были острижены коротко. Он обернулся в сторону моря. Эл увидела его безбородое лицо. Он, сделал театральный жест, будто поддерживал облако идущее в сторону моря, в одной руке он сжимал пучок цветных лент, видимо оставшихся от венка. Эл видела лицо и фигуру, которые принадлежали человеку молодому. Двигался он порывисто и манерно. Он был одет в хитон с длинными рукавами, он сполз на одно плечо, полностью окутав левую кисть, а другая рука бала обнажена по локоть, потому что он держал в ней ленты и все время ими размахивал, точно привлекая к себе внимание. Эл решила, что это эйфорически настроенный участник недавнего шествия или актер. Просторная одежда доходила ему только до середины щиколоток, хитон был ему короток, хоть сам он был не высокого роста. Увидев внизу ее, он дернулся, замер, а потом протянул в ее сторону руки, сделав нарочитый жест, словно увидел старую знакомую и готов помчаться навстречу и заключить ее в объятья.

Следом за ним на вершину дюны высыпало с десяток зрителей. Едва они показались на вершине, возбужденный молодой человек, стремительно перебирая тощими ногами, рискуя кубарем скатиться с дюны, побежал вниз, песок скользил под подошвами высоко завязанных старых сандалий.

Эл пренебрегла осторожностью и двинулась ближе к дюне, чтобы перехватить его и не дать ему свернуть себе шею. Он спустился удачно, не добежав до нее четырех-пяти шагов о замер, воздев руки к ней или к небу. Он не выглядел безумным, но его порывистая манера двигаться заставила Эл замереть. Лучше его не провоцировать, не предпринимать попыток уйти.

- Гимн! Ты обещал гимн! - крикнул ему кто-то из зрителей.

Эл рефлекторно подняла глаза наверх.

Молодой человек рядом не заговорил, а заорал, при этом он подошел близко к ней, бухнулся на одно колено и подался к ней всем телом, замерев в просительной и неудобной позе:

- О, Паллада - светлоокая дева! Владычица мысли! - с тягучими интонациями гомеровским размером вопил он, -

Силой своей надели, вразуми недостойного взора поэта!

Не Аполлону славу пою, не Фемиде

Чашу весов не склонившей, к мольбе о пощаде глухой!

Музы пускай не гневятся, сегодня умом моим правит Афина!

За справедливость тебе воспеваю я гимн!

Его истошный вопль был скорее предназначен для просторов амфитеатра, чем для берега, поэтому его крик перекрыл шум волн и другие шумы береговой полосы.

- Смилуйся, - продолжал он, - грозная дева,

Если слова мои слух твой не смогут ласкать!

К грубости речи моей будь милосердна!

Внемли гимнам моим, о Афина!

Тебе воспеваю хвалу за спасение и справедливость,

Волей твоей правда явилась мне ныне!

Жертву прими и словами, и сердцем поэта

В знак благодарности за снисхожденье и милость.

И так же театрально он бухнулся ей в ноги. Эл решила, что если он попробует схватить ее за одежду или за ноги, то бурные излияния придется унять, но пока он ее не касался, ей была даже интересна эта ситуация.

- На алтари твои жертвы клянусь возлагать троекратно!... Три года!!!... - он заорал громче, что уже трудно было вообразить, таким криком легко сорвать голос, при этом он поднялся, оставаясь стоять на коленях, обернулся к зрителям и сделал жест, заклиная.

- Три года!!!

Более прочего впредь никого ни обижу, ни словом,

Ни делом, ни жестом, ни мыслью!

Если же данное слово богине нарушу,

Пусть покарает богини десница клятвопреступника страшною карой!

Он завершил этой клятвой спонтанный прием гимносложения и воздел к ней руки в мольбе. Выражение его лица было сообразно тому, что он только что изрек. Эл решила пошутить. Она вспомнила недавнюю выходку старца Луи. Везет ей на чудаков. Не припомнив более из Виргилия, который еще не родился, она придумала фразу сама.

- С миром ступай и впредь не противься закону! Жертву твою я приму. В красноречии смертный услышан, - копируя его интонации и громкость, ответила она и сверкнула на него для убедительности глазами.

Эл еще какое-то время смотрела на актера, устроив растерянному человеку театральную паузу. С дюны слышались аплодисменты и возгласы.

Он встал с колен, сглотнул нервно и попятился от нее, Эл состроила ему милую улыбку.

Человек отскочил от нее и, еще раз воздев к небу руки, что-то крикнул, а потом так же порывисто, в своей манере, развернулся и кинулся бежать по берегу прочь. Одежды его развивались, образовав серое облако. Группа зрителей, улюлюкая, бросилась за ним вдогонку. Среди них царило веселье. Один все-таки задержался и спустился к ней.

- Добросердечно прошу простить моего друга. Он актер. Не дивись его порыву, боги не отняли его разум. Сегодня в честь праздника судья отменил ему суровый приговор, известие достигло его слуха, когда от отчаяния он взывал к Афине. Он вообразил тебя посланницей богини и сообразно обряду произнес слова благодарности.

- Я понимаю, что он сделал, - ответила ему Эл.

- Он не испугал тебя? - с заботой в голосе спросил молодой мужчина.

- Нет. Сегодня праздник. Таких, как он, не мало.

Ее собеседник был удовлетворен ответами. Он собрался уходить.

- Ты одна здесь? Присоединяйся к нам.

- Нет. Я жду здесь человека. Вот он идет, - Эл показала ему за спину на приближающуюся фигуру. Алик спешил к ним.

Ее собеседник спешно ушел догонять своих спутников.

Алик шел к ней и попутно провожал незнакомца внимательным взглядом. Она то смотрела на него, то в след шумевшим людям.

Он был одет как вчера, в короткую тунику, чуть ниже колен, снова отпустил бородку. Эл в таком облике не могла его прежде представить. Он выглядел мускулистым и крепким мужчиной, взгляд прямой, суровый, ни одежда, ни обувь его не стесняли. Эл показалось сначала, что он сердит. А потом уловила его вполне ровное настроение, его напрягла компания во главе с актером.

Поскольку Эл смотрела в след удаляющейся группе людей и при этом улыбалась, Алик не усмотрев угрозы, спрашивать, не стал о том, что тут происходило. Эл с нескрываемой радостью оказалась в крепком кольце его объятий. Его напряжение сменила радость. Он издал вздох, томный, полный восторга и вожделения, чуть приподняв ее над песком. Он поцеловал ее.

- Я тебя услышал, - сказал он с гордостью.

В ответ она пылко его поцеловала.

Она ощутила его внутреннее ликование: "Ну, наконец-то!"

Они, не размыкая объятий, стояли на песке и молчали. Алик, спустя время, потерся щекой о ее волосы, и щедро запустил в них пальцы, не скрывая своего желания.

- Борода тебе все-таки идет, - похвалила она.

- Ты была так хороша издали на фоне этого моря. Тебя преобразила эта одежда. И завидев рядом с тобой постороннюю фигуру, я понял, что этот наряд сделал тебя привлекательнее туалетов девятнадцатого века. Вокруг тебя опять кто-то вьется. Можно, я буду в каждом времени объясняться тебе в любви? Снова и снова. Каждый раз заново и на новом языке. Это мое святое право. Это будет справедливо и очень романтично. На этот раз мне досталась Елена троянская?