Вспомнила, что под утро под Канопусом будет светопреставление со взрывом на болотах и пожаром, что это сойдет за гнев богов и вызовет еще больше толков и суеверий. Еслиона не потерялась в лабиринте загадочного холма, то здесь тоже не заплутает. Чем дальше она продолжала путь, тем бьольше росла уверенность, что ее новый знакомый-инопланетянин едва ли посещал этот могильник, возможно даже не знает о нем.

На этом она отключила подсветку и стала спускаться следуя своему чутью.

Казалось, что глубина этого сооружения невероятная, колодец был не узким. Эл не чувствовала стен. Потом произошла будто бы метаморфоза восприятия. Через какое-то время начало казаться, что она не спускается вниз, а лезет куда-то наверх. В ее сознании предстало искаженной простраранство, ей мерещились боковый проходы и коридоры, которых не было, стоило найти стену и коснуться ее ладонью. Обман чувств сопровождался ощущением присутствия, будто за ней кто-то наблюдает.

"Если это ты, то не стоит меня пугать и путать. Я упряма и живуча, я буду тут бродить, пока тебя не разыщу". Ее внутренний посыл привел к контакту. Это был человек.

Она ощутила приказ подниматься и полезла наверх. Наваждение прошло и ей пришлось лезть по веревке, пока она нащупала боковой ход, локоть почувствовал пустоту, а рука - края лаза. И вот уже на четвереньках она ползла по горизонтальной шахте куда-то дальше в этом лабирине. Когда уперлась в тупик, пошарила по стенам, обнаружила путь наверх. Так Эл еще несколько раз поворачивала, спускалась и поднималась, на этот раз без веревки. Все было так устроено, чтобы забраться сюда мог не каждый. Сопровождающая такой процесс потеря чувства времени не позволяла оценить расстояние.Эл оставалось считать колена и запоминать направления в этом лабиринте из шахт.

Потом был более просторный коридор, пальцы нащупали на стенах насечки, орнамент, знаки. Эл включила подсветку и прищурилась. Здесь были частоты, которые исказили восприятие системы, по сканеру стало светло как днем. Но это был все еще коридор под землей и все та же тьма. Эл повозилась с настройками браслета, придала пространству сумрачную окраску и пошла по коридору. Значит тот, кто привел ее сюда способен сбить с толку и устройство, не только ее саму. Она вспомнила предостережения Матон и Нкрумы.

Снова сквозняк. Бородач был неправ. При таком способе передвижения невозможно замерзнуть, холодок бодрил. Если бы не спертый воздух, то она бы не поняла, что сквозняк имеет запах чего-то обжитого, человеческого, не мертвого тела, живого.

Эл умела чувствовать пульсацию жизни, она пошла не за запахом, не за освещением, а за источником жизненной силы.

В узкую щель двери пробивался свет. Было тихо.

Эл распахнула дверь. Огонь в небольшом светильнике заколыхался и едва не потух. Сухая рука провела над огнем, чтобы воздух успокоился.

- Мельзис, - выдохнула Эл, узнав в человеке образ описанный Артесием.

- Вознагражденное упорство, Елена из Мантиней, - отозвался он.

Эл за мгновения оценила его. Человек. Не стар. Телосложение крепкое, человек сильный, плечо, и верно, повреждено. Красивые волосы. Опрятен. И глаза голубые.

Они смотрели друг на друга.

- Кажется у вас то, что я ищу, - сказала Эл, она подумала, что при его возможностях много объяснять не стоит. Красноречие тут едва ли поможет.

- Нет. Пластины я тебе не отдам.

- Я могу не брать их. Просто покажи.

- А понимаешь ли ты, что за подобную просьбу полагается смерть?

- Хотели бы убить, то не пустили бы сюда.

Эл обратилась во множественном числе не из уважения, а понимая, что одному человеку, какой бы сильный или изобретательный он не был, невозможно выжить под землей в одиночку.

- Или сделать попытку остановить тебя и убедить отступиться, - сказал Мельзис. - Ты упряма.

- А у меня обратная цель.

- Что ж, значит, нам придется поговорить, - заключил он. - Ты демонстрируешь силу, с которой приходится считаться.

- Благодарю за понимание.

- Здесь есть место только для меня. При горящем огне воздуха здесь на двоих мало. Иди за мной.

Она опять повел ее по узким коридорам. На этот раз они оказались в камере, которая напоминал не погребальную, комнату вырубленную в породе, пригодную для жилья, определенно с хорошей вентиляцией. Эл показалось, что она слышит некий шум.

- Твоя чуткость поразительна. Это город. Он над нами, - сообщил Мельзис. - Ты гость, право первой речи - твое. Говори. Хочешь воды.

Эл отказалась пить.

- Для начала я хочу понять, зачем вы заменили себя тем существом? - спросила она.

- Инородцем? Знаю, что ты разыскала его. Искусно.

- Это не трудно, учитывая, что не знала, кого я найду.

- А теперь знаешь кто это?

- Да.

- Уверена.

- Абсолютно.

- Так кто он? Кто он для тебя?

- Другая ветвь нашей цивилизации, когда-то покинувшей этот мир.

- Нашей? Лестно слышать такое определение от существа не из этого мира.

- Меня почему-то совсем не удивляет, что такое здесь известно. Поинтересуйтесь о договоре, и я окончательно пойму, что мы разговариваем на одном уровне.

Он открыто улыбнулася.

- Чтобы убедить меня дать тебе то, что ты хочешь, придется мне рассказать, зачем это нужно тебе. Правду. Начинай. Едва ли тебе хватить времени до утра, так что твой провожатый к рассвету придет напрасно. Не боишься провести день с мертвыми?

- Они менее докучают, чем живые.

Он снова улыбнулся.

***

Алик плутал по северной части города до самого рассвета. Измученный ночными поисками он сел у стены храма за колоннами, чтобы его не видели с площади.

Эл пропала, как ему казалось бесследно, а ее поиски стали навязчивой идеей. Беспокойство спуталось с убежденностью, что он ее разыщет, что ей потребуется помощь. Закрывая глаза, он видел тьму, старался представить ее в этой тьме и не находил. Временами это пугало. Но она там, в темноте, чутье подсказывало ему, что он прав.

При свете поиски казались бесполезными, да и ум немного прояснился. Эл сможет о себе позаботиться. Это была здравая мысль, которая на время победила беспокойство.

С восточной части города потянуло гарью, он вспомнил, куда бы мог пойти. Уж там его точно ждут новости и окажут радушный прием, а за одно может пригодиться его помощь.

К дому Эфроима он пришел минуя шумные улицы еврейского квартала. На стене рынка, предназначенной для объявлений пестрели многоязычные надписи о назначаемый встречах. Семейство Эфроима провело эту ночь в тревоге. В квартале были пожары, в греческой части - погромы. Городская стража не успевала наводить порядок на улицах и все мужчины семьи оказщались вооружены. С наступлением нового дня стало спокойнее и его пустили вдом, едва узнали.

- Александр, - Эфроим посмотрел на него и с надеждой, и с удовлетворением. - Ты жив. А остальные?

- Они в безопасности.

- А Елена? Слышал, что случилось. К нам в дом приходили солдаты, я вынужден был признаться, что вы жили тут. И соседи видели вас. И дети болтливы. Я не знал, что ее арестуют.

- Это не то, о чем стоит волноваться, - сказал Алик. - У вас, все хорошо?

- Силы небесные нас не оставили, - заверил Эфроим. - Наш дом цел. Грабили только богатые дома. У нас еще много мужчин. И что тут можно украсть?

- Ну и хорошо, - вздохнул Алик. - Спрячешь меня на день? Ночью я уйду.

- Тебя ищут?

- Нет, скорее всего. Я провел всю ночь на ногах, выспаться бы. Я заплачу.

- Не нужно. Ваша комната пуста. Тебя накормят, как только женщины прекратят эту суматоху и займутся своими делами.

- Не будите и оставьте у входа.

Эфроим доверительно взял его за плечо и спросил тихо.

- Ты не взволнован. Значит, Елена...

- Ей удалось убежать.

- Толпа едва не сравняла с землей дом, где ее держали. Разгромили, говорят, тюрьму греческим огнем. Ты знаешь, где она?