-Прости, что отвлекаю...- тихо сказала она. - Но Агата очень хочет, чтобы ты зашел к ней. Хотя бы на пару минут. Если можно.

-Да, конечно, сейчас зайду.

В комнате было около семи кроватей, шесть из которых были пусты. Соседки Агаты уехали на соревнования по бегу, и пятилетняя девочка осталась одна в комнате.

-Почему ты не спишь? - почти шепотом спросил я.

-Я не могу уснуть, никого нет и мне немного страшно — тихо сказала она.

-Нет ничего страшного в тишине. Наоборот, тишина-это то, чего лишены, к ужасу, почти все взрослые люди.

-Как это?- не поняла Агата.

-Люди постоянно говорят. И даже не для того, чтобы их услышали, а просто так. Им кажется это очень нужным и правильным. Придавать большое значение своим разговорам. Я тоже, к своему стыду, не лишен этого, хотя в последнее время все больше наслаждаюсь, находясь в одиночестве.

Тишина прекрасна. В ней каждый может почувствовать себя собой. Ты и есть тишина. Просто лежи и наслаждайся. Улыбайся сейчас и улыбайся во сне.

Я наклонился, чтобы поцеловать девочку в лоб, а она обняла меня так крепко, как может только ребенок. Абсолютный ребенок.

Что такое одурачить? Зачем нужны улицы? Почему жираф такой длинный? Я слышал очень много таких вопросов, пока находился здесь и всегда относился к ним с полной серьезностью, за что вокруг меня постоянно можно было наблюдать толпу детей.

Меня часто спрашивают, чем я занимаюсь, чем я зарабатываю на жизнь... Словно это кому-то интересно. Истинная цель таких вопросов одна: сравнить себя с кем-то и мнимо возвыситься в своих же глазах. Дети же задают эти вопросы потому что хотят узнать тебя поближе. Количество их вопросов прямо пропорционально доверию.

Я сидел в парке, который находится на территории детского дома. Парк был небольшим, но примечательным своим чистым воздухом и атмосферой свежести.

Захотел вновь побыть в тишине, наблюдая природу и немного мечтая... Все мы пребываем в мечтах, но всегда ли они наши? Всегда ли у них есть хоть какая-то ценность или же это не нужно?

Мои размышления прервал клич моего имени.

Я обернулся. Передо мной стояла Даяна. Четырнадцатилетняя девочка смотрела на меня грустными карими глазами.

-Привет- чуть улыбнулся я. -Что-то случилось?

-Нет- коротко ответила девочка. -Наверное...

-Так все же?

И тут она неожиданно выпалила:

-У тебя есть друзья?

Я всерьез, неожиданно для себя самого, задумался.

-Знаешь, Даян... Как говорят, «мнение не меняют только глупцы»... Мое мнение относительно дружбы так же менялось и меняется до сих пор. Примерно лет в семнадцать я познакомился с потрясающими людьми. Наши общие интересы объединили нас на пять лет или даже больше...Нас называли в шутку «неразлучной четверки». Я всегда знал, что они вытащат из любой беды, как и я каждого из них. Много веселья, много и сложных ситуаций. Спустя некоторое время между нами начало возникать недопонимание. Знаешь, это не тогда, когда люди ссорятся, нет... Просто у нас появились разные интересы, в связи с чем и недопонимание. Наши переписки, разговоры и звонки стали реже...- я замолчал.

-Я не видел их несколько лет и осознаю, что в этой встрече нет необходимости. И они это тоже осознают. Сейчас у меня очень много знакомых, при возможности и желанию провожу с ними время. Я не считаю уже дружбу чем-то таким необходимым, как этого требует современность. Это всего лишь желание человека самоутвердиться. А почему ты спрашиваешь?

Теперь настала очередь Даяны задуматься.

-Мы просто поссорились с Васькой. Из-за полной ерунды. Ей стало жалко дать мне рюкзак на несколько дней. Мы начали ругаться и она выдала мне, что мы больше не подруги. Как же так? Неужели она не помнит все наши прогулки, походы, разговоры? Я же могла ей все-все рассказать. А теперь мы не разговариваем вообще уже дней десять. Больше не дружим. Это навсегда?

-Думаю, что вам обеим нужно пойти навстречу друг другу. Это ведь так просто. Подойти и извиниться. Поговорить. Ты же расстроена тем, что вы поссорились?

Девочка кивнула.

-Уверен, что и Василиса очень расстроена. Иногда дружба уходит, и когда это происходит, человек не чувствует ровным счетом ничего. Ни разочарования, ни грусти, ни облегчения, ни радости. Происходит понимание того, что это естественный шаг в жизни. Пропадают общие интересы и люди начинают по-разному смотреть на многие вещи. Но это не про вас, у вас так много общего сейчас, так и цените это. Подойди к ней.

-Спасибо — улыбнулась Даяна. -Я сейчас же подойду к ней.

И девочка убежала из парка.

Крайне редко сестра обращалась ко мне с просьбами, которые я не мог выполнить. Но если ее «петиция» меня не устраивала, я ей сразу об этом говорил. Именно так и случилось одним воскресным утром.

-Пойдем с нами на службу — сказала она.

-На службу?- переспросил я. -На это утро у меня были другие планы. Я хочу отремонтировать себе и ребятам велосипеды, ведь на днях мы поедем в велопоход.

-Ты сможешь этим заняться и после службы — мягко сказала сестра, но даже в этом тоне я услышал легкое раздражение.

-Конечно, могу. Но с большей пользой я проведу время, подготавливая велосипеды, пока ты с ребятами будешь на службе — ответил ей я.

-Для ребят это было бы очень показательно.

-Что именно?- не понял я.

-Твое присутствие там.

-Мое присутствие там означало бы, что это имеет для меня какую- то ценность. Но ты же меня знаешь...и знаешь то, что никакой религии нет. Так заем же ты принуждаешь всех ребят ходить в церковь? Каждый, пусть даже и ребенок, в состоянии сам выбрать хочет ли он провести время в церкви или нет.

Сестра разочарованно сказала:

-У меня, к сожалению, сейчас нет времени для подобного диалога. Но я думаю, что мы вернемся к этому.

-Если будет необходимость -улыбнулся я.

Уже через полчаса после разговора с сестрой я был в гараже и разбирал велосипеды. Я настолько был увлечен этим, что не слышал как вошел Лёва. Это был высокий мальчик одиннадцати лет, которого вполне заслуженно называют «бунтарем». От него «болит голова» у всех: начиная от воспитателей и заканчивая поварами в столовой. Ярый любитель подраться и вступит в словесную перепалку со всеми. Со всеми, кроме меня. Я абсолютно никак не воздействую на мальчика, не пытаюсь его ничему научить. Мы редко разговариваем, но когда это происходит, оба остаемся полностью удовлетворенными проведенным временем.

-Я сбежал- констатировал Лёва то, что я и так наблюдал своими глазами.

-Зачем ты это сделал?- спросил я.

-Мне не нравятся службы. Они не приносят мне никакого удовольствия. А они заставляют... Неужели это так важно? Быть там, где мне некомфортно? Почему?

Я неторопливо ответил:

-У каждого из нас есть вера. И у каждого она имеет свое воплощение. Кому-то нужно ходить каждое воскресенье в церковь, кто-то молится перед сном, кто-то верит в седого старика на небе, а кто-то просто чувствует. Чувствует нечто необъяснимое и для этого не нужно ничего абсолютно делать, не нужно об этом никому говорить. Тебе стоит лишь спокойно объяснить это тем, кто тебя принуждает к чему-то. То «ужасное поведение», о котором говорят все, почему так происходит?

Лёва всерьез задумался. Я решил продолжить:

-Могу предположить, что это твой протест. Но против чего или кого? Все, кто тебя окружают, не желают тебе никакого зла. Так зачем же ты отвечаешь резкостью на приветливость? Это такой же выбор как ходить на службу или не ходить. Сегодня ты выбрал провести время со мной. Драться или не драться- это то же самое.

Обещаю тебе поговорить насчет твоих воскресных посещений для того, чтобы ты поразмыслил о том, стоит ли тебе так себя вести. Это исключительно твое решение и я никаким образом не пытаюсь на тебя влиять.

Некоторое время помолчав, мальчик сказал: