Обычно на кафедру студенты заходили предварительно постучав и выдержав после этого дипломатичную паузу, но сейчас было не до формальностей; Лена сходу распахнула дверь.

– О, явление третье – те же, и Коноплева! – Татьяна, сидевшая за столом, опустила очки к кончику носа.

Еще в комнате находился ассистент Трифонов, ведший практику. Он тоже удивленно уставился на неожиданную гостью.

– Извините, – пробормотала Лена, краснея, и опустила глаза, – Татьяна Викторовна, проспала. Полночи учила, а телефон разрядился, родители ушли на работу… – на этом ее фантазия иссякла, – примите, пожалуйста, Татьяна Викторовна.

– Ну что, Коль? – Татьяна повернулась к Трифонову, – примем или пусть с «хвостом» походит для профилактики?

– Не надо с «хвостом», пожалуйста…

– Я не с тобой разговариваю, Коноплева!

Лена прикусила губу, изучая носки своих туфель. Как она не любила что-то выпрашивать, но деваться было некуда – лучше пять минут унижения, чем лишиться от матери «премии», да и не дай бог, еще в сентябре зубрить эту никому не нужную историю.

– На семинарах-то она хоть работала?

– Вроде, работала, – Трифонов, вообще, был не вредным мужиком, – пропусков, насколько я помню, нет.

– Коноплева, тройки тебе хватит или будешь отвечать, чего ты там за ночь научила?

Конечно, тройки Лене было мало, но в сложившейся ситуации выбирать не приходилось.

– Хватит, Татьяна Викторовна, – вздохнув, Лена подала зачетку, – я, правда, учила…

– Будет врать-то! – Татьяна нашла нужную страницу и взяла ручку, – а то не знаю, где ты «учишь» – в «Отвертке» ведь? Признайся честно.

…Блин, а если она вчера видела, какой я была?.. Да нет, она в такие места не ходит – это кто-то настучал…

– Не слышу, – Татьяна занесла ручку над зачеткой и ждала, ехидно улыбаясь.

– Да… – еле слышно выдавила Лена.

– А зачем врешь?

– Не знаю…

– Видишь, Коль, врут и не знают, зачем – во, молодежь растет! – она посмотрела на Трифонова, но тот лишь беспомощно развел руками, – ладно, – Татьяна опустила ручку, – девочка ты, вроде, неглупая; тем более, не стала строить из себя, а честно созналась – так и быть, поставлю тебе четверку, чтоб не портить общую картину. Слава богу, в следующем семестре истории у вас уже не будет, – расписавшись, она протянула зачетку, – так что иди, гуляй дальше.

– Спасибо, Татьяна Викторовна!

Не веря своему счастью, Лена выскочила с кафедры; сделав пару шагов, открыла зачетку – нет, Татьяна не пошутила! Синим по белому там было написано «хор» и стояла подпись! От переизбытка чувств Лена даже поцеловала заветную страничку.

…О, сегодня гульнем! И пусть только отец вякнет – ткну ему эту четверку и пусть радуется!..

Выйдя на крыльцо, она достала телефон.

– Вик, привет! Прикинь, сдала!.. Уже на кафедре – один на один!.. Ни фига – «хор»! Ты сейчас где?.. В городе? Так давай пересечемся. Слушай, я ж вообще не помню, чем вчера все закончилось – хоть расскажешь!.. Ой, а я чего тебе расскажу!

Пока Лена ехала к их кафешке, радость от успешного окончания сессии сделалась какой-то обыденной (собственно, это ведь не первая и не последняя сессия), и мысли сами собой вернулись к странному сну. Теперь голова была абсолютно свободна для построения самых фантастических вариантов, но варианты не строились – так все было загадочно и необъяснимо; а, может, это еще ощущались последствия вчерашнего «отдыха», поэтому первым делом купив банку «Ягуара», Лена устроилась за столиком, под старым корявым тополем. Посмотрела на запястья – полоски прошли без следа, и она даже подумала: …А, может, ничего и не было? Просто сон такой реальный, что меня заглючило… нет, Вике все равно расскажу – интересно, что она скажет… Лена закурила и маленькими глотками прихлебывая коктейль, принялась разглядывать двигавшуюся мимо публику. …Все-таки какой сегодня классный день!..

Вику она увидела издали, когда та, лавируя среди медленно ползших машин, перебегала улицу. …Блин, какие ж клёвые у нее босоножки!.. – Лена каждый раз обращала на них внимание, и каждый раз возникало чувство обиды, – почему, вот, ей предки всегда все покупают молча, а мне для этого сначала надо сдать хорошо сессию, «научиться себя вести»? Жлобы они просто! Но сейчас-то мать должна отвалить по нормальному – две пятерки, две четверки…

– Привет! – придвинув стул, Вика уселась напротив, – бегаю, вот, загранпаспорт оформляю.

– Ух, ты! – Лена вытаращила глаза.

– Да, я – молодец, – Вика погладила себя по голове, – за хорошую учебу предки решили отправить меня в Египет, на две недели. Одну, прикинь!

– Класс!.. – Лена мечтательно вздохнула, – а меня одну, точно, никогда не пустят. Я на зимних каникулах просилась, так мои сказали – ты здесь вести себя не умеешь, а то еще за границей будешь позориться. Почему сразу позориться?

– Ну, вчера ты реально надралась, – Вика засмеялась.

– Вот, с этого места поподробнее, – Лена сделала глоток.

– А чего подробнее? Ты уже хорошая была, а тут возвращаюсь – ты у стойки с мужиком лакаешь «Мартини».

– С каким мужиком?

– А я знаю? Назвался Ником; симпатичный, лет тридцать пять. Он все рвался соку тебе добавить, а ты – нет, я чистый…

– Выпендрилась, блин, – Лена вздохнула.

– Я тебе говорила – может, хватит? Но ты меня послала.

– Я? Тебя?.. – Лена с сомнением покачала головой, – это уже, точно, крайняя стадия. А дальше что?

– Дальше ты начала корячиться, лезла на стойку – типа, стриптиз устраивать…

– Блин!.. – Лена стыдливо прикусила нижнюю губу, – во, дура! Слушай, может, предки правы, что нельзя меня одну за бугор выпускать? – обе расхохотались, понимая, что это лишь глупая шутка, – но меня хоть из клуба не выгнали?

– Да нет. Глеб, взял тебя за шкирку, усадил на место…

– И то, слава богу, – Лена звучно вытянула из банки последние капли, – а дальше?

– Дальше Ник рассказывал, как у его друга из клуба похитили дочку (тоже, видать, по пьяни), а они спасали ее. Ты, блин, так его пытала, что да как было – задолбала мужика, короче; потом вы стали бухать за счастливое избавление той дочки; потом Глеб вызвал тачку. Ник рвался провожать тебя, но я его удержала, а то, думаю, завезет куда-нибудь, трахнет и выкинет – ты ж, вообще, уже никакая была. На всякий случай, я и номер тачки записала – таксисты, они ж тоже разные бывают.

– Вик, ты настоящая подруга! – поразилась Лена – ей самой, точно, не пришли б в голову такие меры предосторожности, – блин, я тебя люблю! Слушай, а во сколько меня отправили?

– Где-то около двух… может, в полтретьего, а что?

– А то. Теперь меня послушай.

Лена оглянулась на призывно пестревшую всякими банками и бутылками стойку, но под впечатлением от рассказа, решила не злоупотреблять, чтоб не повторилась вчерашняя история – вечером ведь они наверняка опять пойдут в «Отвертку», отмечать ее последний экзамен.

– Короче, – она придвинулась ближе к подруге, – просыпаюсь я связанная, на кровати, в незнакомой комнате…

– Да ты что! – глаза у Вики округлились от ужаса.

– Ты слушай, – Лена засмеялась, и поняв, что все закончилось хорошо, Вика успокоилась, – привязана так, что не дернешься, но одетая, и никто меня ни, вон, чего. В комнате пусто. Я и орала, и на помощь звала – реакция, ноль. А потом вдруг будит меня отец – ты, говорит, на экзамен идешь? Смотрю, я дома, у себя в койке…

– То есть, это был сон? – догадалась Вика.

– Типа, да. Но когда пошла в душ, смотрю, след от веревки.

– Ни фига себе!

– Вот, и ни фига, – Лена закурила, – до сих пор не пойму, что это было. Если вы меня отправили в два; отец разбудил в десять… блин, у него ж не спросишь, когда я пришла – сразу вонь начнется, типа, нажралась до беспамятства, а он и так злой на меня. Так-то можно было б прикинуть, было у меня время где-то валяться связанной или нет.

– А если у матери спросить? Как-нибудь так, по тихому.