Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Тот наморщил лоб:

– Так, аренда, слуги, на первое время. – Он загибал пальцы. – С тебя пятьдесят дукатов золотом, и только из-за уважения к тебе.

Я отсчитал ему деньги.

– Мы в расчете?

– Конечно, теперь ты мне ничего не должен. А может, возьмешь в долю?

– Если только ты купишь мне солидный дом в центре.

Купец задумался.

– Такие дела быстро не решаются. Покупка не грошовая, надо поискать, подумать.

– Вот вернешься из рейса – подумай, поищи.

Когда мы уже изрядно выпили, опустошив третью бутылку, купец наклонился ко мне:

– Поверь твоему другу, завтра у тебя не будет отбоя от пациентов.

– С чего ты взял?

– Венеция не такой большой город, как Рим или Неаполь. К вечеру твое имя будут склонять во всех домах, близких ко двору, а завтра ты будешь выбирать больных по своему вкусу, поверь, я знаю венецианцев.

Затем оглянулся по сторонам, хотя в каюте никого не было:

– Ты не только умелый хирург, ты очень хитрый и дальновидный!

Он захихикал и пьяно погрозил пальцем.

– Почему? – спросил я.

– Это очень хитрый ход: теперь, даже если ты зарежешь до смерти любого своего больного, тебя никто пальцем не тронет.

Плохо то, что я жил в Венеции и не знал ее законов. В России я ориентировался, но здесь… Да и деньги я зарабатывал не ради богатства, деньги во все времена дают свободу выбора. Применительно к данным обстоятельствам – это возможность купить дом, нанять слуг, купить место на корабле или сам корабль.

Кто сказал «корабль»? А может и в самом деле купить корабль и, обогнув Европу, приплыть в Россию к Петру? Да вот не запряжет ли он меня снова бомбардиром к преображенцам? Если бы существовал в то время воинский устав, было бы боевое охранение, не попал бы я в плен к крымским татарам. Не случись счастливой оказии в виде Винченцо, сгнил бы со временем в Бахчисарае или у турок на галерах. Ичего мне взбрели такие мысли на пьяную голову? Винченцо укладывал меня спать у себя в каюте, но я с пьяным упорством вырывался, хотел идти домой. В конце концов, Винченцо сдался, определил мне в провожатые двоих матросов с наказом доставить прямо в дом, а не до порога.

Утром раскалывалась голова, хотелось поспать и понежиться в постели, но вошедший слуга известил:

– Вас дожидаются больные, на прием.

Какие больные, я никому не назначал! Выглянул из окна своей спальни. С высоты второго этажа был виден целый ряд карет. Неужели ко мне? Я с трудом вспомнил вчерашний вечер. Неужели Винченцо был прав?

Надо признать – венецианцев он знал куда лучше меня. Так, быстро умыться холодной водой, кофе с булочкой – здесь это было уже в порядке вещей. Оделся подобающим образом, спустился вниз – ешкин кот! Большая приемная была полна народа – синьоры и синьориты, богато и очень богато одеты, кто-то ухитрился приехать пораньше и оккупировал диванчик, кому-то слуги вынесли стулья, припоздавшие стояли. Я слегка поклонился и поздоровался. Голоса смолкли, и все уставились на меня.

– Синьоры, прошу по очереди в приемную, больше прошу не занимать очередь.

Подскочившему слуге бросил:

– Если кто еще придет, проси перенести визит на завтра.

Кто-то, прослышав о чудесном преображении лица Джульетты, хотел исправить физические недостатки, другой жаловался на болезни, дамы через одну хотели столь же красивое лицо, как у Джульетты. Кому реально мог помочь – назначил день операции, того, кто уверовал в сверхестественное, – отправил ни с чем домой.

Были и интересные случаи, где требовалось применить все мои знания, опыт и умение, даже на грани возможного. Итак, на послезавтра назначил операцию женщине – подтянуть лицо. Для себя я решил – день веду прием, другой день – операционный. На следующий день скопище карет стало еще больше, причем клиенты были знатнее, пытались зайти не по очереди, а по богатству и знатности. Вольности эти я сразу пресек:

– После смерти к архангелу Петру тоже по знатности проходить будете, синьоры?

Господа сначала оторопели, затем стушевались, и в дальнейшем скандалов в приемной не было.

Лицо пациентке, пятидесятилетней графине, подтянул удачно, хотя делал такую операцию в первый раз. Так же, как и в случае с Джульеттой, оставил ее у себя – да и куда ее можно было выпустить – с синим лицом и почти полностью замотанной бинтами головой? Правда, еду ей не привозили, своего Джузеппе у нее не было, тут уж я запряг своих слуг.

Через пару недель синева сошла, я снял швы, наложил свои мази и еще через неделю позволил графине посмотреть в зеркало. Внешне она помолодела лет на десять – пятнадцать.

Результат понравился, женщина крутилась у зеркала полчаса, оглядывая себя с разных сторон. Затем вдруг огорошила:

– А еще такую же операцию сделать можно? Я была бы не прочь помолодеть еще лет на десять.

– Пожалуйста, синьорита, вас и так слуги с трудом узнают. Следующую операцию, если вы не передумаете, можно будет сделать не раньше, чем через год.

Графиня надула губки, расплатилась и уехала в подъехавшей коляске. Вот и пойми после этого женщин.

Старому торговцу, с которым меня познакомил Винченцо, я исправлял ногу.

После перелома ниже колена срослось неправильно, пациент хромал, припадая на укороченную ногу. Увеличенный сапожником каблук не помогал. Пришлось сломать ногу снова по месту старого перелома и, поскольку аппарата Илизарова у меня не было, растягивать ногу грузом. Ничего, срослось, ходил потом, как в молодости, даже не хромая.

Так, в труде и заботах текли мои дни. Обыденность жизни была нарушена одной ненастной ночью. В двери раздался стук, причем стучали сильно. Слуга, чертыхаясь и запахивая наспех одетый халат, пошел открывать. В прихожую буквально ворвались два синьора в черных плащах, с них потоком лилась вода. С собой на плаще они несли мужчину. Был он худощав, бледен, на животе его расплывалось кровавое пятно.

– Хирург, ради святой Магдалины, быстрее! Наш господин умирает.

Я оделся, когда еще раздался стук, привычка, знаете ли. К врачу по ночам не ходят из-за мелочей, терпят до утра. Коли пришли – беда стряслась. Подошедши к раненому, которого поздние визитеры уложили на пол, задрал камзол и кружевную рубашку. М-да, судя по ране, удар шпагой, явно в селезенку. Если не прооперировать – умрет в ближайший час.

– Так, синьоры, берите вашего друга и несите в эту комнату. – Я прошел вперед, распахивая дверь.

Незнакомцы уложили раненого на стол.

– Быстро снимайте с него одежду, нужна срочная операция.

Незнакомцы буквально сорвали с раненого одежду. В это время я влил в рот пострадавшему вина с опиумом. Времени ждать, пока подействует наркотик, не было.

– Подойдите ближе! Один – держит раненого за руки, второй пусть возьмет в обе руки по светильнику и освещает живот раненого.

Я сделал разрез. Как мог быстро наложил зажимы на кожные сосуды, – времени перевязывать уже не было, – рассек мышцы, осторожненько развел края раны, из живота выливалась кровь. Кровотечение массивное. Я расширил рану, ощупал селезенку – черт, чуть не пополам разрезана. Наложил зажим. Шить в кровавом месиве невозможно. Стал осушать рану салфетками, бросая их в тазик. Кучка солфеток росла с угрожающей быстротой. Все, брюшная полость более-менее сухая. Я провел ревизию – ничего, кроме селезенки не задето. Надо удалять селезенку и быстро зашивать. Пациент может загнуться в любой момент или от болевого шока или от массивной кровопотери. Наложив на сосуды селезенки двойные лигатуры, я пересек сосудистый пучок, рассек связки и вытащил селезенку, бросив в таз.

Оба незнакомца с ужасом смотрели на меня, один был сильно бледен, на лбу крупные капли пота – как бы в обморок не упал. Но обошлось, крепкие ребята, многие, даже здоровенные мужики при виде крови и кишок запросто теряют сознание, в лучшем случае их вывернет наизнанку. Знаем, проходили, дважды знакомые просились на операции – посмотреть. И оба раза тихо сползали по стенке. И смех и грех. Наложил швы, незнакомцы сняли пациента со стола и перенесли на кровать. Мужчина был жив, но плох, дыхание прерывистое, бледен, сознание смутное.

4
{"b":"538119","o":1}