Отгремели последние войны,

И солдаты ушли на покой.

Дремлет смелый космический воин,

Крепко спит на кроватке ковбой.

Спят все рейнджеры, гангстеры, копы,

Спят пилоты космических трасс.

Наблюдают с Земли телескопы

Добрых зорких мамулиных глаз.

Мы все дальше летим во Вселенной,

Пролетели Венеру и Марс.

Но все ближе, скажу откровенно,

Мне мой пятый тусующий класс.

Здесь друзья мои, крепкие парни,

А девчонки все – просто отпад.

Мы войдем с ними в крепости Гарни,

И никто не отступит назад.

Мы пройдем зоны все поражения,

Нас отвага, как сталкер, зовет.

Поскорей бы закончит ученье

И вести космолет свой вперед.

Она была студентка из иняза,

А он – простой заочник с МГУ,

И встретились-то с ней всего два раза,

Она сказала: «Больше не могу».

Она его спросила: «Ду ю спик инглиш?».

Он бодренько так ей ответил: «Ес».

Она спросила: «Ты витрину видишь?

Какой там ослепительный прогресс!»

Там платьеце висело от Кардена,

А от Како висело неглиже,

А на изящной шейке манекена

Колье висело прям от Фаберже.

Он стоимость вещичек тех прикинул,

Недаром же учился на физ-мат,

Он взглядом ту инязочку окинул,

И в голове рождался только мат.

Он ей ответил очень деликатно,

Что платье маловато ей, не в цвет.

«Ты в ниглиже и в этом мне приятна!

Ведь главное, на что есть посмотреть!

И в том колье прогресса я не вижу,

Могу из бисера такое же сплести.

А шейка мне твоя родней и ближе,

Хочу тебя от тяжести спасти!»

«Ах, я хотела быть такой гламурной,

А ты мое испортил реноме!

Прощай ты, мой заочник некультурный,

Найду в МГИМО того, кто пониме!»

Они пошли по разным тротуарам,

Она пошла по левой стороне,

Народ давно привык к подобным драмам:

Ну, не сошлись знакомые в цене.

Растет обида каждый раз,

Как ком катается.

Я мог покаяться сейчас,

Да не в чем каяться.

А ты пыталась уличить

Меня в неверности

Лишь только кровь в висках стучит

От этой скверности.

От правды горькой, словно змей,

В кусты не прятался!

И к справедливости твоей

Напрасно сватался.

Пытался водкой залить

Твое злословие.

Но только смог усугубить

Свое здоровье.

Ты знаешь, я тебя люблю,

Родную, милую.

И то, что ложь я не терплю,

Даже красивую.

Я помню пламень губ твоих

И нежность тела,

Но ветер страсти приутих,

Любовь сгорела.

Теперь со мной ты холодна,

Как сталь булата,

Душа пустынна и бледна,

Как лунный кратер.

И в сердце боль еще острей,

Обиды копятся,

Остатки дней хоть пожалей!

Жизнь скоро кончится.

Однажды ветер загулял,

Шутил, нахально так смеялся,

Он всех прохожих задевал,

Особо к девушкам цеплялся.

Взметнулась юбочка у Ксюши,

И зацепил подол за уши,

А в ушках модные сережки,

Их подарил недавно Лешка.

У недотроги рыжей Ленки

Погладил нежно он коленки,

От дерзости такой бесстыжей

Стал даже нос у Ленки рыжий.

Сорвал прическу у Наташи,

На рандеву спешила к Саши,

Раскинув волосы на плечи.

Как будто поднял флаг для встречи.

Потом, конечно, шутки ради

Он заглянул под блузку к Нади,

Она смутилась, покраснела,

Прогнать нахала не посмела.

К подружкам Вере, Кати, Оле

Подкрался незаметно в школе,

Толкал листочки им под ножки,

Как будто крались осьминожки.

Но вот под вечер утомился,

Лег спать, затих, угомонился,

А девочкам приятно было:

Весна так ласково шутила.

Ты мне нужна, как остров в океане,

Когда корабль любви идет на дно.

Ты мне нужна, когда в дороге дальней

Я пью разлуки горькое вино.

Ты мне нужна, когда душа тоскует,

И холод сердца некому согреть.

Ты мне нужна, когда пожар бушует,

И от любви к тебе боюсь сгореть.

Ты мне нужна, когда иду я садом

И заблудился посреди дорог.

Ты мне нужна, когда с тобою рядом

Я, в сущности, все так же одинок.

Ты мне нужна, когда с весельем дружен,

Ты мне нужна, когда я занемог,

Ты мне нужна! А я тебе-то нужен?!

Вот в чем печаль и боль моих тревог.

Ночь. Мороз. Горит фонарь.

Легкая поземка.

Во дворе собачий лай,

Мерзнет собачонка.

Морду вверх, в снег хвостик бьет,

То скулит, то лает,

То ль хозяина зовет

Толи проклинает.

Люди мимо – кто сердит,

Кто кусок ей бросит.

А она в глаза глядит,

А она не просит.

У нее в глазах тоска:

Как же так случилось?

Где хозяйка, где она,

Может, заблудилась?

Ну, а где же детвора?

Мы друзьями были.

Летом целый день с утра

Бегали, шутили.

Дни и ночи напролет

Мы не расставались,

Как приехали. И вот,

Сразу затерялись.

Я их бегаю-ищу,

По дворам и скверам,

День-деньской без них грущу,

Им же тоже скверно.

Вы простите, что скулю

И так громко лаю,

Это песню я пою,

Друга вызываю.

Сидит ворона в луже,

Подругам говорит:

«Какой, представьте, ужас,

Так сильно клюв болит!

Сухарь попался крепкий,

Никак не расклевать!

Бросала его с ветки,

О камень, об асфальт.

Быть может, неуклюже

Старалась размельчить.

И вот пытаюсь в луже

Сухарик размочить!»

Сочувствуют вороне

Синички, сизари.

В густой березке, в кроне

Ждут часа воробьи.

Проблема им знакома,

Тут надо не зевать.

Все ждут, когда ворона

Начнет сухарь клевать.

Сухарь начнет крошиться,

Вот тут и благодать!

Всем надо изловчиться,

Чтоб крошки подбирать.

На березе два грача

Разругались сгоряча,

У кого черней рубашка,

И красивей песня чья.

– Я черней. Нет я -, черней!

– Я пою как соловей.

– Ну а я, ну а я -

Сразу как два соловья.

(Тут вмешалась в спор сорока,

Пролетала недалеко.)

И сказала тем грачам,

Что они здесь не причем.

– Ваш спор слышала я, братцы,

Вам со мною не тягаться,

Потому как соловья

Петь учила лично я.