И эти нападения осуществлены только в ноябре прошлого года.

То есть в настоящее время в Аденском заливе развернуты настоящие боевые действия, причем наблюдатели отмечают, что сомалийские пираты очень быстро учатся. Их тактика все время совершенствуется, на вооружении у них только современное оружие, а среди них уже появились иностранные инструкторы и наемники. Так что скоро все боевые действия будут проходить по всем правилам современной военной науки.

Все это чрезвычайно серьезно.

Через Аденский залив проходит 16 тысяч судов ежегодно. Примерно по 44 судна в день.

В этом году сомалийские пираты 80 раз нападали на проходящие мимо суда.

В настоящее время в Аденском заливе установлен транспортный коридор, охраняемый военными кораблями международного сообщества.

В принципе сбить проходящие суда в караваны и снабдить их конвоем можно, но только сомалийские пираты давно уже атакуют суда далеко за 200-мильной зоной. То есть международному сообществу, чтоб пресечь все эти нападения, обязательно придется осуществить разорение береговых пиратских баз, организовать блокаду Сомали с моря и конвоирование проходящих судов, и, кроме всего этого, необходимо несение боевого дежурства в тех районах Индийского океана, до которых способны добраться пираты, которые сумели обойти все эти заслоны.

Причем это дежурство должно быть организовано таким образом, чтоб по первому сигналу с дежурящих судов могли быть подняты вертолеты, которые бы оказались у корабля, подвергшегося нападению, раньше, чем джентльмены удачи.

Вот так встал и решительно сказал то, что все остальные и так давно знали, но все обрадовались, закивали, потому что то, что он сказал, совпало с тем, что они знали.

То есть президент – это последний человек, который говорит то, о чем все остальные и так давно знают.

Я возжелал продолжить начатый разговор о демократии, потому что я никак не мог выкинуть из головы образ ветряной мельницы, возникающий там из раза в раз, как только наши правители заводят о демократии всякую говорильню, рассуждая о том, как они ее для нас блюдут. Едва только они открывают свой рот и оттуда появляется этот сложный звук, расшифрованный нашим мозгом как «демократия», как я тут же чувствую себя задетым, потому что возникающее в моем уме сравнение ее с мельницей подстрекает фантазию, и я начинаю мысленно беседовать и философствовать по поводу этой аллюзии.

То, что произнесение этого слова дается нашим правителям с большим трудом, – очевидно. Осмысление этой очевидности только укрепило меня в том, что и демократия, и вертушка таят в себе опасность. И та и другая красивы только на расстоянии, а подойди очень близко – так и по голове можно получить.

Поэтому как мудры и скромны наши правители. Они произносят слово «демократия» с некоторой заминкой, но твердостью, правильно ставя ударение. Все это напоминает ту ситуацию, когда вы вдруг видите на полу большого тарантула, но в сей миг жизненные духи не покидают вас, дыхание ваше не останавливается, в носу не образуется свист, и вы широко перешагиваете его, дабы не упустить добытое.

Так вот, о правителях.

«Да не оставит их ум и рассудительность, которыми почел нужным снабдить их творец и податель!» – сложная задача, должен вам заметить, ведь ум, его острота, почитаемая за остроумие, никогда не идут рука об руку с рассудительностью. Эти две мысленные операции отстоят друг от друга очень далеко, и если ум сразу видит как начало, так и конец пути, то рассудительность только и делает, что прикладывает примочки к наболевшему, в надежде на то, что хворающему станет легче.

То есть ратуя за рассудочность власти, вы отказываете ей в уме. Точнее – в его остроте.

– Бестолковщина! – Что вы говорите? – А промахи? – Как, и промахи? То есть сами по себе махи еще ничего, но… промахи, промахи – это, конечно… – Именно! – А как же впередсмотрящий? Неужели ж он смотрел в совершеннейший зад, полагая, что смотрит вперед? – Именно! – И что же теперь? – Теперь? Теперь надо всем объявить, что зад, временно исполняющий роль переда, занимает наконец свои истинное место. – И… – И опять – от победы к победе! И глубже! Глубже! – А что, если это опять зад, а мы все глубже и глубже?..

Дорогие друзья, вы только что присутствовали на экономическом форуме.

Хочется знать о нашем газе все. Какая похвальная жажда знаний!

Действительно, какие затруднения, какой вред и прочее зло может принести то, что человека натолкнул на мысль простой вентиль, потому что теперь, как только взгляну на вентиль, так и ну и пошел, и пошел думать и размышлять на тему «Как там наши вентили на Украине?» и «Не закрывает ли их кто?».

Хорошо бы еще, чтоб кто-нибудь рассказал нам само устройство – трубы, трубы, насосы, опять трубы.

Или схемы бы, что ли, начертили, я не знаю, по телевизору, а то ведь всякие мысли неправильные возбуждаются, если взгляд мой нападает на такие предметы, как мешок, горшок, колпак, дурак, чудик, истерик.

Сомалийские пираты захватили еще несколько судов. Они захватывают примерно по одному судну в день. Так что все эти международные силы по борьбе с пиратством в этой самой борьбе пиратам проигрывают.

Мало того, пираты учатся военному делу с потрясающей быстротой. Самое современное оружие, самые быстроходные катера, разведка, наводка, сговор, а тактике морского боя их теперь обучают наемники и инструкторы со всего мира.

А международное сообщество все никак не договорится насчет того, какого размера воздействие на пиратов было бы настолько эффективным, что остановило бы их немедленно. Ничего не предложено. Опять будут совещаться. И где эти упреждающие фотографии со спутников-разведчиков, которых в космосе пока гораздо больше, чем космического мусора? С них же спичечный коробок фотографируют. Что ж они не сфотографируют все никак судно-матку, что отрывается от известного места на сомалийском побережье и берет курс в Индийский океан, где, пройдя 600 миль – а это не менее 20 часов непрерывного наблюдения из космоса, – оно находит подходящий объект для пиратского нападения. И тогда от него – от этого судна-матки отделяются быстроходные катера, что и нападают на тот танкер, который каким-то непостижимым образом сбрасывает скорость, дает влезть на свой высоченный борт, а потом покорно идет туда, куда прикажут. Вот ведь как! Пираты – это уже часть нашей жизни. Без них скоро будет просто никуда.

Пираты теперь – это экономика, интриги, политика.

Похоже, мировому сообществу все это нравится, и оно использует пиратов по своему усмотрению. Все в этих играх находят свою выгоду. Иначе расцвет пиратства объяснить разумными словами никак нельзя.

Пираты тут же вошли во все – пришлись ко двору. Все, похоже, в восторге – и перевозчики, и нефть тут же дорожает. Вот только страховые компании недовольны, но они сейчас повысят свои ставки и тоже будут вполне устроены в этой жизни.

А походы вокруг Африки никого не спасут.

Скоро пираты и вокруг Африки наладят регулярное движение своего транспорта.

И до Америки дойдут, и до Европы.

Война у нас, господа, на пороге.

Устремив свой взор себе вовнутрь, я вдруг получил возможность рассмотреть этот вопрос с неожиданной стороны.

Каков это вопрос?