Денни иногда шутит) что, когда в аудиторию входят мои студенты, а он хочет заставить их сделать что-то определенное, он просто превращается в меня. Они реагируют немедленно, поскольку они запрограммированы на меня. Такую ролевую игру я применяю и в индивидуальной психотерапии. Я превращаюсь в одну из частей личности и работаю так, как я уже описал. Я определяю, как они реагируют на данную часть. Нихевиоральная проверка является единственным надежным способом валидизации вашего сенсорного опыта, если он касается отношений в системах. Вы, я и Линда, мы все можем иметь те же самые галлюцинации, но они не дадут нам базиса, на котором мы могли бы принять решения.
Мужчина: Не могли бы вы продемонстрировать превращение в часть личности? Я уже и так занимаюсь этим два дня! Мужчина: Не могли бы вы обозначить это так, чтобы об этом знало мое сознание?
Я мог бы сделать это, но не буду. Я хочу рассказать вам о семье, с которой я работал однажды, чтобы привести пример того, как следует определять и использовать систему коммуникаций в семье. В этой -- мать была абсолютным монархом. Ее бабушка основала церковь, и в этом городе была улица, названная ее именем. Эта женщина знала имя своей бабушки, которая давно умерла, но не могла назвать имя дедушки, который еще был жив!
Одну вещь в этой семье я заметил сразу -- каждый в этой семье реагировал на мать. Стоило ей Лишь только посмотреть на кого-либо из членов семьи, как тот съеживался от страха. Муж был алкоголиком, старший сын хулиганом, младшего сына только что выгнали из школы и видно было, что-он пойдет по стопам старшего. Это типичный стереотип. Однако в семье была и пятилетняя девочка, очень умная и экспрессивная. Она вела себя так, что мать реагировала на нее позитивно, что бы та ни делала.
Чтобы совершить эффективное вмешательство в систему коммуникации семьи, мне надо было определить, как функционирует семья как система. Мне надо было знать, какова в этой семье натуральная последовательность интеракций. Лучший способ узнать это заключается в создании кризиса, то есть такой ситуации, которую тщательно избегают большинство семейных психотерапевтов. Чтобы создать кризис, я нарушаю большинство табу, существующих в мире семьи. Научила меня этому Вирджиния Сатир.Многие думают, что Вирджиния этого не делает, потому что, делая это, она всегда говорит приятным тихим голосом. Но она говорит обо всем, о чем семья не хочет говорить. Мой стиль ближе к стилю Франка Форелля, но в результате я достигаю того же самого.
Итак, семья входит, и я говорю: "Ну, что вы здесь делаете? Что идет плохо!" Мать сразу же отвечает: "Этот ребенок совершенно отбился от рук." Я могу повернуться к сыну и сказать: "Ты сукин сын!" А затем я снова повернусь к матери: "Что он делает, ругается матом что ли?" И тут же семья попадает в страну сумасшествия и система начинает работать. Я могу сказать: "Ну, и что же вы делаете, если он себя так ведет? Вы, наверное, его никогда не ругаете?" Она немедленно начинает в кавычках: "Нет, я просто говорю ему та-та-та-та." А сын немедленно убирает кавычки и говорит: "Проклятье, отстаньте от меня!" Затем отец говорит: "Могу ли я где-нибудь здесь попить?" Когда система семьи начинает функционировать, я сижу и наблюдаю, поскольку мне надо знать, как система функционирует без меня. Если взаимодействие начинает становиться менее интенсивным, я вступаю и довожу до прежней интенсивности. Я определяю наиболее чувствительные области для того, чтобы в нужное время запустить систему взаимодействия снова.
Кроме того, это истощает их терпение, что очень полезно. Это делает всю работу еще легче. Я долго учил поступать таким образом моих студентов, но они все время вовлекались в содержание того. что делает семья и с тру -- дом могли остаться вне взаимодействия и разрешить семье взаимодействовать друг с другом так, как они обычно взаимодействуют, и дать себе возможность понять, как это происходит.
Программа в этой семье была очень интересной. Когда мать говорила, ее муж реагировал как сумасшедший. Сын входил в состояние, которое психологи называют "пассивное отрицание". Он вжимался в кресло и накрывал себя подушками. Старший сын был сильнее материей рычал в ответ на нее. И чем сильнее он старался отразить ее удары, тем сильнее она атаковала его. Если я прерывал поведение матери, сын продолжал нападать на нее, но отец расслаблялся. Это было очень важно знать: отец не реагировал на сына, он реагировал только на то, что делает мать.
Женщина: Что вы такого делали, что отец расслабляются?
Я на некоторое время выключал мать. Я просто становился перед ним, и сын был вынужден рычать через меня. Стоя перед матерью, я загораживал ее от отца, и он при этом вздыхал и расслаблялся, хотя сын продолжал орать во все горло. Когда я уходил на свое место, отец немедленно напрягался снова. Однако вы никогда не сможете провести такую программу, если вы, как большинство психотерапевтов, будете привязаны к своему креслу.
В этой семье младший сын положительно реагировал на своего старшего брата. И когда мать нападала на старшего брата, она с тем же успехом нападала на младшего, поскольку он реагировал именно так, как будто мать нападала на него. Он полностью подавлял себя своим старшим братом. Если вы обращались прямо к нему, он всегда смотрел за спину, независимо от того, где он в этот момент сидел. Он действительно делал это. Я спросил его: "Что ты об этом думаешь?" Он посмотрел за спину и ответил: "Ну, зх, ну я не знаю." Выглядело так, как будто здесь его вообще нет. Но он действительно реагировал на то, что делала его мать, даже если она делала это не по отношению к нему, а к старшему брату или отцу.
Мать боролась против меня, действуя при этом зубами и ногтями, а надо сказать, что она была почти моего калибра. Она могла открыто выступать против меня, тогда как есть очень немного людей, которые могут это сделать. Но у меня есть некоторые действительно тайные приемы борьбы. Я могу менять логические приемы так быстро, что я и делал в этом случае, что чуть-чуть опередил ее, но мне для этого пришлось потрудиться. В комнате, кроме меня и семьи, находились еще двое студентов юношей и одна девушка. Она посмотрела на мать и обратилась к ней -- поведение матери совершенно изменилось. Девушка сказала что-то типа: "Вы так несправедливы к своему сыну", мать повернулась к ней и сказала почти нежно: "Видишь ли, дорогая, через некоторое время ты повзрослеешь, и если окажешься на моем месте..." Это была совершенно другая программа. Если бы мужчина сказал бы ей то же самое, она. дала бы ему в ухо.
Программы коммуникаций этой женщины были совершенно разными в зависимости от того, с мужчинами или с женщинами она взаимодействует... Ее дочка вела себя довольно странно во время сеанса: она перебирала мои бумаги на столе, перебивала разговор, шумела. Если сын хоть немного отвлекался от происходившего, она орала на него: "Будь внимателен! ", но дочке это не грозило.
Женщина: И что же, вы ничего не комментировали, вы просто наблюдали за этим? А что бы мне мог дать прямой комментарий? Если бы я сказал обо всем этом, для них было бы легче сохранять свою позицию.
Чтобы проверить то, что мне удалось пронаблюдать, я стал менять свою позицию, действуя по очереди как отец, как сын и как ее дочка и наблюдая за соответствующими реакциями, которые при этом получал от матери. Присваивая себе аналоги поведения ее дочери, я смог получить от нее положительную реакцию на себя. Она начала реагировать на меня некоторой смешанной реакцией, в которой отражалось и то, как она раньше реагировала на мужчин. ито, как она реагировала на женщин.
Во всем мире не нашлось способа заставить эту мать реагировать агрессивно на свою дочку. Я спросил: "Какой самый худший поступок, который случалось совершить вашей дочке?" Она ответила сладким голосом: "Ох, однажды она что-то пролила и та-та-та." Когда мать обращалась к дочке, вся семья любила эту девочку. Они реагировали на это положительно, поскольку к маленькой девочке мать относилась так, как они хотели бы, чтобы она относилась к ним. Если девочка обращалась к матери, мать реагировала положительно, но если она обращалась к кому-то другому, мать не реагировала вообще. Это было очень важно. Если бы она в этом случае реагировала, я мог бы совершить более изощренное вмешательство. Я мог бы заставить дочку обратиться к своему брату и получить реакцию матери на это. Но мать не реагировала положительно ни на что из происходящего в семье, за исключением прямого обращения дочери к ней. И каждый член семьи реагировал на мать.
