Ищите и практикуйте возникновения
Сложные системы сходятся на всех уровнях. Они возникают. Они эволюционируют. Они объединяются. Они складываются из множества составных частей. Похоже, у них нет с этим никаких проблем. Структура появляется из аморфной массы или из более мелких структур. Вселенной каким-то образом удается производить на свет из простых структур все более сложные: бактерии, растения, животных, звезды, галактики.
Самые важные вещи на свете — помимо разума, сознания, рынков, экономик и общества — это неожиданно возникающие явления. Они не запланированы. Они случаются. Еще раз мы видим «невидимую руку», работающую сверхурочно.
Лишь недавно лучшие умы в области стратегий бизнеса осознали, что они тоже должны возникать, а не планироваться или диктоваться. Спросите себя, как самые выдающиеся из корпораций, скажем, с 1750 по 1960 год, приходили к своим успешным стратегиям, когда люди еще понятия не имели, как их планировать? Или задайте другой вопрос: кто лучше знает, что должна делать фирма, — босс или рынок? Полководцы или войска?
Если мы задумаемся о вопросе неожиданного возникновения, то поймем, что эксперименты огромной стратегической важности часто происходят, когда мы занимаемся нормальной деловой рутиной.
Мы открываем маленький ресторанчик, и он пользуется большой популярностью. Заурядное низшее подразделение придумывает незначительное изобретение, которое внезапно становится предметом всеобщего ажиотажа. Мы высасываем из пальца технологию, стряпаем патентную заявку и наклеиваем марку на конверт. Все сходится. Успех возник. В то же время самые лучшие планы...
Урок в том, чтобы не сидеть сложа руки и надеяться на лучшее. Урок в том, чтобы зафиксировать возникновение, а затем быстро толкнуть его на собственную дорогу. Лучше наблюдать за рынком, чем планировать его. Лучше замечать, что возникает в самом низу фирмы, чем диктовать сверху.
Хорошенько поразмыслите о роли самоорганизации в вашей организации
Почти единственный во Вселенной класс сложных систем, который не является полностью самоорганизующимся, это современные корпорации и смоделированные по их образцу иерархические организации.
Лазер организует себя сам — фотоны (частицы света) спонтанно организуют себя в луч. Ураган организует себя сам. Живая клетка умудряется организовать себя сама. Города организуют себя сами. Так же и экономики — если им не мешать. Говорят, что в Советском Союзе в его плановой бюрократической экономике было восемь миллионов управленцев, но, как показали события, восемь миллионов — это слишком много.
Почему так много деловых людей просят о том, чтобы экономику оставили в покое, но никогда не просят этого для структуры фирм внутри нее?
Я не агитирую за то, чтобы вы завтра же предоставили вашим организациям право самим организовывать себя. Цена самоприспособления может оказаться выше цены вмешательства. В человеческое поведение и в крупные организации природой заложены мощные эгоистические и социалистические тенденции. То, что организации могут организовать себя сами, еще не значит, что у вас нет права вмешиваться. Самоорганизация вполне может обернуться потерей ресурсов.
Но вы должны разглядеть суть тенденции к самоорганизации. Иногда вам лучше отойти в сторону и позволить команде самой разобраться, как сделать то, что вы все согласились сделать. Иногда вам лучше проявить исключительную бдительность, чтобы неконтролируемая система не разработала собственную повестку дня. Иногда вам лучше избегать сложных адаптивных систем: если вы будете работать с более простой системой, вы скорее добьетесь того, чего хотите. Если вы желаете удвоить размеры или повысить сложность вашей организации, не удивляйтесь, что новшества могут быть восприняты нежелательным образом. Это и есть самоорганизация!
Смотрите на вашу фирму как на живой организм, как на сложную адаптивную систему
Если организация живет своей жизнью, значит, она больше чем простая сумма ее частей. Она больше чем набор экономических операций. Она больше чем работающие в ней люди. Она больше чем даже структура отношений, из которых она построена. Организация — это вещь сама по себе, она принадлежит к собственному виду. Она может дать потомство и может умереть. Она крайне неоднозначное существо. Ее можно купить и продать, словно она вещь, домашнее животное или рабыня. Но при каждой продаже она становится чем-то новым — неуловимо или заметно другой, но всегда узнаваемо похожей на свою предыдущую инкарнацию. В ней заключена огромная тайна, которую трудно понять и описать.
А может быть, и не так уж трудно. Как сказал Питер Сендж:
«Неужели мы думаем, что жизнь начинается и кончается на пас [людях]? Никто не спорит, что организмы, которые проще нас, это живые супцества. Но почему тогда нам не признать, что более сложные организмы, такие как семьи, общества или компании, тоже живые существа? Разве образованный приливом водоем, богатейшее сообщество жизненных форм, менее живое существо, чем населяющие его анемоны, мидии или крабы-отшельники? "*
Если мы смотрим на фирму как на организм, а не на машину, какой в этом смысл? Вот восемь преимуществ:
■ Это развеивает иллюзию управляемости. Живое существо, даже домашний питомец или раб, намного труднее поддается контролю, чем машина. Организм непредсказуем и своеволен. У него собственный разум.
■ Это подчеркивает роль роста и инноваций. Машины не растут. Организмы не могут делать ничего другого (иначе они погибают).
■ Это напоминает нам, что организации или их части могут запускаться сами. Машину нужно запускать, включать и выключать. Машины страдают энтропией — если их регулярно не ремонтировать, они выходят из строя. Организмы могут запускаться и ремонтировать себя сами — они выращивают новые клетки и регулируют свой обмен веществ. В случае с какой-нибудь конкретной организацией мы еще можем спорить, на что она
* Послесловие к книге Ари де Гойса «Живая компания: рост, обучение и жизнеспособность в бизнесе» (Arie de Geus. The Living Company: Growth, Learning and Longevity in Business. 1997, Nicholas Brcaley, London).
больше похожа: на страдающую энтропией машину или на самообновляющийся организм. Но между этими двумя крайностями существует пространство огромного размера.
Организмы являются частями систем. Любой организм — это сложное целое, состоящее из множества подсистем, и сам он часть множества «суперсистем», расположенных выше. На корпорацию влияют изменения в ее подсистемах — например прием или увольнение отдельных работников, и в суперсистемах — рынке и конкурентном окружении. На машины это влияет совсем не так. Организмы могут строить сети и отношения. Машины этого не могут. Люди и некоторые другие организмы могут. Согласен, параллель не слишком удачна. Собственно, сети и отношения строит не организация как таковая, а скорее люди внутри нее. Следовательно, тут есть опасность втянуться в «антропоморфную» дискуссию об организациях, о том, что на них нужно смотреть как на людей. Может быть, лучше рассматривать организацию как личность, чем как машину, но будет явно неправильно считать организацию объединением людей и их продолжением. Тут нам потребуется значительная доза квантовой неопределимости. Люди не являются собственностью организации и не обязаны оставаться ее частью. Даже когда они находятся внутри нее, у них есть своя жизнь за ее пределами. Построенные сети и отношения связывают организацию не с другими людьми, а с другими организациями и обществом в целом.
У организмов есть собственные цели. Цель машины определяется ее создателем или владельцем. Цели организаций эволюционируют в соответствии с особенностями их основателей и с тем, что происходит дальше. Есть ли у Microsoft цели помимо той, чтобы приносить деньги ее владельцам? Или у Disney Corporation? Или у McDonald's? Конечно, есть. Разве можно вообразить, что любая из этих организаций изменит свои цели, даже если бы владельцы приказали им это сделать?
