Литмир - Электронная Библиотека
A
A

III

На одиннадцатый день заседание по делу об убийстве Рольса открылось, согласно постановлению суда, в помещении цирка "Колоссэум".

Суд расположился на краю арены, которая была ему предоставлена Хопхаром. Но миллиардер, снявший на этот день цирк у директора, вовсе не хотел тратить деньги понапрасну, только из любви к смертоубийственной игрушке. Он сдал суду только арену и отнюдь не сдавал ему остального помещения. Поэтому публика платила двойные и тройные цены и заполнила все места "Колоссэума" от партера до галерки.

Когда я вышел на арену в скромной куртке матроса с "Буксуса", присланной мне в тюрьму одним из товарищей по судну, одобрительный говор пронесся по цирку. Кое-кто захлопал в ладоши. На галерке закричали:

- Алло, Пингль! Держись смелей!..

Судья зазвонил в колокольчик. Тонкий звук терялся в огромном помещении, как жужжание одинокой мухи в чистом поле.

Суд разместился комфортабельно в окружении стенографисток, машинисток, клерков и полисменов. В проходах стояли толпы фотографов и киносъемщиков.

Дирекция дала полный свет. В ложах печати началась давка. Несколько телетайпов готовились передать подробности процесса в Нью-Йорк, Вашингтон и за океан. Очевидно, все средства газетной связи были приведены в боевую готовность.

А перед судом стояли знакомый мне бак с водой и люлька катапульты.

- Заседание возобновляется, - объявил судья. Подтверждает ли подсудимый свое желание доказать, что он Сэмюэль Пингль?

"Колоссэум" замер, ожидая моего ответа.

- Да, господин судья, я согласен и готов доказать мою личность сейчас же, - твердым и громким голосом произнес я.

Поднялся Годвин.

- Прошу сделать перерыв. Подсудимый должен переодеться в соответствующий костюм. Он не может проделать номер в одежде, стесняющей его движения.

В зале шум.

Суд удовлетворяет просьбу защиты. Объявляется перерыв.

Жандармы повели меня за кулисы.

Вот опять я в уборной, через окно которой я удрал когда-то. Какой сложный путь мне пришлось проделать, чтобы, выбравшись в это окно, быть приведенным сюда снова через дверь! Судьба явно издевалась надо мной. А что, если я постараюсь сверху угодить не в бак с водой, а прямо на судью? Ведь я ловко сверну шею ему, а заодно и себе.

Так думал я, когда молчаливые костюмеры под надзором жандармов одевали меня в шелковое трико. Они узнали меня, но не проронили ни слова: ведь посторонним воспрещалось разговаривать со мной. Но я первый нарушил молчание.

- Послушайте, Годвин, - обратился я к адвокату, наблюдавшему вместе с директором за моим туалетом, покажите мне мистера Хопхара. Ведь он будет нажимать роковую кнопку. Мне интересно знать, как он намерен спускать пружину.

И вдруг невероятный страх овладел мной. А что, если все это подстроено нарочно? Если неизвестный Хопхар рывком спустит пружину? Если он не умеет управлять ею? Если они все хотят, чтобы я...

- Не хочу! Не буду! - вдруг закричал я, не помня себя, и вскочил.

- Ах, да посадите его на стул, - услыхал я насмешливый голос.

- Да, да!-кричал я, вертясь в крепких руках Годвина.-На стул меня!

- Мистер Хопхар хочет говорить с вами, - сказал Годвин мне на ухо.

Каково же было мое удивление, когда я увидел миллиардера. Он входил сюда гордый и независимый. Это был собственной персоной Клипс, безукоризненно одетый. В булавке его галстука блестел роскошный бриллиант. Клипс строго посмотрел на меня и вдруг неповторимым движением приподнял свою левую бровь. Это был призыв к молчанию и осторожности. Я понял, что не следует сейчас выражать изумление по поводу неожиданной встречи. О, это был настоящий миллиардер, только грим был мне виден совершенно ясно. Клипс играл. Он небрежно процедил сквозь зубы:

- Годвин, парнишка в форме? Дайте ему пять капель рому на куске сахару. Он прыгнет у меня, как бог. Он ободряюще пожал мне руку.

- Ты сделаешь два витка - не больше. Считай до одиннадцати. На двенадцатом ты уже будешь сидеть в баке. Теперь на манеж. Пусть судья приготовит зонтик. Мы сделаем на арене бурю в стакане воды...

Я дососал кусок сахару и поднялся.

- Готов.

- Так-то лучше, - произнес Клипс. - Гляди на мир веселее, и ты побьешь рекорд какого-то там Пингля...

С арены доносились звуки оркестра. Дирекция не останавливалась ни перед какими расходами и услаждала публику музыкой в судебном антракте.

- Пойдем, парень! - скомандовал Клипс. - Парад-алле!..

Грянул "Марш гладиаторов". При выходе на арену меня ярко осветили прожекторами. Я шел между двумя рядами выстроившихся жандармов и цирковых униформистов. Прямо передо мной на каталке ехали два киноаппарата с микрофонами. Мне захотелось разбить эти аппараты, такие неуместные здесь, и поколотить прытких людей, орудовавших на каталке. Я сжал кулаки, выпрямился... и услышал голос Клипса позади меня:

- Смелее, дорогой сын мой! Весь мир смотрит на тебя! Он продекламировал это благородным тоном любящего отца.

В этот момент послышался страшный шум. Расталкивая жандармов и униформистов, с диким рыданием бросилась ко мне роскошно одетая дама. Она упала передо мной на колени, простерла ко мне руки и вскрикнула:

- Милый Чарли! Не покидай меня!

Я отступил на шаг, потрясенный, и мог только в волнении сказать:

- Простите, миледи...

Почти перешагнув через рыдающую женщину, в истерике рвавшую на себе волосы, я пошел дальше.

- Не обращай внимания на пустяки, - успел шепнуть мне Клипс своим обыкновенным тоном, который меня ободрил.- Мало ли на свете восторженных дам! Покажи-ка им свое искусство...

Я снова на арене. Вот люлька. Вокруг шумит пестрая толпа, жаждущая за свои деньги кровавого зрелища.

Судья раскрывает над своей головой зонтик и боязливо посматривает на бак с водой.

"Нет, - очень ясно подумалось мне, - я не хочу и не буду умирать вам на потеху. Не хочу погибать, как в далекие времена умирали рабы на арене Колизея".

- Подсудимый, называющий себя Пинглем, - воззвал ко мне судья, - предлагаю вам предъявить суду достоверное доказательство...

Клипс встал рядом со мной и поклонился на все четыре стороны.

Оркестр заиграл "Усни, мой котик..."

Я лег в люльку.

"Боже мой, где ты, Эдит?"-была моя последняя мысль.

- Внимание!

- Готов!..

- Полет!..

"Рррррррррр..." Дробь барабанов и вскрик толпы слились в одно. Цирк провалился подо мною, перевернулся через мою голову. Еще мгновение, и я сижу в баке, крутя головой и отплевываясь, точно пудель.

Клипс подал мне руку. Рев толпы оглушал. Судья тряс колокольчиком, но его не было слышно.

"Колоссэум" был тот же. Но я перестал быть бандитом Карнеро и стал снова Самюэлем Пинглем.

Годвин произнес речь. Он говорил, что я блестяще удостоверил свою личность. Он говорил также, что я прибыл в Масатлан в полдень, как показал привезший меня рыбак. Он говорил, что Доктор Рольс был убит в девять часов утра. Это было установлено по бронзовым часам доктора, которые упали на пол во время борьбы Рольса с убийцей и остановились на девяти часах. Прокурор отказался от обвинения. Меня немедленно же освободили.

Но в моей душе на всю жизнь остался странный осадок. Цирковая арена с тех пор стала мне ненавистна, какие бы интересные номера на ней ни показывали.

До тюрьмы авто, в котором ехал я с Годвином и Клипсом, провожала многотысячная толпа.

Наконец я остался один. В камрру вошел Джиге.

- Поздравляю, - сказал он добродушно и крепко пожал мне руку. - Какие будут приказания от вашей милости? Завтра у вас на руках будут такие деньги, что вы за пояс заткнете всех Клипсов.

- Милый Джиге, - произнес я задумчиво, но твердо, --если вы мой друг - а я не сомневаюсь в этом, - то устройте так, чтобы меня выпустили отсюда сегодня вечером. Я не хочу дожидаться утра.

- Слово такого человека, как вы, для меня закон, ответил Джиге. - Все на свете дело рук человеческих,заметил он многозначительно и вышел, оставив дверь- камеры незапертой.

29
{"b":"53686","o":1}