– Ну, вот и карета подана. А вот и наша Ирочка.

Сергей не поверил своим ушам. А Бочкарев и почти все присутствующие выбежали на балкон и дружно закричали:

– Ирочка! Давай сюда. Мы все тут!

Ирина оглянулась на крик, приветливо помахала всем каким-то пакетом и быстрым шагом направилась к гостинице.

– Хорошо живете, – сказала она, когда через несколько минут вошла в номер.

– А ты почему опоздала?

– Почему ехала так долго? – посыпались на нее нарекания.

– Я вообще приехала случайно. Юля должна была ехать. А она в самый последний момент решила пойти на просмотр польской моды, – оправдывалась Ирина.

И опять Сергей не мог поверить тому, что слышал. Ведь Юля же обещала! И он ждал ее. Очень ждал. Она была ему необходима как воздух!

Его мысли будто прочел Заруба. Добродушно улыбаясь и почему-то поглядывая на Сергея, он заметил:

– Наша Юля, как всегда, верна себе. Тем более польские моды!

Он сказал это тепло, и все, выслушав эти слова, тоже заулыбались, потому что, в общем-то, к Юле относились очень хорошо и охотно многое ей прощали, как прощают шалости детям.

– Вы, кажется, что-то нам привезли? – спросил Бочкарев Ирину.

– Да. Снимки, – ответила Ирина и передала ему пакет.

– Прекрасно, – сказал Бочкарев и, в свою очередь, передал пакет Сергею. – Прекрасно. Присаживайтесь к столу, закусывайте – и поехали.

– Я остаюсь, – сказала Ирина.

– Как? – удивился Бочкарев.

– Шеф нашел для меня еще одно дело. Я останусь тут до утра, а утром за мной придет машина, – объяснила Ирина.

– А… тогда другой разговор. Тогда занимайте мой номер и будьте здесь полноправной хозяйкой. Телевизор работает исправно, приемник тоже. Располагайтесь и отдыхайте, – гостеприимно предложил Ирине Бочкарев.

Через полчаса, предупредив администрацию гостиницы, что номер остается за сотрудником КБ Ирины Власовой, Бочкарев стал прощаться. Все поднялись проводить его до машины. Но он попросил:

– Оставайтесь, товарищи, отдыхайте. Тем более сейчас начнется передача со стадиона. Меня проводит Сергей Дмитриевич.

– Конечно, конечно, – подтвердил Сергей. – Давайте чемодан.

Странное это было прощание. Бочкарев проработал в коллективе многие годы. С сегодняшнего дня их пути расходились. А не было, почти не было сказано друг другу никаких напутственных слов, никаких пожеланий. А ведь к Бочкареву все относились с большой симпатией, его уважали и как начальника, и как доброго, отзывчивого человека. Сергей чувствовал: происходит что-то не так, проявившаяся неожиданно сдержанность не случайна. Но чем она была вызвана, понять не мог. Ему доводилось и раньше наблюдать скупые на проявления чувств сцены расставания однополчан. Офицеры уходили на повышение, уезжали к новому месту службы, на учебу. И всегда он был склонен относить это на счет некоторой суровости, присущей вообще всему укладу воинской жизни. Но в данной ситуации дело было, пожалуй, в другом. Бочкарев сам вдруг высказал ему по данному поводу свои соображения.

– Чувствую я, обиделись на меня наши товарищи, – сказал он, когда они вышли из гостиницы. – Поняли все так, что я вас бросил в самый ответственный момент.

– Об этом никто не говорил ни слова! – категорически возразил Сергей.

– Не важно. Думают так. И ошибаются. Не под тем углом смотреть на все надо. Ну да ладно. Пойду, – с грустью проговорил Бочкарев и взял Сергея под руку. Они остановились. – Давайте закурим, – предложил Бочкарев. Долго и старательно разминал потом сигарету, прикурил, глубоко затянулся несколько раз. – Очень мне было приятно с вами работать, Сергей Дмитриевич. Смотрел я на вас и радовался, – проникновенно продолжал он. – Ум у вас светлый. Душа чистая. Характер легкий, общительный. Одна беда и для вас и для дела: защищенности маловато. Скромны вы очень. Почти застенчивы, как девица. Не обижайтесь, что я вам это говорю. Я искренне. Для вашего же блага. По-отцовски. Я думал, как вам укрепить свои позиции. И пришел к выводу: обретайте общественный вес. Обрастайте им. Вы слишком увлечены своим делом и как-то самоустранились от общественной жизни. Это неправильно. Вас должны знать. Вы должны быть на виду. Выступайте. Пишите:

– Когда? – неожиданно даже для самого себя прервал его Сергей.

– Не знаю, – откровенно ответил Бочкарев. – Знаю только – непременно надо. Непременно. У вас много друзей. А будет еще больше. В сто раз больше. И в сто раз вы будете сильней. И тогда: тогда загородить вам дорогу, заставить вас свернуть с выбранного пути будет очень, очень трудно. Если только вообще будет возможно.

Сергей сердечно за все поблагодарил Бочкарева.

– Мне будет очень не хватать и вас и вашего опыта, – откровенно сказал он.

– Не огорчайтесь. Опыт придет. Это дело наживное, – подбодрил его Бочкарев.

Они еще поговорили немного, и Бочкарев, крепко пожав Сергею руку, уехал.

Проводив машину взглядом, Сергей вернулся в гостиницу. Эта маленькая, последняя часть их прощания разволновала его больше, чем вся предыдущая. Он даже о Юле на какое-то время забыл. В коридоре он встретил Владимира и Жердева.

– Куда спешите? – остановил их Сергей.

Владимир не ответил ничего. Но и так было ясно, что он не доспал, не отдохнул как следует и думает сейчас только об одном: поскорее домой – и в постель. А Жердев, справедливо посчитав свою задачу выполненной, откровенно ответил:

– Так ведь работы полно. Да и ваши тоже уже делом занялись.

Сергей не стал настаивать, чтобы они вернулись.

– Ладно, – примирительно проговорил он и зашел в номер.

К его удивлению, большой стол, за которым только что сидела вся компания и который сплошь был уставлен тарелками и блюдцами, оказался уже пустым. И снова покрыт скатертью. А на ней лежала кипа фотоснимков, которые внимательно разглядывали Заруба и Окунев.

– Вот так да! Быстро, однако, вы закруглились, – недовольно сказал Сергей.

– Закруглились? Шутите, парниша, – не отрываясь от снимков, ответил Остап и указал взглядом куда-то в угол комнаты.

Сергей посмотрел туда же и только сейчас заметил, что все оставшиеся закуски были перенесены на маленький журнальный столик, стоявший в углу.

– О, виноват! – извинился он, подошел к столику, наполнил вином четыре фужера и позвал всех. – Давайте выпьем. Все же чертовски жалко, что Бочкарев осуществил-таки свою задумку.

Ирина, Остап и Олег подошли к столу, подняли фужеры, но никто из них не ответил Сергею. Даже Ирина промолчала, никак не высказав своего отношения к этому событию.

«Значит, точно обиделись», – подумал Сергей и не сдержался, сказал снова то, о чем думал:

– Жалко. Очень жалко. И вы еще все почувствуете, как нам будет его не хватать. Ну что снимки?

На эту тему охотно заговорили все.

– Ты прав: все дело в объективе, – сразу высказался Олег. – И очень хорошо, что у нас уже готов новый его вариант.

– Поезжай завтра же в Москву и толкай его там. И пока не протолкнешь, можешь назад не возвращаться. Здесь тебе делать уже нечего, – по-своему продолжил мысль Олега Остап и добавил: – Да и нам, пожалуй, тоже.

– Ну, это вы напрасно так думаете, – усмехнулась вдруг Ирина.

– Нам действительно пока больше здесь делать нечего, – подтвердил сказанное Остапом Олег.

– Это вам так кажется, – не сдавалась Ирина. Она взяла свою сумку, достала из нее небольшую папку, раскрыла ее и извлекла на свет пачку каких-то карточек. – Тут вопросы, на которые шеф непременно требует ответов. Он сказал, чтобы я без них не возвращалась.

– Вопросы? – даже присел от неожиданности Остап и потянулся за карточками. – Заниматься этой мутью?

Но его опередил Олег. Взяв карточки и быстро прочитав несколько из них, он неожиданно спросил:

– А кто их придумал, эти вопросы?

– Руденко, – ответила Ирина.

– Разве он в Москве? – удивился Сергей.

– Уже давно.

– И судя по этим вопросам, собирается серьезно заняться «Фотоном», – заметил Олег.

– И по-моему, уже занимается, – подтвердила это предположение Ирина.