Профессор Керн кивнул головой. Его сухой, острый палец впился в кнопку электрического звонка.
Дверь бесшумно открылась.
В полумраке комнаты, как на проявляемой фотографической пластинке мисс Адамс увидала только белки глаз, затем постепенно проявились блики лоснящегося лица негра. Черные волосы и костюм сливались с темными драпри двери.
- Джон, покажите мисс лабораторию.
Негр кивнул головой, предлагая следовать за собой, и открыл вторую дверь.
Мисс Адамс вошла в совершенно темную комнату.
Щелкнул выключатель, и яркий свет от матовых полушарий на потолке залил комнату. Мисс Адамс невольно прикрыла глаза... После полумрака кабинета, белизна стен слепила глаза. Сверкали стекла шкапов с блестящими хирургическими инструментами. Холодным светом горели сталь и алюминий различных аппаратов. Темными, желтыми бликами ложился свет на медных полированных частях. Трубы, колбы, машины. Стекло и металл.
Посреди комнаты стоял большой прозекторский стол. На столе лежал труп человека без головы. Грудная клетка была вскрыта. Рядом со столом стоял стеклянный ящик, и в нем пульсировало человеческое сердце. От сердца шли трубки к баллонам.
Мисс Адамс повернула голову в сторону и вдруг увидела нечто, заставившее ее вздрогнуть, как от электрического удара.
На нее смотрела человеческая голова, - одна голова, без туловища.
Она была прикреплена к квадратной стеклянной доске. Доску поддерживали четыре высокие, блестящие, металлические ножки. Из отреза шеи, от аорт, через отверстия в стекле, шли две трубки к баллонам. Третья, более толстая трубка выходила из горла и сообщалась с большим цилиндром. Цилиндр и баллоны были снабжены кранами, манометрами, термометрами и какими-то неизвестными приборами.
Голова внимательно и скорбно смотрела на мисс Адамс, мигая веками. Не могло быть сомнения: голова жила, отделенная от тела, жила самостоятельной и сознательной жизнью.
Несмотря на потрясающее впечатление, мисс Адамс не могла не заметить, что эта голова была удивительно похожа на недавно умершего известного ученого, хирурга, профессора Доуэля, прославившегося своими опытами оживления органов, вырезанных из свежего трупа. Мисс Адамс не раз была на его блестящих публичных лекциях, и ей хорошо запомнился этот высокий лоб, характерный профиль, волнистые, посеребренные сединой русые волосы головы и бороды, голубые глаза... Да, это была голова профессора Доуэля! Только губы и нос его стали тоньше, суше, виски и щеки втянулись, глаза глубже запали в орбиты, и белая кожа приобрела желто темный оттенок мумий... Но в глазах светилась живая человеческая мысль...
Мисс Адамс почувствовала, как шевелятся у ней корни волос... но она, как зачарованная, не могла оторвать своего взгляда от этих голубых глаз...
Голова беззвучно шевельнула губами...
Это было слишком для нервов мисс Адамс. Она почувствовала, что близка к обмороку. Негр поддержал ее и вывел из лаборатории.
...........................................................................
...........................
- Это ужасно... это ужасно... - повторяла мисс Адамс, опустившись в кресло.
Профессор Керн молча барабанил пальцами по столу.
- Скажите, неужели эта голова...
- Профессора Доуэля? Да, это его голова. Голова Доуэля, моего умершего уважаемого коллеги, возвращенная мною к жизни. К сожалению, я мог воскресить одну только голову. Не все сразу! Мы, ученые и так вторгаемся в "незыблемые законы" природы, бросаем вызов самой смерти и отбиваем хлеб у чудотворцев и самого божества. Но не все сразу, говорю я. Бедный доуэль страдал неизлечимым, пока, недугом. Умирая, он завещал свое тело для научных опытов, которые мы вели с ним вместе. "Вся моя жизнь была посвящена науке. Пусть же науке послужит и моя смерь. Я предпочитаю, чтобы в моем трупе копался мой друг ученый, а не могильный червь". Вот какое завещание оставил профессор Доуэль.
И чтобы перевести разговор на другую тему, профессор Керн спросил:
- Итак, вы принимаете мое предложение? Отлично! Я жду вас завтра к девяти утра. Но помните: молчание, молчание и молчание!..
II. Тайна запретного крана.
Мисс Адамс не легко давалась жизнь. Ей было семнадцать лет, когда умер ее отец. На плечи мисс Адамс легла забота о больной матери и младшей сестре. Небольших средств, оставшихся после отца, не хватило даже на окончание высшего образования. Приходилось учиться и поддерживать семью. Несколько лет она работала корректором в газете. Получив звание врача, тщетно пыталась она найти место. Были предложения ехать в южную Америку, - в гиблые места, где свирепствовала желтая лихорадка. Мисс Адамс не решалась ехать туда с семьей, не хотелось бросать и семью. Предложение профессора Керна явилось для нее выходом из положения. Несмотря на всю странность работы, она согласилась без колебаний.
Мисс Адамс не знала, что профессор Керн прежде, чем предложить ей место у себя, наводил о ней тщательные справки.
Уже две недели работала она у Керна. Обязанности ее были несложны. Она должна была в продолжение дня следить за аппаратами, поддерживающими жизнь головы. Ночью ее сменял Джон.
Профессор Керн об'яснил ей, как нужно обращаться с кранами у баллонов. Указав на большой цилиндр, от которого шла толстая трубка к горлу головы, Керн строжайше запретил ей открывать кран этого цилиндра.
- Довольно повернуть этот кран, как голова будет немедленно убита! Как-нибудь я об'ясню вам мою систему питания головы и назначение этого цилиндра. Пока вам довольно знать, как обращаться с аппаратами.
С обещанными об'яснениями профессор Керн, однако, не спешил.
В одну из ноздрей головы был глубоко вставлен маленький термометр. В определенные часы нужно было вынимать его и записывать температуру. Термометрами же и манометрами были снабжены и баллоны. Нужно было следить за температурой жидкостей и давлением. Но хорошо отрегулированные аппараты не доставляли хлопот, действуя с точностью часового механизма. Наконец, особой чувствительности прибор, приставленный к виску головы, отмечал пульсацию, механически вычерчивая кривую. Нужно было через известные промежутки заменять ленту. Содержимое баллонов пополнялось в отсутствие мисс Адамс, - до ее прихода.
Мисс Адамс несколько привыкла к голове и даже сдружилась с нею.
Когда она утром входила в лабораторию, с порозовевшими от ходьбы и свежего воздуха щеками, голова слабо улыбалась ей, и веки головы дрожали в знак приветствия.
Голова не могла говорить. Но между ними скоро установился условный язык, хотя и очень ограниченный в мимической части лексикона. Опускание головою век означало "да". Поднятие их вверх - "нет". - Несколько помогали и беззвучно шевелящиеся губы.
При помощи этого мимического языка головы и обычной речи мисс Адамс, им удавалось даже вести разговор "по вопросно-ответному методу": мисс Адамс задавала вопросы, голова сигнализировала "да" или "нет".
- Ну, как вы себя сегодня чувствуете? - спросила мисс Адамс.
Голова улыбнулась и опустила веки "хорошо, благодарю"...
- Как провели ночь?
Та же мимика.
Мисс Адамс забрасывала голову вопросами и проворно исполняла утренние обязанности. Проверила аппараты, температуру, пульс. Сделала записи в журнале. Затем, с величайшей осторожностью, омыла водой со спиртом лицо головы при помощи мягкой губки, вытерла гигроскопической ватой. Сняла кусочек ваты, повисший на щеке. Промыла глаза, уши, нос и рот. В рот и нос для этого вводились особые трубки. Привела в порядок волосы.
Руки ее проворно и ловко касались головы. На лице головы было довольное выражение.
- Сегодня чудесный день, - оживленно говорила мисс Адамс. - Легкий, морозный воздух. Так и хочется дышать всей грудью. Смотрите, как ярко светит солнце. Совсем по-весеннему!
Углы губ профессора Доуэля печально опустились. Глаза с тоской глянули на окно и остановились на мисс Адамс.
