– А подозреваемые… есть? – с робкой надеждой задала я главный вопрос.

– Да выше крыши. Жена эта целый вагон накидала… подозреваемых. И те у нее виноваты, и эти. Целый свет готова обвинить.

– А реально?

– А реально ничего пока. Из серьезных – разве что конкурент там у нее какой-то. Борзов ли, Барзеев ли… что-то в этом роде. Они там районами пересекаются, ну и, как обычно, то тот у этого сделку перебил, то этот у того. Но, сколько могу судить, на общем благосостоянии ни того ни другого все это никак не сказалось. Оба цветут и пахнут, и «Парламент» и «Успех».

– «Успех»?

– Ну да. Это – контора Борзова. Барзеева ли… Санька говорит, что этот парень навряд ли тут при делах. Человек серьезный, если что-то такое захочет, сам не полезет, разумеется, обратится к профессионалам. А почерк там непрофессиональный стопроцентно. Начиная уже с того, что только дурак, решив убить человека, отправится для этого в городской парк.

– А кроме этого… конкурента… кто-нибудь еще есть?

– Еще баба одна… Тоже риелтор и тоже ужасный конкурент. А у нее сынок…

Уже догадываясь, о ком сейчас пойдет речь, я навострила уши, боясь упустить малейшую крупицу информации.

– Санька когда отрабатывал их, подозреваемых этих… про него тоже справки навел. Вдова эта говорила, что он – уголовник и она очень опасается. Ну вот. Посмотрел он его дела… Там, говорит, беда просто. Убийств, правда, нет, все больше ограбления, но всегда с мордобоем, с запугиванием, с разрушениями какими-то… В общем, у мальчика комплекс Рэмбо. В детстве боевиков насмотрелся, а в спецназ не взяли. Вот и реализуется теперь… как может. И чем дальше, тем хуже. Такое ощущение, что он и магазины бомбит не столько для того, чтобы кассу взять, сколько чтобы морду кому-нибудь начистить. С последнего ограбления двух человек в травматологию отвезли. И не с царапинами какими-нибудь. Все переломы, да черепно-мозговые травмы.

– Но к Мари… ну, в смысле, к вдове этой какое он может иметь отношение?

– А у них там недавно казус случился. И как раз по поводу этого сыночка. «Парламент» ему квартиру нашел, а он в ней дебоширить начал. Так хозяева обиделись, сказали, что ни с «Парламентом», ни с клиентами его никаких дел больше иметь не желают. Ну вот. Фирма потеряла клиента, а сынок, наверное, затаил зло. Санек считает, что это – кандидат более вероятный. Только вот с доказательствами… заминка.

– А вот ты сказал, что убийство непрофессиональное… в чем конкретно это выражается?

– Сам-то я труп не видел, но Санек говорит – зрелище не для слабонервных. Ножевой удар в шею, повреждена артерия, кровищи море… Профессионал, если будет орудовать ножом, ударит так, чтобы было наверняка – в сердце. А тут… умер-то парень не сразу. Кровью истек. Ну и вообще… в исполнении явно читается присутствие эмоций, чувствуется какое-то личное отношение, желание зла жертве. Ну и сам удар… неточный, ненаправленный… Ребята из экспертизы сразу определили новичка, у них-то уж глаз наметанный.

– Понятно… Значит, официальные органы считают, что наиболее вероятный кандидат – сынок с уголовным прошлым?

– Ну, из тех, что есть, наверное, да. Но следствие только началось, все это произошло на днях. Санька пока разбирается с теми, кого вдова ему назвала, ну а там… не знаю, может, и еще кого надыбает. А тебе-то это зачем? Ты так и не сказала…

– Да тут… – Я на мгновение замялась, определяя, стоит ли раскрывать все свои карты, но решив, что Веня – человек, стоящий полного доверия, ответила как есть. – Тут, понимаешь, вдова эта… так уж она после убийства разнервничалась, так разволновалась…

– Что решила нанять телохранителя? – закончил за меня догадливый Веня.

– Ну да. Боится, что и ее тоже… вслед за муженьком…

– А что, есть основания? Для боязни-то?

– Да как тебе сказать… Странности имеют место. А откуда ноги растут, сама не пойму. Поэтому и хотела узнать что-нибудь о первом случае. Но, похоже, вы и сами пока мало знаете.

– Пока да. Но если что – можешь позвонить через недельку. Если сама к тому времени не определишься. Может, у Санька что проявится. Я тебе тогда, так уж и быть, на ушко шепну.

– Спасибо, Веня, ты настоящий друг.

Еще немного поболтав о пустяках, не относящихся к делу, я попрощалась с Веней и нажала сброс, немного постояла на улице, анализируя полученную информацию.

В целом рассказ Вени подтверждал мои ощущения того, что действует здесь кто-то, по жизни своей далекий от криминальной сферы. И в этом смысле на сынка Зинки, о котором и сама я слышала от Марины, была надежда плохая. Но то «присутствие эмоций», о котором упоминал Веня, явно указывало на мстительные мотивы, и по какой-то загадочной аналогии мне вспомнился сегодняшний случай в ресторане.

«А что, если этот Петя – далеко не единственный клиент, обманутый шустрыми риелторами? Все ведь реагируют по-разному. Петя начал бомжевать и ушел в запой, а кто-то, не такой пассивный по натуре, поступит по-другому…»

С этими мыслями я вернулась в помещение офиса и застала там активные приготовления.

– Женя! – радостным возгласом приветствовала меня Марина. – Ну что, готова? Пора. Нам на Ленинградскую, до нее пилить целый час. Сейчас квартирку покажем, да и по домам.

Ленинградская была в нашем городе улицей контрастов. По-видимому, городские власти планировали сделать из нее некое подобие Тихой: престижный район с дорогими новостройками, но средств, как всегда, не хватало, и роскошные дома с большими квартирами соседствовали с деревенскими развалюхами и пятиэтажками.

В каком из секторов – старом или новом, Марина собиралась показывать квартиру, мне, разумеется, не было известно, но в глубине души я надеялась, что лазать по курятникам не придется. Все-таки фирма солидная.

Оставив Вову досиживать рабочий день в офисе, Марина устроилась на заднем сиденье «фолька», я включила зажигание, и мы поехали.

Достав из вместительной сумки телефон и записную книжку, моя клиентка активно занялась делом, я же, бдительно следя за дорогой, только и успевала лавировать и перестраиваться в непрерывном транспортном потоке, как обычно переполнявшем центральные районы нашего города.

– Оксана, – бойко говорила Марина в телефон. – Ты уже на месте? Нет? Мы тоже еще едем. Ключи у тебя? Ну, это главное. Давай, до встречи. Я здесь вторая, – объясняла она, уже обращаясь ко мне. – Квартира этой Оксанки, а клиенты – мои. Кстати, надо позвонить им…

Снова прилипнув ухом к телефону, Марина медовым голоском ворковала со своими клиентами, а я не уставала удивляться разнообразию оттенков и выражений, которые имелись у нее в запасе для разговоров с разными людьми.

Без пяти семь мы были на Ленинградской и когда подъехали к нужному дому, как я и предполагала – недавней выпечки, навстречу нам из подъезда вышла блеклая и измученная, средних лет женщина, по-видимому, та самая Оксана.

– Они сказали, что немного задержатся, – по-деловому говорила Марина, вылезая из авто. – Нужно подождать.

– Ладно. Подождать так подождать. Как у тебя дела? Держишься? – сочувственно спрашивала Оксана, по-видимому, имея в виду недавнюю семейную трагедию Марины, о которой сама она, кажется, вспомнила только сейчас.

– А куда деваться? – сразу сделав скорбное лицо, отвечала безутешная вдова. – Работать нужно. За меня никто не сделает.

– Это… да. Тут уж…

– Хочешь жить – умей вертеться, – сентенциозно закончила Марина неопределенную фразу собеседницы.

– Точно. А что там в регистрационной-то у тебя… Клиенты, что ли, напортачили?

– Доложили уже… Вот языки у людей… как помело. Да дурища одна, пришла продавать квартиру, а не выписалась. Пришлось аврально… решать.

– Ну хоть решила?

– Да я-то решила… – в досаде ответила Марина. – Но из-за этой дурищи у меня сделка сорвалась. Эти, покупатели-то, глаза вытаращили и, пока я ездила… решала… они и отвалили. А уж куда, кажется, убедительнее… и разъяснила все и рассказала… Думала, уж после такой моральной подготовки… Так нет же. Засомневались. Только время зря потратила. Ладно… и на старуху бывает… Что же это Альбиночка наша не идет… Дай-ка я еще позвоню.