— Ты лучший знаток бриллиантов в нашем деле, Ларри, — спокойно сказал Сидни. Теперь он полностью овладел собой, перестал мельтешить и суетиться. — Уйти я тебе не дам. Такая потеря слишком дорого мне обойдется. Тебе нужно приспособиться к ситуации, и доктор Мелиш поможет в этом. Выслушай, Ларри. В прошлом я много для тебя сделал и надеюсь, ты считаешь меня своим другом. Теперь пора и тебе кое-что для меня сделать. Я хочу, чтобы ты пошел к Мелишу. Уверен, он сумеет привести тебя в порядок. Для этого может понадобиться месяц, может быть, два, да хоть год. Твое место всегда останется за тобой. Ты много значишь для меня. Повторяю, ты лучший знаток бриллиантов в нашем деле. Тебе крепко досталось, но вскоре все войдет в норму. Сходи к Мелишу.

И я пошел.

Сидни был прав, следовало сделать хоть это, но я не надеялся на доктора Мелиша, пока не познакомился с ним. Это был маленький, тощий, с проницательными глазами лысеющий человечек. Сидни уже вкратце проинформировал его о моем горе, так что он знал мое прошлое, Джуди и последующие события.

Незачем было вдаваться в подробности. У нас состоялось три беседы, и, наконец, он вынес приговор. Все сводилось вот к чему — я нуждаюсь в полной перемене обстановки. Мне следовало уехать из Парадиз-Сити, по крайней мере, на месяц.

— Как я понял, вы с момента аварии так и не садились за руль? — спросил он, протирая очки. — Обязательно купите машину и привыкайте к ней. Ваша проблема в том, что вы считаете ваш случай чем-то исключительным. — Он поднял руку, прерывая мои протесты. — Я знаю, вам не хочется это признавать, но, тем не менее, именно в этом корень вашей болезни. Весьма советую побольше общаться с людьми, чьи проблемы посерьезнее вашей. Тогда собственная представится в правильной перспективе. У меня имеется племянница, она живет в Луисвилле. Работает там в бюро социальной опеки и очень нуждается в бесплатных помощниках. Предлагаю вам поехать в Луисвилл и поработать там. Я уже звонил ей. Правда, она заявила, что ей ни к чему неуравновешенная личность. У нее своих проблем хватает, а если придется решать еще и ваши проблемы, то вы ей не подходите. Мне понадобилось определенное время, чтобы уговорить ее, так что теперь дело за вами.

Я покачал головой.

— Вашей племяннице будет от меня не больше пользы, чем от лишней дырки в голове. Нет, это дурацкая идея. Я найду себе что-нибудь другое. Договорились, я уеду на три месяца…

Доктор повертел в пальцах трость.

— Моей племяннице нужна помощь, — еще раз повторил он, пристально глядя на меня. — Неужели вам не хочется помочь людям, или вы решили, что все должны помогать вам?

При такой постановке вопроса крыть было нечем. Что я теряю? Сидни оплатит время, необходимое для моей реабилитации. Я избавлюсь от магазина с его приглушенными голосами и глумливой улыбкой Терри. Пожалуй, это идея. По крайней мере что-то новое, а это, возможно, позволит мне забыть о потере. Довольно вяло я возразил:

— Но у меня нет квалификации для подобной работы. Я ничего в ней не смыслю. И буду скорее обузой, чем помощником.

Мелиш взглянул на часы. Было видно, что он думает уже о следующем клиенте.

— Если племянница говорит, что у нее есть для вас дело, следовательно, она считает, что вы ей пригодитесь, — сказал он нетерпеливо. — Ну так что, попробуете?

Почему бы и не поехать? Пожав плечами, я заявил, что согласен.

Первым делом я купил «бьюик» с откидным верхом. Путь домой потребовал напряжения всей воли. Я дрожал, обливался потом и стал весь мокрый к тому времени, как поставил машину на стоянку. Пять минут я неподвижно сидел за рулем, потом заставил себя снова запустить мотор и выехал на оживленную главную магистраль, прокатился вдоль приморского бульвара, снова свернул на главную улицу и повернул к дому. На этот раз я не потел и не дрожал.

Сидни пришел проводить меня.

— Через три месяца, Ларри, — сказал он, пожимая мне руку, — ты вернешься и снова будешь лучшим спецом по бриллиантам. Удачи тебе, поезжай с Богом.

И вот с чемоданами, набитыми одеждой, без веры в будущее, я направился в Луисвилл.

Нужно отдать должное доктору Мелишу, он действительно обеспечил мне перемену обстановки.

Луисвилл, расположенный миль за 500 от Парадиз-Сити, оказался достаточно большим, беспорядочно застроенным промышленным городом, над которым постоянно висело плотное облако смога. Его заводы, в основном, занимались переработкой известняка. Известняк здесь перемалывают, делая цемент, известь и еще Бог весть что. Это главная отрасль промышленности во Флориде.

Ведя машину на малой скорости, я добрался туда только через два дня. Как выяснилось, я стал нервным водителем — каждый раз, когда мимо проносилась машина, я вздрагивал, но все же стоически продолжал путь, остановившись только на ночь в мрачном отеле, но когда прибыл наконец в Луисвилл, был на пределе физических сил и нервов. Уже проезжая предместья, я почувствовал зуд — на коже начала оседать цементная пыль, вызывая нестерпимое желание помыться.

Ветровое стекло и корпус машины моментально покрылись пылью. Даже яркие солнечные лучи не в состоянии были пронзить толщу смога над городом. Вдоль шоссе, переходящего в центральный проспект города, вереницей тянулись заводы по производству цемента, и грохот размалываемой породы буквально закладывал уши.

Без особого труда я отыскал отель «Бендикс», рекомендованный Мелишем как лучший в городе. Он находился в переулке, неподалеку от проспекта. Здание являло собой не очень достойное зрелище. Вездесущая пыль покрывала его толстым слоем. Вестибюль был меблирован ветхими бамбуковыми креслами, а столом администратора служила маленькая конторка, позади которой висела доска с ключами.

За конторкой восседал высокий, расплывшийся человек с длинными баками. Этот субъект выглядел так, словно совсем недавно побывал в стычке с превосходящим по силам противником и теперь зализывал раны.

Не торопясь и не выказывая особой заинтересованности, он занес меня в книгу регистрации и протянул ключ от номера. Печальный негр-бой взял мой чемодан и направился к лифту. Лифт был явно построен еще в прошлом веке, шел рывками, скрипя и содрогаясь, и я порадовался, когда вышел из него целым и невредимым.

Оказавшись в номере, я огляделся по сторонам. Что ж, по крайней мере, здесь имелось четыре стены, потолок, туалет и душ, но больше похвастаться было нечем. Ничего не скажешь — перемена обстановки полная.

Парадиз-Сити и Луисвилл так же несхожи между собой, как новенький «роллс-ройс» и помятый, сменивший по меньшей мере трех хозяев, «шевроле», если такое сравнение не будет оскорбительным для «шевроле».

Я вынул вещи из чемодана, развесил одежду в шкаф, разделся и встал под душ. Решив следить за своим внешним видом, я облачился в новую белую рубашку и свой лучший костюм. Взглянув на отражение в зеркале, я почувствовал прилив уверенности в своих силах. По крайней мере, я снова выглядел, как человек с положением в обществе, пожалуй, немного поблекший, но все же не лишенный блеска. Поразительно, как могут преобразить человека, даже такого, как я, дорогой, хорошо сшитый костюм, белая рубашка и галстук.

Доктор Мелиш снабдил меня телефоном племянницы, сообщив также и ее имя. Ее звали Дженни Бакстер. Я набрал номер, но никто не подходил. Слегка раздосадованный, я минут пять прохаживался по номеру, затем позвонил снова. И опять никакого ответа. Я подошел к окну и выглянул наружу. Улица внизу была запружена народом. Прохожие, сновавшие во всех направлениях, казались неряшливыми, многие были откровенно грязными. В толпе преобладали женщины, вышедшие за покупками, ребятня, судя по виду, не мытая с момента рождения, и небритые мужики, одетые в нечто напоминавшее спецовки. Машины, проносившиеся по улице, сплошь покрывала все та же цементная грязь. Позже я узнал, что цементная пыль была главным врагом города, худшим даже, чем скука, считавшаяся врагом номер два.

Я снова набрал номер Дженни Бакстер и на сей раз, к своему облегчению, услышал женский голос.