Сережа продавал монеты время от времени по отдельности. То золотой червонец, то еще что-нибудь… Но чтобы целиком и сразу, и получить хорошие настоящие деньги, которых коллекция стоит, — тут нужен особый человек, настоящий коллекционер. Человек, который понимает ценность, давно приглядывается, мечтает, можно сказать, жаждет приобрести… Таких людей, сами понимаете, много не бывает… В Тбилиси такой человек — я знаю это еще от Сережиного отца — есть.

Очевидно, ему понадобились деньги… И не просто деньги. Много денег.

— Она что же, такая дорогая, эта коллекция?

— Да с такой суммой, думаю, можно ни о чем не беспокоиться по крайней мере несколько ближайших лет! Ну, милая, судите сами…

И Антонина Викторовна пустилась в объяснения.

Вот так. Он все понял, увидев Светлову в «Делосе», почувствовал опасность — и хотел улететь из Москвы, продать коллекцию и исчезнуть… Для того чтобы достать деньги и продать коллекцию, ему надо было попасть в Тбилиси.

Но не получилось…

— Он улетел? — осторожно спросила Светлову на прощанье старая женщина.

Аня опустила глаза.

— Нет.

Сколько же раз она, Светлова, была на краю, на грани?!

Теперь ей очевидно было, что он все продумал с поездкой по Золотому кольцу.

Опасался он Светловой? Или придумал для нее сцену?

Но именно он навел Аню на мысль о совместной поездке и был рад, когда она наивно согласилась. Специально опоздал, чтобы никто не видел, что они уезжают вместе.

Или хлопоты — страшные! — задержали? Аида…

Если бы только Анна знала тогда, что было настоящей и жуткой причиной его опоздания…

Догнал он тогда Светлову уже в монастыре… В Боголюбове. А дальше… Недаром так ее встревожил тогда запах бензина.

Это было бы и в самом деле идеальное преступление. Разлилась канистра. Он успел выскочить, а она нет… Заклинило дверцу в старом автомобиле…

«Пламя, радостное, очищающее…»! Ей явно не послышалось это тогда. Прав бомж Федорыч… Ничто так не завораживало душу Лагранжа, как вид огня.

Но вмешался случай.

Взятие завода «Шишкин лес лимитед» рэкетирами.

Мария Ивановна Терминатор. Сержант…

Подробная беседа с поправившимся после покушения Дорманом многое прояснила и в истории с его секретаршей Викой, за которой, работая в театре в скромной должности стюарда, Лагранж упорно ухаживал. Именно из-за ее близости к «звездному» Дорману… Секретарша Самого!

Цвигун настолько не воспринимала всерьез своего воздыхателя, что совсем не подумала о том, что, например, много раз доверяла ему сумочку, где хранились ключи и дубликаты, в том числе и от кабинета шефа. Снять слепок, пока девушка отлучилась на несколько минут, нетрудно… Не подумала Вика и о том, что ее преданный поклонник удивительно умел подражать голосам… И не только тому, самому известному, президентскому, который, «понимаешь».

Например, Викин поклонник очень здорово, практически без изъянов, один к одному, копировал голос самого Кирилла Бенедиктовича Дормана.

Зависть, снедавшая Лагранжа, маниакальное стремление идентифицировать себя со знаменитым режиссером, заставляла его делать и маниакальные глупости. Например, сделав дубликаты ключей из сумочки Вики Цвигун, он, поздним вечером уйдя из театра, опять возвращался в него, заходил в кабинет Дормана и, расхаживая по нему словно хозяин, воображал себя режиссером «Делоса».

По-детски «играл в Дормана»!

Так и случилось, что Вика Цвигун, вернувшаяся выключить забытую кофеварку, услышала его откровения… А умение Лагранжа подражать голосу Дормана окончательно ввело ее в заблуждение и в итоге стало причиной ее трагической гибели.

Узнав от самой Цвигун — своему поклоннику она доверяла! — что она шантажирует Дормана (а это означало, что, оправившись от такого наглого наезда, Кирилл Бенедиктович непременно начнет разбираться, что к чему: кто это разгуливает по его кабинету по ночам и несет всякую околесицу?!), Лагранж поспешил избавиться от Вики.

Тем более что он был в курсе: знал и местонахождение ее дома-убежища… Имел от этого дома — все та же доверяемая ему сумочка! — ключи…

И Лагранж гениально срежиссировал Викино самоубийство.

Почему он сам подсказал Светловой, как расшифровывается надпись на Джулином зеркале? Произнес первым название ресторана «Молоток»? Играл? Хотел подставить Дормана? Хотел увести от «Делоса»? Труднее всего заметить что-то — когда это совсем рядом. Большое видится на расстоянии…

Горящие самолеты, подземелья для рабынь, облитые бензином автомобили… Петя Стариков только и делал, что хватался за голову, слушая Анин рассказ, и тяжко вздыхал.

— То есть в любую минуту я мог лишиться своей жены?! — наконец, не выдержав, возопил он.

— Да нет, — промямлила Светлова, не очень, правда, убедительно, — это только со стороны, когда слушаешь, страшно, а когда сам, то нет…

— Ну да, не жизнь, а компьютерная игра: умер, ожил, перешел на новый уровень…

— Петя, не преувеличивай…

— Вот что, Анюта… — сказал Петр, — должен тебе сообщить, что у каждого сержанта американской армии есть при себе такой аппаратик, «джей си» называется. Через спутниковую связь он передает на компьютер его местонахождение…

— Местонахождение сержанта?

— Вот именно.

— И что?

— Не понимаешь?

— Нет.

— То есть для заинтересованных лиц человек всегда в поле зрения.

— Что, известны широта, долгота? Сколько градусов? Параллели, меридианы, да?

— Ну, что-то в этом роде. В любую секунду можно узнать, где именно человек находится. Теперь поняла?

— В общем, да.

— Стоит такая штука восемьсот долларов. Ну, может, девятьсот…

— И?

— Я думаю, нам надо пойти на эти расходы.

— Но ведь у меня не будет никакой личной жизни… — засмеялась Аня.

— Зато у меня будет… относительно спокойная семейная жизнь.

Джулина душа все-таки никак не могла успокоиться, потому что ее тело никак не могло найти себе пристанище… С его преданием земле опять возникли неожиданные сложности! Причем не меньшие, чем с телом вождя мирового пролетариата…

У Елены Давыдовны было на старом, уже закрытом Головинском кладбище семейное «последнее пристанище». Там был похоронен Джулин отец, его мать. И когда Елена Давыдовна получила наконец нужные документы, удостоверяющие смерть дочери, она поехала «за местом» на Головинское.

Аня взялась проводить ее.

Женщина, заведующая кладбищенскими делами, встретила их приветливо, достала старые книги, изучила бумаги, принесенные Еленой Давыдовной, и наконец, устремив на посетителей взгляд, уже, впрочем, не такой приветливый, сказала:

— У нас записано, что ответственный за могильное место Федорова Н.Н. Так вот… Обязательно нужно ее согласие. Согласие, что она не возражает, чтобы вашу дочь здесь похоронили.

— Но это ошибка… Это ошибка: не Федорова Н.Н., а Федоров Н.Н. Ответственным был мужчина. И, видите ли, с той поры, как его назначили ответственным, прошло время, почти девятнадцать лет… Он умер. И, собственно говоря, лежит сейчас на этом самом могильном месте, за которое он назначен ответственным. Таким образом, он никак не может возражать против того, чтобы рядом похоронили его дочь.

— Ничего не знаю… — Женщина непреклонно смотрела на посетителей.

Елена Давыдовна всплеснула руками.

— Вы что же хотите, чтобы я получила согласие с того света? Или объяснения от Федорова Н.Н., что произошла ошибка и на самом деле он никогда не был Федоровой Н.Н. — ни на том, ни на этом свете?!

Женщина задумалась. Пожалуй, она понимала, что это требование даже для «нашего» чиновника чересчур.

— Принесите тогда справку. Принесите выписку из домовой книги, что по такому-то адресу никогда не была прописана Федорова Н.Н., а был прописан Федоров Н.Н.

— Боже! — Елена Давыдовна бессильно опустила голову. — Но этого адреса больше нет. Нет дома, даже переулка нет… Все сломали, перепланировали, реконструировали, переименовали.