© Наш Пол, 2016

Редактор AkuNoOrenji

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Насте всегда говорили, что она прекрасна словно куколка. Родители, соседи, друзья, учителя. Даже ее мальчики называли ее кукленой.

По мнению самой девушки, она была в сто раз милее любой куклы. Ведь ее мягкие алые губки не шли ни в какое сравнение с пластмассой. Изменчивый взгляд живых серо-голубых глаз, опушенных длинными золотистыми ресницами, не смог бы повторить ни один художник. Мягкие светло-русые волосы, отливавшие на солнце золотом, совершенно не походили на те мочалки, что носили на головах магазинные куклы.

Настя была влюблена в себя и потому воспринимала как данность чужое обожание и восхищение. Она купалась в завистливых взглядах девушек и жадных взглядах противоположного пола. Ее совсем не тревожили злобные комментарии уродливых неудачниц: «Настька только и может красиво ходить и сидеть, в голове-то у нее совсем пусто. Ну точно кукла.»

По ее мнению, девушки, говорившие подобное, не могли даже красиво ходить и сидеть, о содержимом же их голов и вспоминать было стыдно: сплетни да грязные пересуды. Неказистая оболочка и содержимое с гнильцой – вот и все, чем могли похвастаться ее завистницы. Стоили ли они ее внимания?

Девушку не тревожили шепотки за спиной. Ее больше волновало отражение в зеркале. Нет ли на платье пятнышек и складочек? Подходят ли к наряду сумочка и туфельки? Одинаково ли накрашены глазки? Не слишком ли яркая помада? Ровно ли лежат локоны, на укладку которых она потратила сорок минут?

Ее дни были наполнены самолюбованием. Настя красовалась и сияла в любом обществе безупречная словно кукла.

– Настенька, ты прекрасна как всегда, – слышала она со всех сторон.

– Идеальна словно куколка, – поддакивали ее воздыхатели.

– Как было бы здорово и в самом деле быть куклой у любящего хозяина. И ничего не надо было бы делать, а только спать и спать, – с улыбкой поддерживала Настя их игру.

– Будь моей и тебе не потребуется и пальцем шевелить, – тут же заверяли ее охочие до красоты мужчины.

Настя в совершенстве овладела искусством флирта. Она приняла и выучила навязанную роль. Человек стал совершенной куклой для такого же игрушечного общества. Чтобы быть идеальной, чтобы быть удобной, чтобы удовлетворять.

День за днем повторялась ее игра в идеальную куклу. Пока девушка по-настоящему не пожелала стать прекрасной игрушкой в руках любящего хозяина.

Она сладко спала. Снаружи порой доносились громкие звуки, но она совершенно не желала реагировать на них. Отчего-то она знала, что время пробуждения еще не пришло, и что ей нужно подождать еще немножко, чтобы встретиться с кем-то важным. Тем, кто ждет ее. Тем, кто будет любить ее. С кем-то дорогим.

– Ваша посылка, – раздался громкий женский голос снаружи.

– Благодарю, – ответили ей тихо.

Спать расхотелось и она заволновалась. Ее больше не качало, не встряхивало и не обо что не ударяло, как это зачастую происходило раньше. Снаружи послышались хлопок, щелчок и затем шаги.

– С приездом, Лизелотта, – раздался тихий, нежный голос и ее самую малость тряхнуло.

После чего в ее убежище что-то заскреблось вперемежку со звуком щелчков затвора фотокамеры. Волнение в ней нарастало. Внешние звуки становились все отчетливее и громче.

Наконец ее убежище было вскрыто и она на мгновение ослепла от яркого света. Ее долгий путь был завершен. Постепенно глаза привыкали и первое, что она смогла разглядеть, это огромный силуэт с короткими, торчащими во все стороны волосами. Потом она увидела восторженный, горящий лихорадочным огнем взгляд карих глаз, темные волосы и мягкую улыбку на губах парня лет двадцати.

– Какая же ты красавица, Лизелотта! Сейчас я освобожу тебя от упаковки, – сказал парень.

Но перед тем, как осуществить задуманное, он взял в руки фотоаппарат и сфотографировал ее. После чего заскрипел скотч и полиэтилен.

Впервые почувствовав на себе его руки, она свернулась в комочек, со стыдом понимая, что между его руками и ее телом ничего больше нет.

– Не переживай, Лизелотта, я обязательно тебя перетяну, – бормотал тем временем парень, – и проклею. Будешь принимать любые позы.

Она не понимала, о чем он говорил, но забота и нежность его голоса успокаивали. Поэтому, когда он взял ее в свои руки, она даже не возражала и послушно принимала те позы, что он стремился придать ее маленькому телу.

– А руки неплохо натянуты. Шарниры удобные и аккуратные. Тело пропорциональное и красивое. Не женское. Девочка с маленькой грудью, как я и люблю, – сказал он.

После чего парень снял с нее трусики, обнажая анатомически проработанное тело. Такого стерпеть она уже не смогла.

«Верни мое белье, извращенец!» – закричала она.

Но с ее губ не слетело ни одного звука.

– Сейчас примерим вещи, которые пришли вместе с тобой, – радостно продолжал говорить сам с собой парень.

«Что происходит?» – задала она вопрос, надеясь получить хоть какой-то ответ.

Но парень ее не услышал. На полке за его спиной сидело четыре молчаливые куклы в красивых платьях.

Ее собственные части тела, что попадали на глаза, были похожи на кукольные. Она начала понимать, что была просто куклой. В сознании словно сон промелькнули картины человеческой жизни в теле девушки по имени Настя, но такие далекие, что она засомневалась, было ли такое вообще.

Тем временем парень переодел ее в панталоны и синее платье с корсетом.

– Какой красивый мейк! – восхищенно сказал он, разглядывая ее лицо. – Вот только фиолетовые глаза тебе не идут. Думаю, голубые будут идеально смотреться.

И к ее ужасу он полез менять ей глаза. Впрочем, ничего страшного не произошло: она поняла, что само лицо обеспечивало возможность видеть окружавший ее мир.

– Вот, так гораздо лучше. Теперь парик, – бормотал парень. – Молочный блонд с локонами тебе очень идет, Лизелотта.

Так она осознала, что обращаясь к некой «Лизелотте», парень обращался именно к ней.

«Хоть бы сам представился, невежа!» – возмутилась она.

– Хм… ты такая строптивая, – заключил парень, вертя ее в руках. – Ох, совсем забыл представиться! Меня зовут Паша. Я твой Хранитель и буду теперь заботиться о тебе.

«Ты хотел сказать что будешь теперь раздевать меня, извращенец?» – возмутилась она, еще не простив ему того, что он снял с нее трусики перед тем, как переодел.