- Конечно, я еще раз изучу архивные материалы по делу, - продолжал Уайклифф. - Но тем не менее я просил бы вас еще раз изложить все известные вам обстоятельства, а также показать место, где хранился пистолет и другие пропавшие вещи.

Казалось, Паркин собирался возразить, но потом передумал:

- Как угодно. Пойдемте со мной.

Он держал себя не свысока и не заискивал, он был просто совершенно безразличен. Уайклифф помнил, как мальчиком, еще до войны, он встречался с подобным воякой - "господином Полковником", с заглавной буквы, - тот был крупным землевладельцем в том округе, где отец Уайклиффа арендовал ферму. У "Полковника" был тот же монументальный облик, тот же хрипловатый голос, огрубелый от виски и сигарного дыма, тот же сверлящий взгляд серых глаз, и наконец, такое же бессознательное и словно врожденное чувство собственного превосходства.

Следователи прошли за майором по длинному коридору в заднюю часть дома. Из кухни тянуло прозрачным дымком перегретого печного масла. Паркин толкнул дверь, и она оказались в большой комнате.

- Это обиталище моего отца.

Старомодное словечко прекрасно подходило для описания этой комнаты: обстановка здесь складывалась вокруг старика-генерала столь же подходящая для него, как ракушка вокруг тела улитки - все точно подогнано. Все обветшало и старомодно. Главным предметом здесь был написанный маслом портрет самого генерала, висящий над камином. Старик с сыном были похожи, однако отец - худощавый, с более тонкими чертами лица и тонкими губами под усами. Под портретом в стеклянной витрине выложены были ордена, медали и прочие регалии генерала.

Крышка секретера красного дерева была откинута, столешница, обтянутая марокканской кожей, была потерта у краев; стеклянная подставка для перьев; пюпитр с гербовой бумагой и конвертами; маленькие походные часы, которые деловито отстукивали время, словно их хозяин вышел из комнаты только на минуточку... На стенах висели фотографии с изображениями различных моментов из военной биографии генерала, и полки с изрядно зачитанными книгами мемуары, биографии, работы по искусству Востока: литература, безошибочно относящаяся к той далекой эпохе, когда люди интересовались точными знаниями. А ряд толстых переплетенных тетрадей - это, скорее всего, дневник генерала.

Да, эта комната была настоящей гробницей. Но вот что удивило Уайклиффа - так это безукоризненная чистота, в которой тут содержались вещи - все буквально сияло.

- Свою японскую коллекцию он хранил вот в этом шкафу, который специально был сделан на заказ, - прогудел Паркин.

В высоком шкафу розового дерева было множество ящичков, некоторые очень неглубокие, другие - глубиной сантиметров в десять-двенадцать.

- В мелких ящичках у него стояли "нецке", такие маленькие резные куколки в японской национальной одежде, в основном из слонового бивня, дерева или кости... - слова вылетали из майора короткими толчками, словно ему необходимо было каждый раз передернуть какой-то внутренний затвор, прежде чем выстрелить очередное слово.

- А вот здесь были аксессуары холодного оружия, в основном гвардейского. В глубоких ящиках хранилась коллекция "инро" - таких лакированных коробочек, которые носили самураи на перевязи меча...

Паркин выдвинул пару ящиков - ныне пустых.

- Кроме коллекции, в шкафу еще оставалось немало места, вот отец и положил сюда же свое служебное оружие. Так револьвер и пропал со всеми прочим барахлишком...

- Вор забрался сюда через окно?

Паркин насмешливо протянул:

- Ну, если учесть, что окно мы нашли открытым, а в одной форточке не хватало стекла, это вполне вероятно...

- Дело было ночью?

- Вечером. Меня не было дома, а сестра слушала в своей комнате радио.

- Это произошло вскоре после смерти вашего отца?

- Да, через два-три месяца, помнится. Коллекцию как раз оценивали для передачи в наследство, как и все прочее имущество.

Дверь отворилась, вошла высокая костлявая женщина и остановилась у порога. Фамильные черты и в ней проглядывались явственно, особенно характерны были безжизненные серые глаза навыкате.

- В чем, Гэвин? Что ты делаешь в папиной комнате? - Она говорила, словно мать с нашкодившим сыном.

Паркин, однако, отреагировал появление по своему:

- Знакомьтесь: это моя сестра, это суперинтендант Уайклифф и сержант Керси, - добавил: - Суперинтендант нашел папин револьвер на пляже в Сент-Джуллиот и считает, что из револьвера недавно стреляли.

- Да неужели? - без всякого выражения произнесла женщина. - Но мне очень не нравится, когда в эту комнату заходят.

Заговорил Уайклифф:

- Я собираюсь возобновить дело об ограблении вашего дома. Конечно, я не питаю особых надежд на успех, но мы сделаем все, что в наших силах. И ваш брат был так любезен, что согласился ответить на несколько вопросов...

- Вопросы! Нам уже задавали массу вопросов в прошлый раз, и безо всякого результата!

Гетти была на несколько лет старше брата. Седые жиденькие волосы, иссохшаяся кожа... Последние остатки человеческой теплоты и эмоциональности, казалось, давно покинули ее, как и всякие признаки женственности.

- О коллекции вашего отца знал широкий круг людей?

- Отец собирал ее много лет, - сказал Гэвин. - В основном ему доставались вещи через его японских знакомых, кое-что он прикупил на лондонских аукционах... Он переписывался с несколькими коллекционерами, но... Нет, я не думаю, что о его коллекции было известно многим.

Гетти заговорила с таким выражением, словно ее брат до сих пор и рта не раскрывал:

- Я уверена, что о коллекции знало множество людей. Человек, который пришел оценивать коллекцию для оформления в наследство, сказал, что это знаменитое собрание. Это его собственное выражение: "знаменитое собрание".

Она очень выразительно подчеркнула последние слова.

- А кто это был?

- Его зовут Клемент, - пояснил Гэвин Паркин. - Это младший из двух братьев, что держат антикварную лавку на Бир-стрит. Он специалист в такого рода предметах.

- Этот человек, кстати, проходил свидетелем по делу об ограблении, сэр, - вставил Керси.

- Мы можем опросить торговцев антиквариатом, - сказал Уайклифф. Прошло уже немало времени, и какие-то из предметов могли попасть в легальную продажу. Тогда у нас появится какая-то зацепка.

Паркин проводил их до машины. Там они остановились и Уайклифф проронил:

- Как вы понимаете, лично я больше всего думаю о револьвере...

И снова ему показалось, что майор чуть-чуть удивился. Но в ответ сказал только:

- Ну-ну, удачи вам, суперинтендант. И всего доброго...

Когда они отъезжали от дома, Уайклифф обернулся и увидел майора, неподвижно стоящего на тротуаре и глядящего им вослед. Трудновато было представить, какую жизнь они с сестрой ведут в этом мрачноватом доме. Интересно, бывает у них хоть иногда нормальная беседа? Смеются ли они вместе? Или хотя бы ссорятся?

- Слушайте, вы говорили что-то насчет ежедневных посещений майором антикварной лавки... - Уайклифф повернулся к Керси.

- Да, сэр. Он, похоже, водит дружбу со старшим братом, то есть не тем, который проводил оценку коллекции... - Керси замолк на то время, пока вписывался в двойной поворот дороги, из-за которой улочка и получила свое "собачье" название. - ...В свое время у меня была одна идейка насчет этой связи, но меня за нее начальство отмутузило...

- Ну, и что же за идейка?

- Ну, я рассудил так: майор не упомянут в завещании отца. Неизвестно по какой причине, но все имущество завещано его сестре Гетти.

- Дальше.

- Перед самой смертью отца майор продал свою яхту, которую до того года два держал на пристани в Сент-Джуллиоте. А делать ставки на лошадей особенно хромых - должно быть, очень дорогое увлечение...

- Значит, вы думаете, что майор мог инсценировать ограбление с помощью своих дружков из антикварного магазина?

- Я подумал, что это вполне возможно, но мой тогдашний начальник с моим мнением, мягко говоря, не согласился и обвинил меня в том, что я пытаюсь завести следствие в ложном направлении.