Откуда берётся зло? Нелепый вопрос. Оно незримо таится в душе человеческой, и если силы души, воли, в ней оказывается недостаточно для устремления к Господу, душа становится рабой порочных склонностей и чёрных прегрешений, кои приведут её в свой черёд к мрачной бездне ада.

Франсуа Виларсо де Торан никогда не имел повода ненавидеть своего старшего брата. Анри родился на полтора десятилетия раньше, и всегда был для него любящим наставником и защитником. Он первым посадил малыша Франсуа в седло, научил читать звериные следы и ставить капканы. Он же позже делился с ним любимыми книгами. И был доволен понятливостью младшего братишки: Франсуа схватывал все с полуслова, был умён и одарён многими талантами. Когда Франсуа исполнилось пятнадцать, Анри женился, и через три года в домашней церкви был крещён его первенец – Этьен, племянник Франсуа, а ещё через пять лет на свет появилась дочь, которую нарекли Сюзан.

В год её рождения отец Анри и Франсуа, граф Фабиан, скончался, распорядившись в своем предсмертном акте наследования весьма разумным образом. Его старший сын Анри получил в своё распоряжение, равно как и в распоряжение своего потомства, фамильный замок Торанов, а младший – небольшую вотчину Виларсо, вполне достаточную для его нужд. И Франсуа не почёл себя обделённым. В то время этот раздел показался ему справедливым.

Однако вскоре произошло событие, странным образом изменившее его мысли. Его брат, уехав в Париж, не вернулся к назначенному дню, а вскоре пришло горестное известие о его гибели на дуэли. Молодая жена графа не перенесла удара – и вскоре двадцатичетырехлетний Франсуа Виларсо де Торан перебрался в замок отца и брата, став опекуном его малолетних детей.

Именно тогда, глядя с балкона, как резвятся на зелёной траве его племянник и племянница под присмотром гувернантки, Франсуа впервые задумался. Обстоятельства сложились для него более чем благоприятно и в ближайшие годы, до двадцатипятилетия Этьена, он был полным хозяином всех владений Торанов. Но потом? Щенок подрастёт – и захочет распоряжаться сам. Между тем Франсуа уже успел вкусить все прелести обладания фамильным достоянием.

Исчезновение же племянника дало бы ему право и на титул…

Если чёрный замысел, родившийся в душе, находит опору в уме, – ум, помрачённый дурным помышлением, начинает плести паутину злодейских мыслей. Если этот ум слаб и некрепок – зло, порождаемое им, мелко и читаемо мудрыми, но если разум силён и глубок – горе тем, на кого направлены его злые помыслы. Франсуа Виларсо де Торан обладал умом изощрённым, и даже – извращённым, и потому понятные многим злодеяния претили ему. Возиться с окровавленными трупами, испортить себе реноме в глазах соседей? Прослыть Жилем де Рэ, Синей Бородой? Помилуйте, мсье…

Выход подсказал ему аббат Жирар Бертран, причём подсказал невольно, абсолютно не ведая о его желаниях. Отец только что вернулся тогда из Дижона от своей родни и рассказал о гибели прекрасного юноши из благородной семьи: его погубили раннее растление и пагубные склонности. «А все материнские потачки да отцовские слабости. Воистину, захочешь погубить человека – исполни все его прихоти…»

Франсуа внимательно выслушал священника и ничего не сказал, но именно тогда он уже понял, что нужно делать. Он внимательно пригляделся к Этьену, заметил в мальчишке делающее ему честь душевное тепло, доброту, умение сострадать. Щенок был доброжелателен и мягок, смел и искренен. Сюзан росла живой и подвижной, брат и сестра всегда ладили, были веселы и жизнерадостны.

Мсье Виларсо де Торан спокойно приступил к исполнению своего чёрного замысла. Едва племяннику исполнилось двенадцать и он вышел из отрочества, его дядя, и до того позволявший юнцу некоторые книги, коих осмотрительная мать или заботливый отец никогда не разрешили бы прочесть сыну, теперь стал ещё более внимателен в выборе книг. Не забыл он и о племяннице, наняв ей в гувернантки Катрин Фоше, обвиненную в растлении своего предыдущего подопечного. Мадемуазель Фоше поначалу, получая прекрасное жалование, пыталась хотя бы внешне на новом месте вести себя пристойно, однако вскоре ей было сказано, что детей следует подготовить к жизни, а не растить, как оранжерейные цветы. Ей показалось, что она ослышалась, но мсье Франсуа заметил, что его дорогой мальчик, малыш Тьенну, должен знать, что такое подлинная галантность, как заслужить любовь женщин, он не должен оказаться простофилей ни в чём. То же касалось и его племянницы. И если ей, Катрин, это удастся – она получит прекрасные рекомендации на будущее.

Мадемуазель Фоше была особой весьма понятливой. Через неделю юная Сюзан начала рассуждать о том, что в жизни очень важно насладиться всеми удовольствиями, которые дают богатство и молодость, а малыш Тьенну потерял невинность. Через два года отрок, по сугубому настоянию мсье Франсуа, был представлен известному тогда в столице очаровательному мсье Шаванелю и был обучен умению обходиться и без женщин. Но сделать из него мужеложца Франсуа не хотел, – общение с женщинами сулило его питомцу куда больше сложных ситуаций, чем тайные потехи содомитов. При этом Этьен и Сюзан были исполнены искренней любви к своему дорогому дядюшке, столь доброму и щедрому: ведь им никогда ни в чём не отказывали.

Замысел мсье Виларсо де Торана был близок к осуществлению. В двадцать пять лет Этьен должен был стать хозяином своей вотчины. Срок опеки истекал. С теми склонностями, кои Франсуа удалось сформировать в юнце, с теми взглядами, что разделяла его сестра – далеко ли было до беды?

Между тем, в это время в их приходе произошло достаточно обыденное, чтобы не сказать – заурядное событие. Одна из вполне приличных девиц, дочка папаши Русселя, кровельщика, оказалась беременной. Отец Бертран, огорчённый падением овцы своего стада, счёл возможным вставить этот эпизод в свою воскресную проповедь, на которой, как водится, присутствовал и господин Виларсо де Торан. О судьбе несчастной соблазнённой Розалин Руссель священник упомянул вскользь, призвав девиц блюсти добродетель.

«Грех блудодеяния глубоко проник в нашу падшую природу. Он начинается прежде падения телом – с блудного помысла, приводит к порочному самоуслаждению, и неотступно начинает преследовать несчастного, пленяя ход его мыслей и чувств, превращая его в раба низкого порока. Не разжигайте в себе бесовские страсти, возлюбленные мои, – звучал с амвона голос отца Бертрана. – Берегите себя… Но не меньший грех совершают и те, – продолжал священник, – кто лишает невинности молодые души, растлевая, толкая их на путь разврата и греха, насмехаясь над целомудренными, занимаясь сводничеством – всё это соучастие в убийстве ближнего…»

Отец Жирар был любим прихожанами за безупречное поведение и почти неземную кротость, его слушали в молчании, но вдруг случилось то, о чём церковное предание повествует в житии епископа Амвросия Медиоланского. Стоило отцу Бертрану замолчать, откуда-то из гущи его паствы раздался тоненький детский голосок: «А Рэнэ Карно дьявол утащит в ад?» Сын местного булочника Карно и соблазнил юную Розалин. Прихожане молча ожидали ответа священника, и тот, улыбнувшись малышу, ответил, что если тот не восполнит нанесённого ущерба, он рано или поздно заплатит за свои деяния.

– Вспомним Писание, возлюбленные. «Горе миру от соблазнов, ибо надлежит придти соблазнам; но горе человеку, через которого соблазн приходит…» – Говоря это, добросердечный отец Бертран не заметил, как странно потемнело вдруг лицо Виларсо де Торана. Ногти мсье Франсуа впились в его ладони, и он в молчании дослушал слова Господни, коими священник увещевал прихожан. – «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если повесили ему мельничный жернов на шею и потопили бы его в глубине морской…»