как мы расстались. Роберт мне ничего не рассказывал. Он признался мне лишь через месяц, когда я

случайно услышала его разговор с кем-то о выкупе. Я хотела помочь тебе, хотела пойти в полицию, но

он мне не дал. Говорил, что меня признают сообщницей, потому что не сообщила сразу. Говорил, что

уже всё равно поздно. Я была напугана, Макс. Прости!

Её слова пульсировали в моей голове, отзывались болью и горечью. Тело казалось слишком

тяжелым и неуправляемым. Я сполз по стене на пол и закрыл глаза ладонями – не хотел её видеть.

Шли минуты. Тишину комнаты нарушало только еле слышимое тиканье часов и редкие всхлипы

Кристины. Злоба моя постепенно стихала, уступая своё место бессилию и отчаянию. Я открыл глаза.

Она всё так же сидела на полу прямо напротив меня, изредка стирая слёзы.

- Это ты жила здесь, пока меня не было?

От моего голоса в тишине Кристина вздрогнула и подняла на меня тревожный взгляд.

- Да…

- С ним? Неужели так цинично?

- Нет… - Кристина замотала головой. – Мы просто… - она замолчала на полуслове, обдумывая,

говорить ли дальше. – Он ушёл от меня, Макс.

- Как символично! Не правда ли? – усмехнулся я.

Кристина посмотрела на меня с гордостью и вызовом, и на минуту я увидел в ней прежнего

человека – уверенного в себе, беспринципного, никогда не признающего за собой вины.

- Много чего произошло за это время. Мы часто ругались. Вся эта ситуация с твоим

похищением… Ты не думай, что я поддерживала его. Я говорила, что так не правильно. Наверное, он

74

стал бояться возмездия. Бояться, что я сдам его. Все ведь вокруг думали, что ты просто уехал, начал

другую жизнь, – она вздохнула. – А потом он просто исчез, сбежал, оставил меня…

- Я здесь уже пятый день. Почему все эти дни тебя не было?

Кристина замялась, отводя бегающий взгляд. Я видел, как она поправляет на себе одежду,

стараясь, видимо, скрыть от меня беременность.

- У меня были … некоторые проблемы со здоровьем. Меня только сегодня выписали из клиники

и я…

- Это его ребёнок? – перебил я.

Она вскинула на меня удивлённый взгляд, не ожидая, видимо, своего разоблачения, и спустя

минуту виновато кивнула.

- Я не хотела, Макс. Просто так получилось.

-Просто так получилось… - вторил я эхом. – Как у тебя всегда всё просто! Просто переспала с

близким другом своего мужчины, просто забеременела, просто решила молчать, когда меня похитили.

Не нужно было выкупа, надо было всего лишь рассказать обо мне! Ты вообще осознаешь, что

происходило? Ты знаешь, что из-за вашего молчания погиб человек? Хороший, ни в чём не виноватый

человек, – я взглянул на свои руки и увидел, что они трясутся. - Если бы вы обратились в полицию, меня

бы нашли раньше, и она осталась бы жива. Вы – ты и Роберт – убийцы ничуть не меньше, чем мои

похитители. И сейчас ты говоришь, что просто так получилось. Ты продолжаешь жить в моей квартире,

успокаивая свою совесть тем, что вытираешь тут пыль в моё отсутствие и поливаешь цветочки. Ты… Ты

просто…

Я не мог подобрать слов. Не мог передать, что я чувствовал в тот момент. Мне просто хотелось

бежать как можно дальше от этой жизни, от этих людей, где я чувствовал себя ещё более несчастным и

преданным, чем в тёмном заточении подвала. Я уже не слышал лживых оправданий Кристины, не

понимал её слов и, возможно, мои движения, когда я отталкивал её от себя, были непростительно

грубыми, но в ту минуту мне было уж всё равно.

- Пожалуйста, Макс, прости! Ну что я могу сделать, чтобы ты простил меня? Что? – она

цеплялась за мою одежду, пытаясь поймать мой взгляд.

- Ты уже сделала всё, что могла! – я схватил с прикроватной тумбы ампулу и сунул её в карман. –

Хочешь помочь мне, просто исчезни из моей жизни! Уходи!

- Пожалуйста, не прогоняй меня, Макс! – на меня смотрели умоляющие глаза. – Ты же знаешь,

мне больше некуда идти. У меня кроме тебя никого нет…

Кристина тяжело опустилась на кровать, страдальчески обхватив руками живот. Она всегда

умело давила на жалость. Я вышел из комнаты и начал одеваться, слыша из-за двери её плач. Почему он

вызывал у меня отвращение? Как же её лживые слёзы были не похожи на слёзы Евы! Как они все вокруг

на неё не похожи! Все чужие! Сама жизнь – чужая! Я уже не живу своей жизнью, я пустил всё на

самотёк! Сейчас месть – единственное, что осталось в моей власти.

Я захлопнул за собой дверь, сжимая в кармане ампулу.

***

75

День уже был в полном разгаре. Незапланированное появление Кристины украло у меня

несколько драгоценных часов времени, которое я планировал потратить не впустую. Не замечая под

ногами бесчисленное количество луж от моментально таявшего первого снега, я спешил к больнице.

Повсюду суета и толпы снующих туда-сюда людей. Ощущая себя муравьём в муравейнике, я шёл почти

напролом, игнорируя тычки и столкновения с незнакомцами. У меня была единственная цель – палата, в

уютной глубине которой наслаждался жизнью Хасан.

Я вошёл внутрь легко и беспрепятственно. Наверное, мой вид, разбитый и измученный, не

позволил никому засомневаться в том, что мне необходимо именно к врачу. Осталась самая малость –

найти самого Хасана в этом стерильном трёхэтажном здании. Я зашагал вперёд по светлому коридору.

В нос бил въедливый запах медикаментов и антисептических средств. Он болезненно напоминал

мне о днях, проведённых после освобождения в белоснежной кафельной комнате. Тех страшных днях,

когда мне только предстояло «насладится» своим вселенским одиночеством.

Ещё ночью в своём воображении я нарисовал картинку того, как обнаружу местонахождение

своего обидчика по охране, стоящей на посту у дверей. Я даже не продумал, как я устраню охранника,

мне было важно для начала оказаться просто рядом. Но кроме бродивших по коридорам пациентов и

чинно выхаживающих врачей ничто не привлекало моего внимания. Палата за палатой я обходил этажи,

заглядывая внутрь и пугая тем самым людей. Я вглядывался в незнакомые лица, но Хасана среди них не

было. И чем дальше я шёл, тем сильнее становилось моё отчаяние. Неужели я ошибся? А вдруг

следователь, увидев, что я стащил лекарство, отдал распоряжение перевести Хасана в другую клинику?

Я шел по больничным коридорам быстрее и быстрее, почти бегом поднимался по лестницам,

перестав пугаться неожиданно появлявшихся медсестёр и врачей, кидавших на меня заинтересованные

тревожные взгляды. Третий этаж был уже почти осмотрен мною, но Хасана я так и нашёл. И вот, когда

моё отчаяние почти достигло, предела, я заметил в самом конце коридора небольшую дверь с тускло

горящей над ней лампочкой с надписью «Спецбокс». Я медленно зашагал к двери, не слыша вокруг

ничего, кроме стука собственного сердца.

Через прозрачный стеклянный проём двери я увидел его. Тело Хасана, укрытое по шею

больничными простынями, казалось непривычно маленьким на большой кровати. Его ноги находились

в неестественном положении со странно вывернутыми внутрь ступнями, одна рука безвольно свисала с

края кровати. Кислородная маска скрывала почти всё его лицо, но даже в полной темноте я узнал бы

его. Я чувствовал его, как чувствует подсознанием дикое животное находящегося рядом охотника.

Разница лишь в том, что сейчас охотником был я.

Кровь в моём теле, разгоняемая диким сердцебиением, вызывала жар. Меня почти шатало, и

причиной этому были не бессонные ночи. Злость и ненависть разжигали меня изнутри. Шприц в моём

кармане ощущался довольно весомо. Он словно призывал меня к действию, проникая смертным

холодом сквозь ткань. Я так отчётливо представлял, как осуществлю свою месть, что видел свои

будущие действия, словно серию слайдов. Вот мои руки открывают дверь. Я подхожу к Хасану и