Проснувшись утром, Даная почувствовала покой и умиротворение. Горе как-то вдруг стало менее острым. А жизнь – не настолько безрадостной.

– Дэн, мне снилась мама. – Это было первое, что сказал после пробуждения брат. Трёхлетний малыш сказал это чисто и чётко, по-взрослому серьёзно, за ночь где-то потеряв детскую картавость и неуклюжесть языка. – Она извинялась за то, что оставила нас, и просила передать… – Он поднялся с пола и звонко поцеловал сестру в щёку. – С новым годом, родные, мы ещё встретимся!

Последнее он произнёс по-русски. В прошлом мама Солар учила этому языку только Данаю, так как маленький Дэни ещё плохо говорил вообще, и частенько во время уроков она настаивала на удобстве иметь для себя секретный язык. Но тогда девочка её не понимала. И лишь тем утром услышав от брата русские слова, прозвучавшие для неё словно какое-то магическое заклинание, она поняла и поверила. Может, не головой, но сердцем.

Это стало их тайной. Тайной о возвращении родителей, о том, что они ещё когда-нибудь с ними обязательно увидятся. А пока нужно было жить.

И они начали жить. Сразу, незаметно для себя, но слишком очевидно для других, повзрослев после того новогоднего утра.

Их новая жизнь не слишком отличалась от прежней. Просто теперь они реже покидали пределы особняка – лишь для учёбы или по вопросам бизнеса. Да, как ни странно, но в соответствии с требованием завещания родителей они участвовали в бизнесе концерна семьи. Поначалу с ними просто связывались через интернет незнакомые люди, которых мистер Ганс Торнсон, опекун на территории особняка, назначенный родителями, представлял, как работников тех или иных компаний, и с совершенно серьёзным видом они спрашивали, одобряют ли дети проведение разных операций. Возможно, со стороны это выглядело дико. Но Даная не думала об этом. Они с братом каждый раз действительно размышляли над тем, что им говорили, иногда прося для этого дополнительное время. И давали ответ, только поговорив друг с другом наедине.

Ещё, как оказалось, концерн имел много направлений, связанных с детскими товарами, и детей начали привлекать для рекламы этих товаров. Порой именно их желание или нежелание фотографироваться с тем или иным товаром также определяло политику будущих действий концерна.

Только спустя десять лет после исчезновения старших О*Коннери мистер Торнсон впервые решился на действительно серьёзный разговор с детьми. И речь пошла не о бизнесе. По-прежнему он не мог объяснить, куда пропали родители ребят, и лишь попытался рассказать о подробностях оставленного ими завещания. Например, о том, что, будучи лишь формально опекуном ребят, в действительности он являлся их законным представителем, способным действовать от их лица, но только по их согласию, не нарушая списка дополнительных требований. Как Дэн-Дэн узнали таких опекунов-представителей у них числилось очень много. Практически в каждой стране, где действовал бизнес или находилась какая-либо собственность семьи О*Коннери. Завещание родителей обязывало этих представителей оказывать ребятам любые помощь и поддержку, которая им могла потребоваться. То есть фактически выполнять их любое желание и требование, любую их прихоть.

Возможно, сообщив об этом, мистер Торнсон ждал, что ребята тут же кинутся в разгул, решив сразу использовать предоставленные возможности. Но их реакция его удивила. Для начала, не сговариваясь, они попросили время на размышление. А спустя несколько дней затребовали: во-первых, полный отчёт о своём состоянии; во-вторых, список мест нахождения других опекунов-представителей.

– Я бы мог передать вам файлы или бумаги, в которых есть вся информация о ваших активах и собственности, но на их прочтение вы потратите слишком много времени. – Мистер Торнсон говорил серьёзно, не проявляя высокомерия. – Вы уверены в своём желании?

– Много времени? – переспросил за сестру Дэн, оглядываясь на стену-экран в кабинете отца, где они и находились. – Насколько много времени?

Но, прежде чем мистер Торнсон ответил, вмешалась девушка:

– Если чтение займёт много времени, может, это можно показать как-то в уменьшенном варианте? Как-нибудь проще, чем документы или файлы?

– Например, как-нибудь нагляднее? – Опекун подался вперёд на камеру, словно разглядывая ребят ближе.

– Да… – отозвался Дэн, переглянувшись с сестрой. – Наглядней, пожалуй, подойдёт…

– Хорошо. – Мистер Торнсон кивнул. – Дайте мне пару часов, я пришлю вам информацию. – И отключился первым.

– Пару часов? – Даная почувствовала себя неудобно.

– Недовольна? – Дэн с ногами забрался в отцовское кресло и уткнулся в планшетник. – Тебе кажется это много или мало?

– Как сказать… – Девушка отошла от стола к шкафам и, задумчиво проводя рукой по корешкам стоявших там книг, договорила: – Много, если у него вся эта информация есть под рукой, и мало, если для того, чтобы ознакомиться с ней, нужно много времени. Как-то не стыкуется.

Она наклонила, не вытаскивая, одну из книг, оказавшуюся томом манги.

– Никогда не устану удивляться интересам родителей…

Дэн даже не взглянул в её сторону, но не замедлил ответить:

– Эксцентричность во всём – негласный девиз родителей.

Ответить было нечего. Даная знала это не хуже брата. А потому просто поправила книжный ряд и, ещё раз пройдясь рукой по корешкам книг, но больше не взяв, ни одной, вернулась к столу. Села на его край и, достав айфон, тоже полезла в интернет.

Спустя ровно два часа сработал сигнал приёма связи, и на экране вновь появился мистер Торнсон.

– Ещё раз здравствуйте! – поприветствовал он, попутно вполголоса давая указания кому-то за пределами камеры. – Я подготовил вам отчёт о концерне. Но прошу учесть – это пока предварительная картина, требующая уточнения и прорисовки деталей, но она достаточно наглядна и сейчас для оценки общего масштаба деятельности всего концерна.

Склонившись, он щёлкнул мышкой. Его изображение сложилось в несколько раз и сползло в правый нижний угол экрана, а всё свободное место заняла карта.

– Это карта? – удивилась Даная.

– Карта мира, если точнее, – отозвал брат, привставая с кресла.

– Да, именно так, – согласился мистер Торнсон, – это карта мира, уточнённая по спутникам. С её помощью мне будет удобнее показать обширность ваших… эээ, активов. Информацию, которую мы успели внести, показана графически – световыми точками.

И в следующее мгновение карта, как гигантская ёлка, зажглась обилием огоньков. Некоторые горели отдельно, а некоторые составляли такие обширные группы, что просто слепили белыми пятнами.

– Разными цветами можно показать движимое имущество, недвижимость, акции, долгосрочные вложения, аренду, капитализация, действующие депозитарии и действующие пролонгированные отношения франшизы, франчайзинга и тому подобные договора…

Даная смотрела на карту во все глаза. Своих мыслей не было, но в памяти невольно всплывал голос отца. Тогда, давно, в детстве ей сказали, что она богачка, и она решила это уточнить у родителей.

– Пап, правда, у нас есть всё?

Матери переглянулись, а отец рассмеялся и уточнил:

– Кто тебе такое сказал?

– Ну мне просто сказали, что мы богачи и у нас есть всё-всё! Это правда?

Отец снова рассмеялся и, обняв её, посадил к себе на колени.

– Нет, малышка. Совсем всё нам и не нужно, у нас просто есть всё, что нужно для жизни.

Тогда она и представить не могла, сколько этого «всего» требовалось для жизни их семьи. И только сейчас увидела это наглядно. Да, Дэн прав: для осознания состояния семьи О*Коннери, им требовалась именно такая наглядность.

– На данный момент вы можете ознакомиться с доступной информацией, лишь коснувшись той или иной точки на карте. Если чего-то не будет, система создаст запрос и отошлёт мне. В кратчайшие сроки я подготовлю требуемое. И, кроме того, мы продолжим работу по внесению необходимых уточнений и недостающих данных.

Первым отошёл от шока Дэн. Переведя взгляд на мистера Торнсона, он чуть осипшим голосом спросил: