© Марат Гизатулин, 2016

Редактор Наталья Владимировна Торбенкова

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Здесь у нас участочек небольшой вокруг дома, сотки четыре всего, но я его так обсадил всякими растениями, что местные жители на экскурсию приходят. И ведь всё колосится, всё плодоносит, причем с первого года! Не могу удержаться, чтобы не перечислить все свои посадки, но – только плодовые, названий остальных я, как правило, не знаю.

Итак, с четырёх соток я собираю урожай: лимонов, апельсинов, мандаринов, лаймов, памело и кумкватов (это всё цитрусовые). Конечно, яблоки, груши, персики, сливы, абрикосы. А ещё виноград шести сортов. А ещё мушмула, киви, инжир, хурма…

Вспомнил про инжир и не могу не остановиться на любимом фрукте чуточку подробней.

Года два назад я тут бесхозное дерево случайно обнаружил. Инжир, или, как говорят англичане, фига, или, как говорят местные жители греческого происхождения, сига. А в Черногории, помнится, его смоквой называли. (Да уж, в некоторых словах я просто полиглот.)

Фрукт этот универсальный. Недаром ещё в Библии говорится, что Ева, вкусивши эту прелесть, его же листиком и свою прелесть прикрыла. Там же есть легенда о том, как смоква стала царём среди всех деревьев. И я, хоть и не могу разделить все постулаты названного книжного творения, здесь целиком и полностью согласен – это царский фрукт. А ещё он очень при кашле помогает, если в виде варенья его употреблять с горячим молоком.

Глянул про свой любимый фрукт в интернете и обнаружил вот что:

Для того чтобы образовались соплодия (фиги), на участке среди женских экземпляров обязательно должны быть мужские деревья. Обычно на сотню женских деревьев равномерно высаживают 5—6 мужских особей, которые используются в основном как опылители.

И в подтверждение приводится занимательная легенда:

Рассказывают, что некий купец не знал об этом и попал впросак. Проведав, что торговля инжиром – дело прибыльное, он приобрёл большой фиговый сад. Его конкурент, хитрый и завистливый, решил навредить ему. В разгар уборки урожая он зашёл к купцу и сделал удивлённый вид: «Зачем ты держишь в своём саду эти бесполезные деревья? Только место занимают, а плодов не дают. Я уже давно избавился от них у себя». Малоопытный в растениеводстве купец побежал за топором и вырубил «бесполезные» деревья. Когда же через год пришло время сбора урожая, в его саду убирать было нечего. Так повторилось несколько раз, пока недалёкий купец не вырубил весь сад.

Здесь я должен с полной ответственностью заявить – враньё всё это. У меня в саду сидит деревце инжира, единственное на весь наш аул, и само оно от горшка – два вершка, а ничего, плодоносит. Пока немного, правда, штук по сто плодов даёт.

А то дерево, о котором я начал рассказывать, в радиусе трёхсот метров вообще никаких деревьев-соседей не имеет.

Причём, нашёл я его недалеко от собственного дома. Огромное дерево, крона метров пятнадцать в диаметре. Ну, хорошо, пусть будет десять. Но больше ни сантиметра не уступлю. Разве мог советский человек пройти мимо такого сокровища? Не мог, тем более что здесь инжир на рынке четыре-пять евро стоит за килограмм, а в магазине и вовсе шесть. Но, если честно, кроме экономических соображений, меня к набегам на это дерево подвигло ещё и то, что я не могу равнодушно смотреть, как прекрасные фрукты падают и гниют, никем не востребованные. А на Кипре это сплошь и рядом – под апельсиновыми, мандариновыми деревьями, под хурмой и под гигантским кактусом-опунцией – ковёр из гниющих плодов. И никому до этого безобразия дела нет, в том числе и хозяину плантаций.

С тех пор, как я познакомился с гигантским инжирным деревом, с октября по декабрь включительно я хожу вокруг него, как пушкинский кот вокруг известного дуба. Только вместо златой цепи на моем дереве фрукты. В каком-то невероятном количестве. В первый раз я набрал килограммов десять, и мы всей семьёй так объелись сладкими плодами, что потом чай пили без сахара. Потом стал собирать понемногу, килограмма по три-четыре. Домашние его не доедали, и инжир портился. Тогда я стал собирать килограммов по шесть-семь и из несъеденного варил варенье. Инжир ведь ещё чем замечателен – он зреет постепенно. Собрал ты две сумки, и вроде больше ничего не осталось, остальное – зелёное, а через пару дней приходишь и снова две сумки собираешь. И так в течение двух, а то и трёх месяцев.

Я, правда, проговорился, выдал своё тайное дерево знакомым. Но они не нанесли большого урона моей плантации. Они один раз приехали, собрали штук десять-двадцать плодов, но им показалось трудным и небезопасным это занятие. Там, говорят, вокруг всякие колючки растут, рвут одежду и человеческую плоть. Надо же, а я не замечал! Правда, сам каждый раз прихожу домой после сбора урожая весь в крови, но это потому, что, когда чем-то увлечён, не вижу ничего вокруг. И жена моя удивляется, как же это я так зверски расцарапал все руки и ноги и не почувствовал? А на то я и советский человек!

…Ну, ладно, оставим мой любимый инжир в покое, я ведь ещё манго с гранатами чуть не забыл упомянуть! А ещё бахчевые всякие, типа арбузов, дынь, тыкв и помидоров, перечислением которых не буду утомлять читателя.

За неимением в саду достаточного места пришлось уставить горшками с растениями все веранды, коих, на счастье, у нас в доме целых шесть, и не таких, как в Москве, а таких, что по ним на велосипеде ездить можно. Это при выборе дома у меня главным критерием было – наличие множества огромных веранд. Вырос я в Узбекистане и знал, что в тёплых странах основное время человек проводит не в доме, а на улице. Там он завтракает, обедает и ужинает, а это, согласитесь, занимает если и не основное время, то уж, во всяком случае, приятное. Я тогда так увлёкся верандами, что все остальные помещения в нашем доме оказались маленькими и тесными. Когда же от моих горшков и горшочков и на верандах стало трудно ходить, жена взроптала, и тогда я обратил свой пытливый взор за забор нашей фазендочки. За забором, насколько хватало моего не слишком качественного взора, лежала бескрайняя и бесхозная степь. Недолго поразмыслив, я перелез через забор и стал втыкать в степь саженцы разных деревьев, на которые не хватило места в моём саду.

Законопослушные соседи-киприоты с ужасом наблюдали за моими действиями:

– Ты что делаешь?! Это же чужая земля!

– Ну и где он, ваш хозяин этих бескрайних просторов, где? – пытал я близких к инфаркту соседей, продолжая копать.

– Не знаем… – растеряно озирались по сторонам киприоты, надеясь отыскать владельца, который среди бела дня пострадал от потерявшего всякий стыд русского агрессора. Не найдя беднягу, они пообещали, что он всё равно объявится, не успею я полить свои саженцы, да не один, а с полицией! Я понял, что совершаю невиданное доселе в этих местах преступление, и может быть, даже моё имя будет увековечено в местных преданиях и эпосах, как имя Джека-Потрошителя, Аль Капоне или Бонни и Клайда, и на всякий случай уточнил:

– Хорошо, а если я всё вырублю, когда придёт владелец этих земель, удастся ли мне избежать виселицы?

Поняв, что конец света уже наступил, киприоты потянулись к своим домам, качая головами и бормоча себе под нос молитвы…

…В прошлом году я собрал первый урожай с оккупированных мною территорий.

…Однако жизнь вносит свои коррективы в повествование, и я вынужден вновь вернуться к любимому гигантскому инжирному дереву – вернуться совсем напоследок, ибо никогда я о нём ничего больше не напишу. «Как же, как же, – скажет недоверчивый читатель, – обещалася свинья чистоплотной стать. Знаем мы цену твоим обещаниям – теперь каждый год будешь нас инжирным вареньем потчевать, рассказывать, какое оно вкусное и полезное». А вот и нет, здесь ошибётся набравшийся мудрости от общения со всякими обманщиками читатель – варенья больше не будет.