- Есть еще кое-что, о чем ты не подумал, - добавила она. - Сейчас, когда акции упали ниже некуда, Джейку Келлеру больше нечем угрожать тебе. Так что ты можешь его спокойно уволить сегодня утром.
- А ты не хочешь, чтобы я дождался твоего возвращения?
- Нет, - сказала Элеонор. - Сэм Кендрик уже уволил Дэвида Таубера. Я думаю, тебе стоит последовать его примеру. Никаких вознаграждений или компенсаций. И придай этому как можно больший резонанс. Унизь сукина сына.
- Понял, - сказал Голдман и повесил трубку.
Итак, теперь она возвращается. Обратно в компанию, которая в полном кризисе, а средства массовой информации совершенно обезумели из-за скандала с главной героиней их фильма и...
- Где, черт побери, ты пропадала?
Пол стоял в дверях спальни, уперев руки в бока и сердито глядя на нее. На нем был темно-синий костюм, и он благоухал лосьоном после бритья. В глаза бросался яркий галстук и идеальный пробор. Элеонор ненавидела в нем это - прямо настоящий павлин. Пол казался слишком изнеженно-аккуратным. Том Голдман никогда бы не оделся столь безвкусно.
- Пол, ты прекрасно знаешь, где я была. Я звонила тебе в офис и оставила сообщение.
- Ты пролетела полмира, чтобы участвовать в каких-то спасательных работах, - сердито ответил он. - Что ты о себе воображаешь? Что ты Рембо?
- Не говори глупостей, Пол. Двое наших людей пропали и были в опасности.
- Значит, для этого именно тебе понадобилось туда лететь.
Элеонор слишком устала.
- Да, надо было. И я слетала. Потому что эту часть работы я никому не могу перепоручить. А сейчас, если позволишь, я хочу лечь спать. Я совершенно вымоталась.
Пол не шелохнулся.
- Ты соображаешь? Ты пропустила тринадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый день! Дни нашего цикла! - с яростью воскликнул он. - В эти дни ты обязана быть здесь.
Она прикусила губу, чтобы не закричать и не вывалить ему всю правду. Если ему и предстоит об этом узнать, то не так. Не во время ссоры.
- Слушай, я обязана была попытаться спасти жизнь Зака и Меган, сказала она как можно спокойнее. - Давай поговорим позже, о'кей? Сейчас не слишком подходящее время. Я на самом деле валюсь с ног. Я устала.
- Это я устал! - раздраженно завопил Пол. - Устал от того, как легкомысленно ты относишься к браку. А ты слышала о Роксане Феликс?
- Да, я...
Но он продолжал кричать:
- Ты понимаешь, сколько и чего мне приходится выслушивать у себя на работе? Эти насмешки наших аналитиков! Люди умолкают, когда я прохожу мимо. Разве ты никогда не проверяешь людей, нанимая на работу?
- Но она не нанята на работу. Она актриса, - сказала Элеонор, стараясь держать себя в руках. - "Артемис" - это студия, а не Федеральное правительство. Мы не обязаны звонить в ФБР.
- "Артемис" была студией, если ты это имеешь в виду. - В голосе мужа Элеонор отметила неожиданную нотку удовлетворения. - Акции упали. Почти до нуля, им почти конец, Элеонор. Ты потеряла миллионы.
Элеонор обратила внимания на "ты".
- Ну что ж, меня по крайней мере есть кому кормить. У меня есть ты, саркастически заметила Элеонор.
- Не время шутить! - Пол Халфин кричал. Он побагровел от негодования. - Пока ты играешь в свои игры на проклятом тропическом острове, твоя студия рушится! Твои акции превращаются в пыль! Бьюсь об заклад, ты даже не попыталась освободиться от них! Ты совершенно не заботишься о нашей репутации!
- Ты хочешь сказать, теперь я больше не респектабельный президент студии, на которой ты женился? - спокойно спросила его Элеонор.
- Да! - взвизгнул Пол.
- Пол, а ты меня любишь?
Он глубоко вздохнул, немного отступив назад.
- Конечно, люблю. Но так больше продолжаться не может.
Элеонор кивнула:
- Ты прав. Я хочу развода.
- Ты говоришь это несерьезно. - Он неверяще посмотрел на нее. - Ты хочешь развестись со мной? Ты что, не понимаешь, что в этом городе твоей карьере пришел конец? Ты потеряла работу, потеряла деньги. Что еще у тебя осталось?
- Моя гордость, - просто ответила Элеонор.
Пол уставился на нее в немом удивлении. Под этим взглядом она взяла свой чемодан, вышла в гостевую спальню и закрыла за собой дверь на задвижку.
***
Том Голдман выглядел плохо. Под глазами залегли темные круги, и у него не было времени побриться. Выдавались в его жизни тяжелые периоды, но никогда ничего подобного не было. Он разрывался: дистрибьюторы требовали информации - обанкротилась студия или нет, режиссеры, продюсеры, актеры паниковали насчет проектов, связанных с "Артемис", журналистам хватило ума и хитрости обмануть его помощников и прорваться к нему, агенты истерически кричали, что их клиенты окажутся в больших долгах, если компания пойдет на дно, а обезумевшие акционеры выкрикивали всякие обвинения. Шея Тома болела от телефонной трубки, звонки, казалось, никогда не иссякнут, ему приходилось отвечать сразу по шести линиям.
Марсия принесла ему на ленч пиццу, но у него не было паузы между звонками, чтобы ее съесть, и в четыре часа дня пицца, холодная, все еще лежала у него на столе.
Элеонор встала в дверях кабинета Голдмана, наблюдая, как ее босс произносит какие-то успокаивающие заверения в трубку. Он полулежал в кресле, закрыв глаза, будто ему больно было открыть их.
- Я не могла просигналить ему, что вы здесь, мисс Маршалл, призналась Марсия. - Невозможно пробиться. Все дни телефон напрочь занят.
- Все нормально, Марсия, - ласково сказала Элеонор.
Секретарша выглядела совершенно растерянной и потрясенной. Она терзала свои руки и готова была разразиться слезами в любую секунду. На ее столе четыре разных телефона звонили не унимаясь, факс работал, сообщения медленно переползали через край подноса и каскадом ниспадали на пол, соединяясь с бело-серой кучей бумаги. Марсия была фанатично аккуратной женщиной, и Элеонор понимала: ей просто некогда собирать сообщения.
- О'кей. Слушай, вот что мы сейчас сделаем, - сказала Элеонор. - Ты отключаешь все звонки мистеру Голдману, будто у него совещание и его нельзя тревожить.
Марсия неуверенно посмотрела на Тома, который по-прежнему сидел за столом с закрытыми глазами.
- Но...
- Да, у него совещание со мной, - твердо сказала Элеонор. - А ты можешь отдохнуть остаток дня. Это приказ.
