Литмир - Электронная Библиотека

Когда наступила поздняя ночь и местные разошлись по своим домам, приезжие девушки и парни расстелили тулупы на полу и улеглись спать. Долго ещё слышался смех да шуточки, но постепенно все засыпали: хозяйские дети и девчата на огромной печке, где можно было уложить до восьми человек, а сами хозяева за льняной занавеской в углу на кровати.

Всю ночь сильная вьюга металась по деревне. Завалила дома и дороги снегом. Утром дед Вася выглянул в окно. Солнышко светило ласково, и сосульки заплакали редкими морозными слезами.

– Успокоилась непогода, – сказал он довольным голосом, – как хорошо, что я вернулся вчера к вечеру. Два дня по лесу бегал на лыжах. Не отказало моё охотничье чутье.

Баба Шура поставила на стол пироги с грибами да овсяный кисель, семья собрались за столом. Взрослые его подсолили, а внучатам насыпали немного сахара и наполнили кружки молоком.

– Вчера на охоте, как я зайцев набил, возвращаясь, наткнулся на берлогу с медведем, – произнёс глава семейства.

Сыновья Василий, Еремей и Павел отложили еду и внимательно на него посмотрели и приготовились слушать дальше. Мужчины были страстными охотниками.

– Бегу я на лыжах, – начал дед расказывать, – вижу, моя лайка что-то странно ведёт себя: хвост поджимает и тихо повизгивает, ко мне жмётся. Думаю не дело это. Ружьё приготовил и осматриваюсь. Глядь, вдалеке над снежной горкой, тоненькая струйка пара поднимается. А, думаю, вот в чём дело! Медведь в берлоге спит. Сбегайте-ка сынки за Евлампием и Семёном, ну и кто из мужиков ещё пойдёт, да Миколку Крючкова надо позвать, он на медведя сколько раз ходил, человек опытный. Завалим косолапого зверя. Голодно стало совсем. Советы скоро и охотиться в лесу запретят, лесник должен приехать. А так до весны дотянем.

Вечером мужики собрались, и дед распределил места на охоте:

– Я, Николай и Евлампий – стрелки. Мои два старших сына и Семён – на подмоге с ружьями, в случае чего. Как утром придём, я вас расставлю, чтоб друг друга не перестреляли. Павлушку гоставим недалеко с санями, возьму ещё слегу да оглоблю попрочнее, потревожим ими в берлоге медведя. Плохо, что снег не улежался, как следует, рыхлый он, ну да ладно наши короткие и широкие лыжи помогут. Ты Евлампий возьми своего волкодава, я Лыска да лайку. Три собаки думаю, хватит. Давайте решим, чья первая травить зверя пойдет.

Евлампий сказал:

– Я пошлю мою собаку в берлогу. Карько сильный и злой, хорошо обучен, не подведёт. А как мишка вылезет, в три пули его уложим. Если что и ребята стрельнут из подмоги.

– Договорились, до утра. Ты, Миколка, оставайся у нас, если хошь, рано пойдём в лес, чего мотаться, – предложил дед Василий.

– Нет, я Анютку не предупредил, волноваться будет, мы рядом живём, четырнадцать километров не проблема, дорогу укатали, вернусь вовремя.

– Добро, – согласился дед.

Рано утром отправились на охоту. У кромки леса оставили младшего сына Павла с санями. Охотники углубились в лес.

– Ты Василий и рогатину с собой захватил, неужто с ней на медведя охотиться собрался? Я думал, всё-таки с ружьём сподручнее. Или может опять, как прежде тебя вперёд послать, возле берлоги облегчишься и духом своим от овсяного киселя из спячки его разбудишь и с места стронишь? – Подмигнув остальным, спросил Евлампий.

Мужики задавили смех, чуть хохотнув, а Василий ответил, не смутившись:

– Пошути пока. Мы вологодские толокном испокон века выживаем и овёс всему голова. А эту рогатину ещё отец мой с собой брал, когда ходил на медведя, она ружью не помеха. А что если заклинит? На охоте, тем более на хозяина леса, каждая секунда дорога, ни одну жизнь рогатина спасла. Мужчины замолчали.

Василий бежал на лыжах первым. Несмотря на возраст и беспрерывную, тяжёлую, физическую работу по хозяйству, это был ещё крепкий и сильный мужчина. Пробежав, километра два по лесу, тропами, известными только ему, дед остановился и сделал знак.

Распределив стрелков и помощников в десяти метрах от берлоги и спросив о готовности, он дал команду Евлампию раскопать лаз в берлогу. Тот, положив рядом оглоблю и ружьё, сделал подкоп короткой лопатой, затем сунул туда слегу и пошевелил. Послышалось глухое, сердитое рычание.

Хозяин собаки скомандовал:

– А ту его, вперёд Карько!

Евлампий быстро отошёл чуть дальше.

Собака яростно бросилась в прокопанный ход. Через минуту, она с визгом выскочила обратно с израненной шеей, сбив Евлампия с ног, который упал в глубокий снег, кобель помчался в сторону Василия.

Следом выскочил огромный медведь и, не обращая внимания на барахтающегося в снегу человека, бросился за собакой. Дед Василий выстрелили ему в грудь, медведь присел, затем поднялся и тяжело пошёл на него снова.

Прозвучали ещё выстрелы других охотников, дед ловко выхватил рогатину и приготовился к нападению, но тут медведь рухнул рядом.

Едва заехали во двор к деду Василию на санях с тушей медведя, как тут же следом торопливо вошёл председатель колхоза.

– Ты что же, Василий, сотворил?

– А ничего, вот только медведя завалили. Что с тобой Степан?

– Знаешь, что охота разрешена летом и осенью, а сейчас уже наступила зима, а потом на это Советской властью надо иметь разрешение. Из района предписание пришло, что лесник назначен. Всё принадлежит новой власти и трудовому народу и лес, и зверье. Ты расхититель государственного богатства. Хочешь, что бы и я тоже под суд загремел? А если чекисты приедут? Сейчас белофинны зашевелились, а ты одно по лесу шастаешь.

– Вот те на! Раньше помещик всем владел, нельзя было в лесу промышлять, теперь Советская власть. Я не пойму, изменения в нашей крестьянской жизни? А то, что мы в колхозе шапку зерна на мою огромную семью получили, тебя не волнует? Как до весны доживём? Землю моих предков вы забрали, работаю я в колхозе за пятерых, а получил за одного, – сказал возмущенно дед.

– Кулацкие замашки брось! Хоть ты и друг моего отца и на охоте жизнь ему спас, я не посмотрю на прошдые заслуги! Дели медведя на всех. Вон сколько несчастных живёт в деревне, бабы да дети малые, гражданская война село ополовинила. Ты знаешь, что неурожай был. Не только у нас, голод по всей стране.

Дед засопел и ответил:

– А когда моя семья с голоду подыхать будет, твоя власть поможет? Ладно, поделим, но охотникам больше оставим, мы жизнью рисковали. Ты, вот, не пошёл с нами, а всем предлагали поучаствовать.

Председатель обрадованно произнёс:

– Вот и хорошо, а если проверяющий товарищ приедет, скажем, за дровами пошли и необходимая самооборона. Сейчас, ты же знаешь, что творится, за колосок, сорванный на колхозном поле, да одну картофелину – сажают в тюрьму. Поосторожней с высказываниями дед, мой тебе совет по дружбе! Вокруг лагеря с колючей проволокой переполнены врагами народа. Я тоже каждый день по краю хожу и завишу от настроения старших товарищей по партии. Устал мотаться в район, ругают без конца, на чём свет стоит. Меня первого посадят. Вот плюну на всё и в город с семьёй подамся на завод, а вы как хотите!

– Лады, – сказал Василий, – мы, не жадные, поделимся.

– Добро, – произнёс успокоенный Степан и вышел.

Суровая зима не хотела уходить, несмотря на начало марта. Припасы еды таяли с каждым днем. Анна с тревогой думала:

«Как мы дотянем до нового урожая»?

Николай с раннего утра до самого позднего вечера пропадал то в колхозной конюшне, то по другим работам, где требовались мужские руки. Боли в пояснице мучили его. Спасался только тем, что залезет в русскую печку, распарится, да отхлещет спину берёзовым веником, боль и отпускала. Во многих северных регионах России русскую печь использовали вместо бани.

Это было сердце дома и самая важная его часть. Для купания в печи после топки удаляли угли и золу, внутри подметали, клали солому или коврик из камыша, сверху их накрывали половичком, а то и просто сверху настилали душистого сена.

Любитель попариться отец, залезал в печь головой вперёд, там разворачивался и садился на солому. Ему подавали тазик с водой и веник, закрывали заслонку. Кирпичи в печи были горячими, от них исходил сухой жар. Парясь и похлёстывая себя берёзовым веником, он погружался в приятную атмосферу. Топку в русской печи делали такой вместительной, что два человека могли свободно сидеть, не доставая головой свода. А стенки находились на таком расстоянии, что можно было, смело хлопать себя веником. В печи распаривались, намыливались, поливая себя тёплой водой из ковшика в печке, где стоял чугун с горячей водой и ушат с холодной, а выливать нужно было в шайку, так и мылись испокон веку.

5
{"b":"535324","o":1}