© Княженика Волокитина, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Никто не знал, откуда они взялись – стремительно врывался их звук в открытые окна, отовсюду слышны их песни, и вот уже девочки пишут в тетрадях и на стенах незатейливую аббревиатуру.

Худое запястье, торчащее из рукава кожаной куртки, небрежная челка, блестящие гитары – вполне хватило, покорены не только сердца девочек. Их тридцатилетние мамочки, громко ругая днем дочек за нравы, ночами прижимаются к полупьяным мужьям, крепко зажмурив веки, представив стройного Кори и напевая тихо-тихо его «Одинокую любовь» или «Рассвет на двоих»

А сам Кори Уолтерс сидел сейчас в дешевой комнатке без кондиционера, любезно предоставленной студией, и методично рвал листы контракта.

– Название – дерьмо. Песни – дешевка. Я выхожу из игры. – Каждое слово он подкреплял рывком листа.

Вокруг Кори суетился маленький лысоватый человечек в полосатом костюме.

– Кори, послушай, Кори, милый… Ты не можешь, ну никак не можешь сделать этого! Есть обязательства, выплаты, в конце концов… – Он умолк, наткнувшись на жесткий взгляд своего протеже.

– Не учи меня, что мне делать, Руд. – Красивое лицо Кори исказила усмешка. – Ты не хуже меня знаешь, что рейтинги упали на 12 процентов – и это только за прошлую неделю. В ТВ-чатах мы на шестом месте – из двадцати! – а еще болван Бабблз сорвал пару весьма значимых частных выступлений. Я имею три сотни в неделю – а ведь речь шла о тысячах. Нам крышка, Руд. Уйти достойно, может, пощипать парочку благотворителей известием о неизлечимой болезни Бабблза – не такая уж и ложь, на мой взгляд, уж больно часто старина Бабблз в последнее время стал налегать на некий белый порошок.

– Но, милый, есть же обязательства перед студией, не будь ребенком, свою копию контракта они держат в сейфе.

– Обязательства? – Кори расхохотался, его белые острые зубы влажно блеснули. – Никто не может обязать меня вкалывать как ниггер, жить как свинья, за жалкие гроши. Это Америка, Руд. Страна невиданных возможностей, ясно? А теперь проваливай, старичок, мне тут нужно кое с кем встретиться.

Хлопнув дверцей «даймлера» намного громче, чем следовало бы. Рудольф Бернштейн откинулся на спинку сиденья и устало прикрыл глаза. Водитель неторопливо тронулся с места.

– Домой, – махнул Руди рукой, поймав в зеркале его вопросительный взгляд.

Рудольф рассеянно вглядывался в улицы, словно размытые тонировкой стекла, хорошо знакомые ему линии Нью-Йорка, ставшие родными – уже тринадцать лет, как летит время, и, наверное, стоит навестить своего старика, а, может, и совсем забрать его, ведь старому еврею совсем не место в Аризоне…

Рудольф вспоминал, как пять лет назад он, малоизвестный пресс-секретарь одной капризной певички, наткнулся в одном из баров на Кори. Тот лишь взглянул на Рудольфа пасмурно-серыми глазами из-под гладкой челки – и сразу стало ясно, что Руди пропал, пропал навсегда, что он теперь будет следовать повсюду за этим высоким парнем, если понадобится, таскать в зубах чехол от его старой гитары – лишь бы видеть снова и снова этот сумрачный взгляд.

Руди бросил певичку (при воспоминании об этом он поморщился и непроизвольно потер неровный шрам на затылке – сучка зарядила ему телефонным аппаратом прямо по лысине), забрал Кори из бара в свою квартиру на северо-западе города и потратил две недели и восемь сотен на виски, чтобы хоть немного расположить к себе парня. Настолько, чтобы тот раскрыл перед ним некоторые факты своей короткой биографии с криминальным душком, но не настолько, чтобы тот раскрыл свои пропахшие дешевым табаком объятия.

Вопреки ожиданиям, парень легко согласился собрать группу для ночных выступлений, непринужденно пояснив, что и сам планировал нечто подобное, но не было ни связей, ни возможностей для осуществления задуманного.

Руди с усмешкой припомнил, как Кори вселился в его просторную квартиру – с одним рюкзаком (пара маек, альбом с марками «Авто 30-х гг.», несколько шнуров для гитары и полфунта леденцов от кашля с кодеином). Даже штаны пришлось купить этому оборванцу! А теперь он решительно рвет то, что так и не успело наладиться между ними…

Кори наврал толстяку-агенту о важности встречи. Ему просто до чертиков надоели сальные взгляды этого педика, осторожные намеки и редкие поглаживания по плечу. Нет, Кори не имел ничего против дружеского секса с приятелями, на групповушках в Калифорнии, после пары самокруток с дурью – это не гомосексуализм, это ведь делают все, не так ли? А вот спать с лысым, визгливым Руди – явная гомосятина.

Кори потянулся к черному блестящему телефону, заказал в номер виски («Не самый дрянной в этой дыре, усек, братец?»), подумал – и добавил еще и проститутку к заказу.

Майк Бабблз был очень большим человеком. Казалось, толкни его легонько рукой – и легко попрыгает он по полу, как фитбол, все его объемное тело было упругим, а голос – трубным, гудящим, так гудит хорошо накачанный мяч, когда от души бьешь по нему ладонью.

Майк всегда хотел стать звездой. Часто он сидел на заднем дворе, уютно зажав коленями гитару, и на обратной стороне закрытых век виделись ему толпы поклонниц в тонких маечках, тянущих к нему блокноты через плечо невозмутимого секьюрити…

А среди них – Кристен, с ее нагловатой улыбкой и непокорными локонами, которыми она насмешливо тряхнула, рассыпала смешок, когда Майк предложил ей сходить в кино в субботу. Он два месяца собирался с духом перед этим. Кристен даже не удостоила его ответом, а ее подружки-прилипалы в тот же день растрепали об этом по всему колледжу, украсив малозначительную историю массой гадких подробностей.

Больше Майк не подходил к девушкам. И кушать теперь он стал еще больше.

Теперь девицы осаждали его каждый день – конечно, куда меньше, чем Кори, с его дурацкой ухмылочкой и обтягивающими зад портками – но всегда находилась восторженная дурочка, готовая провести с ним вечер в постели, а порой и ночь. Тогда девице выдавалась футболка Бабблза, огромная и мягкая, и она прятала под ней свои острые голые коленки, пока они сидели перед видиком с пиццей и попкорном. Еда нравилась Майку куда больше, чем секс. Проклятая Кристен.

То необычайно жаркое лето было, пожалуй, самым неудачным моментом для группы, чтобы распасться. По всем прогнозам еще пару лет поездить бы им по городкам, в каждом городке есть полтысячи человек, не жалевших двадцатки, чтобы поглазеть на «звезд». В летнюю пору развлечений никаких – это сулило легкие денежки.

Руди приложил все усилия, чтобы уговорить Кори дать последнюю серию концертов перед тем, как объявить об уходе.

Ранним летним утром, взметнув облако пыли, ярко раскрашенный автобус остановился у небольшого городка Лейкфорд. В вылезших из него потных, усталых людях вряд ли сейчас кто-то узнал бы любимых кумиров. Бабблза рвало прямо у обочины, он смущенно вытер бисеринки пота ладонью с верхней губы и отошел подальше от друзей.

– Это все твой паскудный хаггис, верно? – в голосе Кори, обращенном к нему, слышались нотки сочувствия.