Комментарий к стиху: Памятник святому затворнику – Иринарху стоит рядом с Борисо-Глебским монастырем в поселке Борисо-Глебский недалеко от Ростова Великого. Известно, что Иринарх во времена Смуты и русско-польской войны благословил Михаила Скопин Шуйского на войну с поляками, а впоследствии Минина и Пожарского. Однако ни одного портрета Иринарха до нашего времени не дошло, даже от царя Иоанна Грозного до нас дошло всего 2 портрета. И на мой взгляд Иринарх в бронзе выглядит чересчур мрачным.
Мышонком в келье – я – у Иринарха
Грызу в мерцании свечей молитвослов —
И ощущаю – как же светит ярко —
В его душе одна печальная любовь!
В монастыре – под паутиной прошлых лет —
Мы с женой бродили – точно – тени —
Чуя в деревьях и в камнях – живой портрет —
И в храме всех воспламенившее мгновенье!
В Ростове в солнечном закате вместе с Элей —
Себя ребенком вспомнил и отца —
И мы с ним были здесь —
к какой-то тайной цели —
Нас всех звало дыхание Творца!
Комментарий к стиху: В Ростове я часто бывал с отцом – проездом – и мы – всегда с восхищением – глядели с ним – на ярко синие купола – осыпанные золотыми звездами. В ранней утренней дымке я держал ребенком отца за его большую руку и думал о самом светлом. Потом отца не стало. И теперь оказавшись в Ростове, я думал, вспоминал, и те же светлые чувства от куполов великих храмов – проникали в меня невидимыми – стрелами – нитями одной таинственной судьбы!
Ростов великий – брошенная церковь —
В вечернем сумраке пришли мы с Элей к ней —
Внутри вода и мусор – вера меркнет —
В дико странном равнодушии людей!
Комментарий к стиху: Мы с Элей действительно, и совсем неожиданно для себя, сзади великого кремля Великого Ростова обнаружили брошенную церковь.
В разбитых окнах которой чернела вода, в которой плавал мусор, доски, бутылки. Это ужасное зрелище брошенного храма, да еще вблизи других восстановленных святыней вызвало противоречивое чувство – и стыда – и радости – радости того, что не все так плохо, и стыда того, что плохо в этой чудной и безумной жизни!
Из бытия в безжалостной печали —
Шел вслед за Богом тающий пророк —
Вокруг ангелы безумные порхали —
Пытаясь тайне вечной подвести итог!
У часовенки украшенной цветами —
Где жил святой страдалец Иринарх —
Мы с Элей ощущали свою память —
Как свет струящийся сквозь Вечность через прах!
Комментарий к стиху: Святому Иринарху я посвятил уже не один стих. Реальный и живой, живший в Смутное время святой великомученик Иринарх – монах Борисово-Глебского монастыря, одетый в рубище (в сорочку из конского и свиного волоса) мучил себя веригами, цепями, чугунными крестами, обручем на голове, на ночь привязывая себя 4-х пудовой цепью к березовой комле (нижней части дерева с корнями). Однако Иринарх не страдал никакими психическими заболеваниями. Добровольное мученичество – самоистязания считались духовным подвигом, говорящим об отречении человека от своего тела ради души, веры в Бога и в бессмертие. Именно, поэтому и великий русский полководец Михаил Скопин-Шуйский, а вслед за ним Минин и Пожарский получали от Иринарха благословение на освободительную войну с поляками. Также и польский воевода Ян-Петр Сапега так проникся уважением к Иринарху, что не только не тронул святую обитель, где жил Иринарх, но даже сказал об Иринархе следующее: «Правда в батьке велика! Нигде в этой земле, ни в иных землях такого крепкого в вере батьку не видел!»
Господь – твоя звезда на небе – волны в море —
Цепь тайных знаков в связке прожитых веков —
Еще любовь – миг счастья и миг горя —
Объединяет смертных – пламя – через кровь!
Господь свой знак мне посылал не раз —
Рисуя – точно – лабиринт —
ведущий в Вечность —
Но я летел – не раскрывая глаз —
На слух – по памяти – из своей смертной речи!
В храм войду – и помолюсь за дочек —
В небе птицей промелькну – во тьме звездой —
Бог мне – точно – явится воочью —
И простит всех нас за все перед собой!
Святыням монастырским поклонюсь —
И праху тех – кто здесь —
любил – жил – и молился —
Как чудно – сквозь века – проходит грусть —
В одеянии сияющего смысла!
Все мертвые спешат развеять мысли —
На кладбище – в дожде – под тишиной —
Я ощущаю вечное единство —
С безумным миром – слившимся со мной!
Печальный образ распростерт
в священном храме —
И всяк – сюда – входящий – думает о том —
Что будет с ним – когда в могильной яме —
Будут лежать останки призрачных времен?
К Богу – чую – нежность – а не зависть —
В свечах пред алтарем – дрожит покой —
Вместо меня – живет уже другой —
Я с тем – кто мною был – навек прощаюсь!
В сладкоголосии монашеского хора —
Богу дарованных – пречистых нежных дев —
Есть освящение земли – точно – собора —
И – точно – ангелов – невидимый посев!
Бог опять ведет меня к монастырю —
К крестам на куполах – и в тьму покоя —
В прикосновенье к праху – вдруг осознаю —
Что я ничто в себе от Господа не скрою!
В земле русской есть волшебная мечеть —
Такая ж древняя как церковь —
Татары смогли душу мне согреть —
Ведь Бог един – и страсть к ему не меркнет!
Комментарий к стиху: Древняя мечеть 15—16 веков и мавзолеи татарских ханов находятся в городе Касимов Рязанской области. Город получил название от имени хана Касыма перешедшего со своим войском и женами на сторону царя Василия 3-его – отца Ивана Грозного. В настоящее время в Касимове есть действующая мечеть, построенная в 20 веке, а в древней расположен музей истории и культуры татарского народа.
Могильный камень несет вечные черты —
Тщеты – мечты разбитой с падшим телом —
Лишь в божьем храме вмиг достигнув высоты —
Я становлюсь сквозь грусть весомо целым!
Храмы притягивают вечной оболочкой —
Тайны из фресок через нас летят сквозь даль —
Я чую – купола – кружатся ночью —
Точно – луна – в безумном танце – льет печаль!
Бог изловил меня в своем печальном храме —
Ему молитву я вполголоса шептал —
И трогал стены – пустоту – сырые камни —
На чьей поверхности светился идеал!
Прикосновенье Бога – свет – безумье ночи —
Крест с камнем на холме – и тишина —
Взгляд – отражение – движение – все точно —
Жизнь – это фабрика загадочного сна!
С минарета оглядев Касимов —
Мы с Элей в чудной тишине —
Глядели – как Ока течет красиво —
И Эля сказкой улыбалась мне!
