– Господи, что же мне с вами делать, – пробормотал Комаров. – Значит так, я вас сейчас всех сажаю в машину и увожу в Тригорск. А поиском Вари и Федора займусь лично, обещаю.
– Во-первых, мы никуда не поедем, во-вторых, без нас вы один не справитесь, – заявила Истомина. Давайте, дождемся собачат, и будем думать, что делать дальше.
В глубине души майор был с ней согласен, и потому в ответ только тяжело вздохнул.
– Борис, – а правда, что генерал за нас беспокоится, – защебетала Гелена Казимировна, – или так, для проформы?
– Ну, ничего себе, для проформы. Да он там с ума сходит, по-вашему, как я здесь очутился, он лично приказал вас разыскать.
– Что ж, думаю, мы достойны такого внимания генерала, – удовлетворилась ответом Гелена и лукаво посмотрела на Анну.
Это был самый невезучий день в жизни Федора, только он об этом еще не знал. С утра на опорном пункте он занимался бумажной работой, потом прибежала бдительная пенсионерка Евдокия Петровна.
– Федор, скорей, Сима с Маней дерутся.
– Ну, соседки-подружки, все вам неймется, на пустом месте балаган устраивают.
Он уже издали увидел скандалисток, стоящих перед домом в петушиной позе. Одна размахивала пустым ведром, вторая – наизготовку держала в руках коромысло. Увидев Федора, обе начали так кричать, что понять их было трудно. Лейтенант сел на лавку и кивком предложил соседкам последовать его примеру. Затем достал из папки бланк и ручку.
– Ну что ж, гражданки, буду составлять протокол и привлекать вас к административной ответственности.
– Федя, да за что же? Мы ничего такого не делали
– За систематическое нарушение общественного порядка. А попросту говоря, за хулиганство. Орете на всю улицу, нехорошие слова употребляете, рядом дети бегают, всё слышат, это не дело. Я вас предупреждал неоднократно, если не прекратите бесчинствовать в общественных местах, накажу. Все, мое терпение закончилось. Сейчас документ оформлю и запру вас на ночь в опорном пункте. Посидите там, может и одумаетесь. А нет, так утром в район отвезу.
– Да как же, Федя, одновременно затарахтели соседки, нам из дому никак нельзя, коров надо доить, коз встречать, курей-гусей кормить.
– А вам не стыдно, что деревенские на вас жалуются, к участковому обращаются с просьбой усмирить вас и успокоить? Скажите, из-за чего весь сыр-бор разгорелся, что вы не поделили?
Виновницы скандала переглянулись, покраснели и опустили головы.
– Понятно, уже и сами забыли. Не понимаю, что за дружба у вас такая? То вы не разлей вода, а то готовы друг дружке в волосы вцепиться. В общем, так, я составляю протокол, вы его подписываете, и дружно идем в опорный пункт.
– Федя, не надо, мы больше не будем, честное слово. Не позорь нас перед всеми, мы и сами понимаем, что заносит, а остановиться не можем.
– Тогда каждая пишет расписку, что вы обязуетесь не ссориться и не драться, этот документ я храню у себя в сейфе. И если вы еще раз учините перебранку на улице, к протоколу их присоединяю, и наказание будет быстрым и суровым.
– Мы согласные, – одновременно сказали подружки.
Лейтенант положил бумаги в папку и поднялся.
– Феденька, заискивающе проговорила Серафима Поликарповна, а давай я тебе молочка парного налью и с собой дам, у вас же с Варей еще нет своего хозяйства.
– А я сметанку принесу, она у меня свежая и такая сладкая, – засуетилась Мария Гавриловна.
– Молоко и сметана – это хорошо, только отнесите их Татьяне Сергеевне – учительнице. Болеет она, все никак не придет в себя после операции, Варя сейчас ее выхаживает.
– Варя выходит, она же в бабу Веру пошла, царство ей небесное. У нее, Федечка, руки золотые и сердце доброе, а уж красавица какая, нигде такой нет. Ты не волнуйся, мы сейчас соберем узелок и все отнесем.
Федор шел к себе и улыбался. – Ишь, как заговорили, и Варьку похвалить не забыли. А что, она у меня такая. Как поплывет по улице, так все мужики таращатся, и не только деревенские, но и городские. От полноты чувств он подпрыгнул, достал рукой до березовой ветки и, оглянувшись, пошагал дальше.
На опорном пункте полиции его ждал Михаил Петрович Ищенко, в недавнем прошлом участковый инспектор, а ныне пенсионер. По старой привычке он частенько заходил к Федору, чем мог, помогал, а в его отсутствии сидел на телефоне.
– Ну, что у нас, все в порядке?
– Звонила директор школы, кража у них случилась, пустяковая, конечно, но все равно.
– А чего украли-то?
– Из портфеля пятиклашки вытащили несколько пластинок жвачки.
– Петрович, пусть они сами с этой мелочевкой разбираются.
– Нет, Федор, это не мелочевка. Если сегодня негодник останется безнаказанным, завтра он сделает то же самое, а послезавтра получим мы с тобой головную боль. Учителя сами не справятся, это не их работа, а наша. Не дай Бог, по глупости обыск устроят. Представляешь, какое унижение детям учинят, да и не законно это. Так что, собирайся.
– Михаил Петрович, может, вы сами сходите, я хоть чаю попью, а то меня наши подружки-скандалистки утомили.
– Сима с Маней? Эти кого хочешь до белого каления доведут.
– Я никак не пойму, чего они поделить не могут.
– У них это с юности. Обе погодки, всю жизнь по соседству живут, в один детсад их водили, за одной партой сидели, а как подросли, в одного парня и влюбились. Жил у нас в Ракитовке Ленька Боровский, он постарше был Симы с Маней. Все девки по нему сохли. С первого раза глянешь – ничего особенного. И росту не высокого, и нос курносый, и зубы кривоватые, а как тряхнет своим чубом, как заиграет на гармошке да запоет, пиши пропало. Что ты, первый парень на деревне, его в армию всей Ракитовкой провожали. Когда Ленька демобилизовался, трактористом в колхозе работал, а вечером в клубе, когда кино не показывали, на танцах играл. Сима с Маней возле него так и крутились, а он- негодник, сначала с одной гулял, а потом к другой переметнулся. Тут между подружками война и началась. И ругались они на всю деревню, и волосы друг дружке выдирали, только не достался он никому из них. Когда его мать померла, а отец еще раньше от фронтовых ран скончался, завербовался Ленька на очередную стройку коммунизма и уехал в Сибирь. Как его судьба сложилась, никто толком не знает. Первый год писал дружкам, что работает по специальности на строительстве электростанции, жизнью доволен, собирается жениться. А потом замолчал.
Сима с Маней повздыхали и успокоились, через год вышли замуж, и свадьбу справили в один день. Одна перед другой выпендривалась, у кого платье краше, стол богаче да гостей больше. Просто смех один. Но когда у Симы случилось воспаление легких и ее отправили в районную больницу, Маня подле нее сиделкой была. Ну и Сима всегда на помощь подружке бросалась. Как-то зять привез Мане дочку, чтоб у бабушки погостила, а та подхватил где-то скарлатину, то ли здесь, то ли еще в городе. У малышки температура под сорок, ее надо в больницу отправлять, а тут, как на зло, такой снегопад случился, что провода пообрывались, связи с районом нет, и машины буксуют. На санках не повезешь, снег в лицо лепит, так Маня с Симой на руках несли по очереди шестилетнего ребенка до трассы. А до нее километров пять будет. И вот как бывает в жизни, судьба повязала их одним узлом так, что его не развяжешь. Мужья подруг погибли в один день. Оба работали вахтовым методом на буровой за Нефтегорском, а там случилась какая-то авария. И обе они враз остались молодыми вдовами, да так больше замуж и не вышли. У Симы тогда с горя случился выкидыш, ну а Маня успела раньше дочку родить, вдвоем они ее и поднимали. Ленка долго считала Симу своей родной бабушкой.
– Михаил Петрович, чего же они постоянно ругаются, если столько вместе пережили?
– Для выпендрежу и привлечения к себе внимания. Они же скандалят не дома, не во дворе, а только на улице. Скучно им, адреналину не хватает, вот и разыгрывают спектакли. А сами друг без дружки и часа прожить не могут. Как-то Маня поехала в гости к дочке, та живет с сыном и мужем в Новосибирске, так Сима вся извелась, очень боялась, что подруга туда переедет насовсем. Говорила, если Манька не вернется, я с горя помру. Вот такая у них история с географией.
