"...Родные песни! Куда занесены вы с священных берегов Днепра и Волги?... Прислоняясь к дереву, я с голосистых певцов невольно свел глаза на самих слушателей - наблюдателей, тот поврежденный класс полуевропейцев, к которому я принадлежу. Им казалось дико все, что слышали, что видели: их сердцам эти звуки невнятны, эти наряды для них странны. Каким черным волшебством сделались мы чужие между своими?.. народ, единокровный, наш народ разрознен с нами и навеки!.." В. Розанов верно отмечает в "Уединенном", что "Вообще семья, жизнь, не социал-женихи, а вот социал-трудовики - никак не вошли в русскую литературу. На самом деле труда-то она и не описывает, а только "молодых людей", рассуждающих "о труде". Именно женихи и студенты; но ведь работают-то в действительности - отцы. Но те все
- "презираемые", "отсталые" и для студентов они то же, что куропатки для охотника".
Исторического романа "Декабристы" Л. Толстой, по тонкому замечанию В. Розанова, не кончил "по великой пустоте сюжета. Все декабристы суть те же "социал-женихи", предшественники проститутки и студента, рассуждающих о небе и земле. Хоть и с аксельбантами и графы. Это не трудовая Русь: и Толстой бросил сюжет..."
XVIII. ЧТО СЛУЧИЛОСЬ БЫ С РОССИЕЙ, ЕСЛИ БЫ ПОБЕДИЛ НЕ НИКОЛАЙ I, А ДЕКАБРИСТЫ?
I
Перспектива русской истории невероятно искажена рядом поколений не критически мыслящих личностей Базаровского толка, которые только и делали, что, объятые слепой любовью к неведомому "прекрасному социалистическому будущему", разрушали реальное настоящее.
Русская история слишком превратно аранжирована на свой вкус почитателями декабристов, Герцена, Белинского, Чернышевского и других "пророков" русской интеллигенции. Одним из примеров такого сознательного искажения исторических событий является трактовка масонско-дворянского заговора декабристов. Декабристы также непомерно героизированы, как и все их последователи. Декабристы, Желябов, Софья Петровская, эсеровские террористы. Все это "святые", занесенные в синодик русской революции. "Святые" и "мученики" с пистолетами, кинжалами и бомбами в руках.
Святые от... ненависти! Убийцы-мученики! Революционным кругам потребовалось около столетия упорной работы, чтобы внедрить в сознание широких слоев русского населения современное представление о декабристах, как безгрешных ангелах, зачинателях борьбы с кровавым русским самодержавием.
Кто же все-таки декабристы? Святые в военных мундирах и фраках или честолюбцы из того сорта людей, которые всегда пополняют собой ряды антигосударственных заговоров. Мнения о декабристах разделяются и до сих пор. Одни, а этих одних много (это и большевики, и меньшевики, и эсеры, и солидаристы, и все беспартийные, твердящие большевистские, меньшевистские и прочие зады), находятся под гипнозом левой пропаганды. Широкие круги по сей день считают декабристов святыми, мучениками борьбы за свободу.
Другие считают декабристов черными злодеями, не имеющими ни одного светлого пятна. Как и всегда, крайние мнения содержат только часть истины. Декабристы не святые, но и не злодеи. Правильный взгляд на декабристов, отвечающий объективной истине, будет следующий. Декабристы - это фанатики. А каждый русский фанатик - это эмбрион невольного политического злодея. Во имя осуществления своей политической идеи русский политик готов сжечь и других и себя. Политический фанатизм делает из русского революционера, человека очень часто готового отдать жизнь во имя всеобщего блага, но готового шагать по горло в горячей человеческой крови к светлому будущему фантастической России, построенной по рецепту его партии. Только по рецепту его партии и ни по какому другому!
Если бы декабристское восстание не было подавлено, декабристы, руководимые желанием как можно быстрее достичь осуществления своих политических фантазий, тоже как и большевики пролили бы реки русской крови.
Для фанатика, как и для ребенка, труден только первый шаг. Все, кто становится поперек фанатизму (а фанатизму становится поперек всегда вся жизнь, все люди), безжалостно сметается со все возрастающей свирепостью. В результате разгрома декабристского восстания мы имели только пять трупов и несколько десятков сосланных. А если бы победили декабристы, а затем бар-декабристов смела бы разбушевавшаяся народная стихия, то мы в 1825 году имели бы не пять трупов, а может быть и пять миллионов, В Смутное Время 17-го столетия погибла ведь половина населения России.
Хватило же у Каховского фанатизма убить любимого сподвижника Суворова, национального героя Отечественной войны, "Русского баярда" графа Милорадовича! Холодный разум подсказывает, что нет никакого основания думать, что в случае победы декабристов дело ограничилось бы убийством одного Милорадовича и членов императорской фамилии. Всякий фанатик, как маньчжурский тигр, безопасен для людей только до той поры, пока он не отведал человеческой крови. А когда отведал, - он становится опасным для всех людей.
Нет, за Милорадовичем, императором и великими князьями, последовали бы в страну праотцев и Пушкин, и Жуковский, и Карамзин, и Тютчев, и Гоголь, весь цвет тогдашней России. Пламя, вырывающееся из зерна политического фанатизма, никогда не знает удержа, оно пылает до тех пор, пока не сожжет все вокруг себя.
Фанатик не любит никого и ничего, кроме полюбившейся ему политической идеи. Политические же идеи, как известно, не имеют гуманного сердца. Всякий фанатизм вообще неизбежно поступает, как Сатурн со своими детьми, т. е. пожирает их. Русский же фанатик в силу своей безграничной необузданности поступает еще более свирепо, чем Сатурн, он пожирает не только своих детей, но и всех породивших его.
* * *
Не подави Николай I декабристского восстания, мы несомненно имели бы такую кровавую репетицию русского кровавого и безжалостного бунта, во время которой, конечно, не уцелел бы и творец "Бориса Годунова" и "Мертвых душ" и "Войны и Мира", все те, кто в эпоху, последовавшую за подавленным восстанием декабристов, создали неисчислимые духовные ценности. Все те, кто приклоняется пред именами декабристов, не имеют права забывать об этом.
Если бы декабристы победили, Пестель так же неизбежно победил бы Муравьева-Апостола, как в октябре 1917 года Ленин победил Керенского.
II
Один из иностранных дипломатов Сен-Приест писал, что подавив восстание декабристов, Николай спас не только Россию, но и Европу, еще не изжившую страшные последствия французской революции.
"Революция здесь была бы ужасна. Вопрос не в замене одного Императора другим, но переворот всего социального строя, от которого вся Европа покрылась бы развалинами". И это совершенно верный вывод. Пестель, Каховский, Якубович, были не единственные из декабристов, готовые пойти на убийство Царской Семьи. К. Грюнвальд, в своем, вышедшем на французском языке, исследовании "Николай I", пишет:
"Мысль о цареубийстве владела некоторыми экзальтированными умами. Якушкин, пораженный любовной неудачей, восклицал: "Судьба сделала из меня жертву, я нанесу удар и потом убью себя"; князь Шаховской заявлял о своей готовности убить Государя; Лунин предлагал послать маскированных людей на Царскосельскую дорогу"...
Большевики, расстреляв в Екатеринбурге всю Царскую Семью привели в исполнение только "наиболее гуманный способ цареубийства", который замышляли декабристы. Некоторые из декабристов замышляли способы похуже. Декабрист Н. Оржицкий "выражал желание особым способом расправиться с царствующим домом - во избежании излишних затрат на многие виселицы возвести одну "экономическую виселицу", достаточно высокую, на которой повесить царя и великих князей "одного к ногам другого" (вариантом этого предложения было - повысить царя и всех великих князей указанным способом на высокой корабельней мачте)".
Заговорщики Второй армии с ноября 1825 года вели пропаганду среди солдат о необходимости похода на Москву, убийства всей Царской Семьи и воли всему народу.
Солдаты полка, который вел Муравьев, за сутки в Василькове выпили 184 ведра вина (на 1.000 человек). Начались безобразия. Начали срывать с офицеров эполеты. начали грабить мещан и евреев.
