VI

"Масонское правительство (1848 года) во Франции скоро убедилось, что гораздо легче захватить власть, нежели удержать ее на долгое время. Как ни давило республиканское временное правительство на выборы, французский народ послал в Национальное Собрание депутатов, которые отражали дух христианской и монархической Франции и никак не хотели следовать за правящей масонской шайкой. Убедившись в этом, Темная сила сразу отвернулась от республики, которая не хотела быть масонскою и стала подготовлять масонскую диктатуру. По истине это была изумительная гибкость тактики. Выбор иудо-масонства остановился на масоне-карбонарии принце Луи-Наполеоне, который и был поддержан всей силой масонства", (Марков. "Война Темной силы"). Масоны прибегают к выгодному для них политическому обману. Решивши временно отказаться от установления во Франции республики, они решают превратить президента Луи-Наполеона в Императора, хорошо зная, что он будет продолжать служить масонским целям. "Людовик-Наполеон, - пишет Селянинов, - слыл за карбонария; поэтому были шансы, что империя, во главе которой он станет, будет государством чисто масонским, а тем более, если он получит власть от самих же масонов. Масонство не колебалось, предпочитая, конечно, такую империю республике, в которой оно не могло главенствовать. Многие влиятельные масоны немедленно вошли в сношения с будущим императором, и переворот в пользу Бонапарта стал не только возможным но и совершенным". 16 октября 1852 года масоны поднесли Луи-Наполеону (тогда еще президенту республики) адрес, который заканчивался словами: "истинный свет масонства озаряет вас, великий принц. Кто может забыть дивные слова, произнесенные вами в Бордо. Нас они всегда будут вдохновлять и под властью такого вождя мы будем гордиться быть солдатами человечества. Франция обязана вам своим спасением. Не останавливайтесь на столь блестящем пути. Обеспечьте счастье всех, возложив императорскую корону на свою благородную главу. Примите наш почтительный привет и разрешите нам довести до слуха вашего общий клик наш от чистого сердца: "Да здравствует Император!" (Копен Альбанелли. "Тайная сила против Франции", стр. 382). Через несколько недель после этого многозначительного приказапоздравления Луи-Наполеон совершил государственный переворот и объявил себя Императором Франции. Тарле в томе I "Крымской войны" дает такую оценку морального облика Наполеона III: "...он - упорный честолюбец и властолюбец, абсолютно лишенный каких-либо моральных сдержек в основных целях, в конечном счете всегда эгоистических, что он без малейшего труда пойдет на любой самый бессовестный обман, на самое обильное кровопролитие, на самую явную и наглую демагогию, если она в данный момент полезна для него, и что он не задумается пустить в ход все средства полицейского террора и военный персонал, - в этом ни тогда, ни позднее ни у кого не было сомнения" (том I, стр. 130). Моральное качество окружающих Наполеона III лиц, в большинстве случаев масонов были не лучше. "...Его помощники, - пишет Тарле, - сторонники, клевреты, труппа смелых, энергичных, способных, абсолютно бессовестных политических авантюристов, окружавшая его, все эти люди только помогшие ему внезапным нападением уничтожить республику и захватить бесконтрольно власть над Францией, составляли так сказать, главный политический штаб и были тогда непосредственной его опорой" (т. I, стр. 132). На другой день после переворота 2 декабря (1852) "Великий Восток Франции" провозгласил своим великим мастером принца Люсьена Мюрата - двоюродного брата Луи-Наполеона.

VII

Застрельщиком борьбы за уничтожение России была Англия, в которой в то время находился центр мирового масонства, перешедший в наши дни в США. Главным руководителем политического наступления на Россию был лорд Пальмерстон, бывший в то же время одним из главных руководителей английского масонства. Русский дипломат Поццо ди Борго, так характеризовал деятельность Пальмерстона против России в 1832 году: "Он не останавливается ни перед каким средством: пути кривые и извилистые, клевета, умолчание, запирательство - все он считает пригодным. Россию он считает главным тормозом для осуществления своих разрушительных и безрассудных проектов (Ф. Мартене. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами, том XII, стр. 201). Вскоре после того, как Луи-Наполеон стал императором Наполеоном III, в Париж приехали английские банкиры. Возглавлявший делегацию банкиров лорд - мер Лондона, вручил Наполеону III благодарственный адрес за "восстановление порядка". Адрес был подписан 4000 английских банкиров, промышленников и коммерсантов, многие из которых были или масонами или евреями, или тем и другим вместе. Все симпатии английского капитала были на стороне Франции, которая намечается масонами, как орудие борьбы против России. Дипломаты различных государств немедленно начинают плести дипломатическую паутину, цель которых поссорить Николая I с Наполеоном III. Прусский посол убеждает Николая не именовать Наполеона III "братом", заверяя, что ни Пруссия, ни Австрия тоже не будут именовать его так. О том же самом писал австрийскому послу в России и австрийский министр иностранных дел. А немного спустя прусский король и император Австрии назвали в своих грамотах Наполеона III "дорогим братом", поставив Николая I в неловкое положение. "К сожалению, Пруссия, а за нею Австрия не сдержали своего обещания, - писал с негодованием Николай I Паскевичу, - действовать заодно с Россией по отношению к Франции. Они признали Луи-Наполеона братом, чем вновь доказали, как мало можно полагаться на их уверения. Просто тошно!" Англия затевает другую провокацию. Эбердин, английский министр иностранных дел делает вид, что Англия хотела бы выступить против Франции вместе с Россией, и что она, де, только из страха признает ЛуиНаполеона императором, так как боится нападения французов. Но все это были только звенья одной и той же провокации, цель которой столкнуть Россию с европейской коалицией, боявшейся усиления России. "Пальмерстон и руководимый им Кларендон полагали, что Николаю с каждым шагом будет все труднее сойти с опасного пути, на который он вступил, и что задача английской дипломатии заключается в том, чтобы подталкивать царя все дальше и дальше, доведя, его, наконец, до тупика, откуда выхода ему не будет" (Тарле. Крымская война. Том I, стр. 164). "Один за другим в этот критический миг до Николая из Англии доносились, спеша, соперничая друг с другом в откровенности, превосходя друг друга в дружелюбии, советы, мнения, излияния английских министров, послов, ответственных людей. И все они как бы говорили царю: "Дерзай!".