Голенищева-Кутузова, возможно родственника фельдмаршала Кутузова. Опасаясь ответственности за проявленную в сражении бездеятельность, Самуил Грейг отдал П. И. Голенищеву-Кутузову "сокровища" масонской ложи. После смерти Грейга эти "сокровища" остались у П. И. Голенищева-Кутузова, который после восшествия на престол Александра I открыл в 1803 году в Москве тайную ложу Розенкрейцеров, которую назвал в честь бывшей на корабле "Ростислав" ложи - ложей "Нептун".
VIII. РАЗВИТИЕ МАСОНСКОГО МИСТИЦИЗМА СОДЕЙСТВУЕТ РОСТУ СЕКТАНТСТВА
Развитие под влиянием масонства европейской мистики содействовало развитию различных сект. Павел I, после того, как организатор секты скопцов, Кондратия Селиванов, называвший себя Петром III, заявил ему, что он признает его своим сыном, ежели он оскопит себя, приказал отправить Селиванова в дом сумасшедших.
После убийства Павла I К. Селиванов был переведен из дома сумасшедших в богадельню, откуда его взял на поруки полусумасшедший мистик скопец Елянский. Дом скопцов Нанастьевых, у которых поселился К. Селиванов, стал центром всего русского скопчества.
Елянский в 1804 году подал Александру I проект превращения всей России в скопческий корабль. Елянский предлагал Императору Александру I сделать своим главным советником Кондратия Селиванова на том основании, что "в нем полный Дух Небесный Отцом и Сыном присутствует". Вторым советником должен быть автор проекта Елянский, которому "должны быть подвластны все войска".
Александр I приказал Елянского, как явно ненормального человека, отправить в Суздальский монастырь, а с Селиванова приказал взять подписку не производить больше оскоплений. К. Селиванов дал такую подписку, но оскопления, конечно, продолжали производиться.
"На торжествах и радениях в его жилище участвовало иногда до 300 человек обоего пола. При помощи сильных покровителей он достиг даже того, что вход к нему полиции был запрещен по высочайшему повелению. Значение его все возрастало и не только между скопцами, но даже среди православного общества Петербурга, привлекая к нему множество суеверных посетителей, особенно посетительниц из купчих и знатных барынь. В 1805 году его посетил даже сам Государь. Такая свобода скопчества продолжалась до 1819 года. Годы 1802-1820 скопцы считают самым счастливыми в истории русского скопчества.
Царствование Александра I - эпоха также усиленного развития секты хлыстов. "Замечательно, - пишет Л. Знаменский, - что в то время, как мистики (т. е. мистики европейского толка, примыкавшие к масонству. - Б. Б.), заимствовали у них радения, хлысты в свою очередь сближаются с мистиками, выбирая для своего книжного чтения мистические сочинения... Хлыстовство распространилось теперь по всему Поволжью, по Оке и на Дону, то оставаясь в своем чистом виде, то смешиваясь с скопчеством. В Калужской губернии в 1809 году в хлыстовстве были уличены некоторые духовные лица".
Еще большей благосклонностью властей, - сообщает П.
Знаменский, - пользовалась секта духоборов. "Духоборцы с самого начала царствования успели разжалобить правительство на свои страдания и разорения от духовных и светских властей. Казна выдавала духоборам пособие на переселение в Новороссию. Духоборам отводилось по 15 десятин на каждого члена семьи, они освобождались от податей на 5 лет, им предоставлялась полная свобода вероисповедания и освобождение от набора в армию. То есть духоборы оказывались в привилегированном положении по сравнению с крестьянами, остававшимися верными православию. Такое отношение только содействовало увеличению членов этой секты.
Масоны и мистики с своей стороны тоже взяли духоборов под свою защиту. Когда в 1805 году Евгений Болховитинов написал "Исследование исповедания духоборческой секты", то одним из мистиков, опираясь на мысли масона Лопухина, была написана и подана правительству записка, в которой он защищал духоборов и которая, как утверждает П. Знаменский, "послужила к утверждению правительства в мнении о них, как о людях невинно гонимых".
"Не меньшими милостями, - сообщает Л. Знаменский, пользовалась и другая духовная секта - молоканская. Узнав о предоставлении свободы веры духоборцам, тамбовские молокане поспешили сбросить свою постоянную личину православия, под которой доселе таились от преследований, и открыто заявить свое сектантство". "Их колонисты массами шли с мест прежнего тревожного житья среди православных на отдаленные от церковной и полицейской власти и пустынные места по Волге, Ахтубе и на Узенях, где они могли устроиться и спокойно, и богато, и даже без помехи распространять свою ересь среди православных, живших там почти совершенно без церковного надзора. Для большего успеха своей пропаганды они постоянно указывали православным на свободу своей веры, как на ясное доказательство признания ее истинности со стороны самого правительства".
Молокане отдали должную часть и мистическим изданиям Александровского времени; особенно понравилась им "Победная повесть" Ю. Штиллинга, в которой они "применяли к православной церкви то, что Штиллингом было сказано о церкви латинской, а к себе
- его восторженные речи о духовных христианах Фиатирской церкви".
IX. МАСОН СПЕРАНСКИЙ И РЕЗУЛЬТАТЫ ПРОИЗВЕДЕННЫХ ИМ РЕФОРМ
I
Вспомним характеристику Сперанского, сделанную Л. Толстым во II томе "Войны и Мира".
"Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые, он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля - осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противником, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики (это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял). Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора. Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла прийти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя все-таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли все то, что я думаю, и все то, во что я верю".
А многое из того, во что верил Сперанский и то, что он делал, веря в этот вздор, было совершенно неприменимо в России, то есть в конечном смысле оказывалось утопическим вздором.
"Сперанский, - пишет профессор Шиман в своем исследовании "Александр Первый", - был франкмасон и возымел странную мысль воспользоваться организацией ложи для близкой его сердцу реформы русского духовенства. Его план состоял в том, чтобы основать масонскую ложу, которая имела бы филиальные ложи по всему русскому государству и принимала бы в братья наиболее способных духовных лиц".
Выходец из духовной семьи, учившийся в духовной семинарии, Сперанский был врагом православного духовенства. В одном из своих революционных стихотворений декабрист Рылеев с восторгом писал:
"Сперанский попов обдает, Как клопов, варом." М. М. Сперанский имел связь с руководителем Петербургской ложи Иллюминатов немецким профессором Фесслером, которого он выписал из Германии. Австрийский дипломат Сен-Жюльен в письме от 1 апреля 1812 года писал австрийскому правительству, что высшие представители русского духовенства возмущены покровительством, оказываемым Сперанским выписанному из Германии члену ордена Иллюминатов проф. Фесслеру, открыто высказывавшемуся против христианства.
Это самый Фесслер и посвятил Сперанского в масоны. В близких отношениях был Сперанский и с видными русскими масонами.
Известный масон Лопухин просвещал его в духе ордена Розенкрейцеров. Прежде, чем стать "гениальным" русским государственным деятелем, Сперанский был домашним секретарем у главы русских масонов князя А. Б. Куракина, занимавшем после вступления Александра I на престол, пост генерал-прокурора. Когда Сперанский прошел достаточную тренировку в масонском духе, Куракин постарался обратить на Сперанского внимание Александра I.
