Избавиться от одежды удалось с ошеломляющей быстротой, и уже через несколько секунд они лежали совершенно обнаженные, тесно прижавшись друг к другу. Ноги их переплелись. Пальцы Микаэлы ласково перебирали волосы Хью, соски щекотали его грудь. Он вновь и вновь целовал ее, припадая к ее губам, как измученный жаждой припадает к долгожданному источнику. Она с готовностью чуть приоткрыла рот, впуская туда его язык. Она не подавляла закипающее в ней страстное желание принадлежать ему. Хью - ее супруг! Она любит его! И, о Боже, она хочет его!

Микаэла прижалась еще теснее, и Хью даже застонал от наслаждения. Груди Микаэлы терлись об его грудь, руки ее ласково метались по его спине и плечам, бедра призывно подрагивали. Хью казалось, что вызванное этими ласками желание заполнило каждую клеточку его тела. Осторожно, чтобы не потревожить рану, он приподнялся на локтях и уткнулся головой в грудь жены, коснувшись горячими губами соска. Какое же это было наслаждение! Возможно, еще никогда он не испытывал такого сладкого, опьяняющего блаженства. Единственное, что хотелось еще, - это как можно быстрее и глубже войти в Микаэлу. Он пытался оттянуть этот момент, но сделать это, когда желанная обнаженная женщина столь близка, было очень непросто. Взгляд упал на треугольник густых вьющихся волос внизу ее живота, и желание стало совсем нестерпимым, - они влажно поблескивали. Микаэла готова к полной близости! И все же он сдержался, еще более возбуждая ее мягкими прикосновениями. Дыхание жены сделалось глубоким и прерывистым.

Голова ее кружилась, мысли сделались расплывчатыми и неясными. То вспоминалось, что она должна быть покорна ему, то, что не надо слишком горячо реагировать на его ласки. Но как?.. Почему?.. Ответов не находилось, а потом исчезли и сами вопросы. Оставались только ласковые прикосновения губ и рук Хью, такие приятные, что все ее тело трепетало. Может, следует притвориться равнодушной? Но вкус его поцелуев так пьянит. Откровенные движения пальцев так нежны и так обжигают кожу. Нет, сдержать себя она не в силах! Невозможно оставаться холодной!

Уже не контролируя себя, Микаэла изогнулась всем телом и чуть раздвинула ноги. Впервые не он, а она стремилась к продолжению акта любви! И без того возбужденный до предела, Хью резко рванулся вперед... И тут же почувствовал резкую боль в раненой руке. Не то простонав, не то выругавшись, он завалился на спину.

- Твоя рана! - воскликнула Микаэла, поднимаясь на колени. - Как я могла забыть! Я сделала тебе больно? Это безумие, что мы делаем. Нам надо немедленно остановиться!

Хью здоровой рукой ласково притянул ее к себе и поцеловал.

- Если мы остановимся, мне будет гораздо больнее, - прошептал он. - Я.., я сойду с ума, если мы не завершим начатого!

- Но.., но твоя рука... Ты не можешь...

Чувственная улыбка появилась на его губах и тут же исчезла.

- Смогу. Есть способы, любимая, есть способы... Микаэла удивленно вскрикнула, потому что, не закончив фразу, Хью усадил ее на себя верхом. А еще через мгновение глаза ее широко раскрылись от ошеломляюще приятного ощущения он чуть пододвинул ее, аккуратно насаживая на свою возбужденную плоть. Это было ни с чем не сравнимое ощущение. В подсознательном стремлении продлить и усилить его, она чуть покачнулась и даже застонала от удовольствия. Но и охваченная страстью, едва дыша от переполнявших ее чувств, Микаэла не забыла о ранении мужа.

- Как твоя рана? Это не причиняет тебе боли? - пролепетала она.

Хью, казалось, не понял, о чем идет речь. Собственно, так и было. О ком он мог думать, кроме жены, которая страстно прижималась к нему? На чем мог сосредоточиться, кроме блаженства, которое дарило ему сейчас каждое ее движение? Он и о том, что необходимо дышать, кажется, забыл.

- Рана? Какая рана? - послышалось наконец недоуменное бормотание.

Микаэла хихикнула и снова покачнулась. Серые глаза Хью сделались почти черными. Пальцами здоровой руки он пощекотал у нее между ног. От приятных ощущений у Микаэлы перехватило дыхание. А Хью уже и боли не чувствовал. Обхватив бедра жены обеими руками, он стал осторожно направлять ее движения, стараясь обучить правильному ритму. О, Микаэла оказалась прилежной и способной ученицей! Уже через несколько мгновений ее тело двигалось именно так, как было нужно.

Глаза ее закрылись, и лицо от этого приняло умиротворенно-мечтательное выражение. Хью тоже пребывал на вершине блаженства. О таком он даже и не мечтал.

После первой брачной ночи Микаэла была абсолютно убеждена, что вполне постигла науку любви. Сейчас она убедилась, что ошибалась. Да еще как! Как это возбуждает, какое доставляет удовольствие вот так сидеть на нем, сжимая его бедра своими, и ощущать внутри себя часть его тела! Когда он наклонял ее к себе и жадно целовал в губы, приятное жжение внизу живота становилось почти нестерпимым. А потом он отпускал ее голову и нежно ласкал груди. Руки его опускались ниже и ниже и наконец щекотали там, где их тела соединялись. Было так невыразимо хорошо, что она не могла сдержать рвавшихся наружу криков и стонов. Порывисто дыша, Микаэла, подчиняясь желанию собственного тела, ускорила ритмичные движения. Хью вновь прижал ее к себе. И вдруг что-то будто взорвалось внутри. Достигшая вершины удовольствия, женщина вскрикнула и бессильно упала на грудь мужа.

Звуки, издаваемые Микаэлой, казались Хью сладчайшей музыкой. Движения ее доставляли неописуемое наслаждение, которое переполняло его и вот-вот могло выплеснуться наружу. В такт им он еще раз резко приподнял таз, стараясь войти глубоко в нее, и застонал, достигнув пика экстаза в тот же самый момент, что и жена.

Время остановилось. Ни он, ни она не знали, как долго они лежали, не в силах разжать объятия. Наконец Микаэла слегка отодвинулась. Хью не мешал, лишь притянув здоровой рукой ее голову, нежно поцеловал в щеку. Она благодарно уткнулась в его плечо, подумав о том, что Хью вновь оказался прав. Имеются способы... Может, и способ сделать их жизнь счастливой имеется?

Глава 16

Лизетт была далеко не в восторге, узнав, что дочь намерена заняться лечением мужа, а ее просит развлечь Джона Ланкастера. То, что Хью по дороге сюда был ранен, огорчило, а перспектива выполнять в течение ближайших нескольких часов роль хозяйки этого дома пугала еще больше. Очень не хотелось выполнять просьбу Микаэлы. Но, подумав немного, она придала лицу отрешенно вежливое выражение и решительно вышла из кухни. Джон Ланкастер ничего не значит для нее! Она уже давно не молоденькая девочка, потерявшая голову при виде красивого смуглого иностранца. Она взрослая женщина, вдова, воспитавшая двух детей. Никакой Джон Ланкастер ей не страшен!